Людовик XIV. Личная жизнь «короля-солнце» - Прокофьева Елена Владимировна "Dolorosa" - Страница 38

Ее второй сын, Филипп, родился в том же маленьком особнячке, с соблюдением всех предосторожностей для сохранения тайны, и был передан на воспитание горожанину Франсуа Дерси и его супруге, доверенным людям министра Кольбера. Но во время рождения этого ребенка она была уже не одинока: Людовик находился рядом с Луизой — в той же комнате, пытаясь поддержать ее и утешить.

Роды были тяжелые, Луиза страдала невыносимо, и в какой-то момент потеряла сознание.

Госпожа де Шуази, принимавшая роды, в испуге воскликнула: «Она умерла!»

А король разрыдался и, целуя бесчувственную Луизу, сказал: «Возьмите все, что у меня есть, только верните мне ее…»

Еще через год Луиза родила королю еще одного ребенка — дочь Мари-Анн.

А в 1665 году ее звезда начала клониться к закату, потому что у короля появилась еще одна любовница — Атенаис де Монтеспан.

Король продолжал любить Луизу, но, видимо, ему уже прискучила ее слезливая добродетель. Госпожа де Монтеспан никогда не отличалась целомудрием и чистотой помыслов. Она была ослепительно красива, остроумна и очень искусна в любви, в чем успели убедиться многие придворные, прежде чем на нее обратил внимание король.

Но, надо сказать, это произошло не вдруг. Атенаис давно мечтала о том, чтобы стать фавориткой короля и добивалась внимания Людовика всеми возможными и невозможными способами. И весной 1665 года еще было не совсем понятно, кого же он выберет… Вместо того чтобы оставить Лавальер и обратить все свои помыслы к Монтеспан, его величество даровал Луизе титул герцогини, подарил ей несколько поместий, а главное — признал Мари-Анн своей дочерью. Оба мальчика к тому времени умерли.

Впрочем, Атенаис недолго тревожилась.

Началась Война за испанское наследство, которую Людовик XIV вел от имени своей жены Марии-Терезии. Молодой король представлял себе войну увеселительной прогулкой и отбыл к месту сражений в сопровождении не только придворных, но даже дам, музыкантов и актеров.

Атенаис де Монтеспан поехала с ними.

Луиза де Лавальер, снова беременная, осталась в Версале.

Начало войны действительно напоминало игру. Король с войсками находился на границе, но иногда наезжал в Компьен, где остались дамы во главе с королевой Марией-Терезией и мадам де Монтеспан. Мария-Терезия еще не догадывалась о связи короля с Монтеспан и радовалась тому, что здесь нет Луизы.

А Луиза опять страдала — теперь не из-за стыда, а из страха за жизнь короля и за свое будущее.

В какой-то момент ее беспокойство достигло критической точки и она решилась ехать в расположение войск, чтобы увидеть короля, пусть даже это вызовет его гнев.

И она поехала.

Ее появление в Компьене вызвало ярость королевы. Мария-Терезия была так сердита, что даже потеряла контроль над собой и не смогла соблюсти хотя бы внешние приличия: она демонстративно отворачивалась, когда видела Луизу, и приказала своему дворецкому не подавать Луизе еды за общим обедом. Впрочем, дворецкий ослушался приказа королевы, боясь гнева короля.

Людовик с войском находился в Авене и оттуда написал жене, что она с дамами может прибыть, потому что непосредственной угрозы со стороны противника здесь нет, а природа — великолепна. И королева отправилась в путь, а следом за ней — и Луиза.

И вот в Авене, на склоне холма, развиралась сцена, долгое время занимавшая почетное место в сборниках исторических анекдотов и отраженная во многих романах.

При виде короля, скачущего верхом в сопровождении придворных, и Мария-Терезия, и Луиза де Лавальер приказали кучерам гнать кареты во весь опор. Каждая хотела первой поприветствовать короля. Причем королева, увидев, что карета фаворитки вырвалась вперед, кричала солдатам: «Остановите ее! Остановите!»

Надо ли говорить, как недоволен был этой сценой король?

С этого дня началось охлаждение его чувств к Луизе.

Людовик всегда с почтением относился к матери и старался не особенно ее огорчать. Пока Анна Австрийская была жива, при дворе еще сохранялась хотя бы какая-то видимость соблюдения приличий. Но как только ее не стало, король почувствовал себя совершенно свободным и не оглядывался уже ни на кого. Он мог теперь не скрывать своих отношений с фаворитками и не задумываться над тем, как огорчает пренебрежением свою жену.

В день смерти Мазарини Анна Австрийская надела траур — черное саржевое платье, заменила все свои украшения одними простыми четками, и начался последний — молитвенный — период ее жизни. Она не скрывала своей скорби по возлюбленному и не снимала траур до самой смерти. Она бесконечно молилась и заставляла молиться своих фрейлин, она принялась поститься, читала нотации Людовику и Филиппу, сетуя на их безнравственность…

В 1664 году у Анны Австрийской открылся рак груди.

Лечил ее знаменитый тогда врач Жандрон, лечил неудачно — да, впрочем, рак и по сей день не умеют лечить, что же говорить о XVII столетии? Болезнь расползалась, разрушая некогда прекрасное тело. Анне сделали операцию — очень неудачно, на прооперированном участке осталась незаживающая рана, беспрестанно истекавшая гноем и источавшая зловоние. Анна Австрийская, так ценившая красоту своего тела, обожавшая изысканные ароматы, страдала под конец жизни не только физически, но и морально: она видела, что приближенные брезгуют ею. День и ночь сжигались в ее опочивальне драгоценные курения из ее коллекции — но ничто не могло заглушить запах гниющей заживо плоти. Но королева принимала страдания со смирением, подобающим истинной христианке: она считала, что таково наказание Божие за то, что она так холила свое тело…

20 января 1666 года королева Франции Анна Австрийская скончалась. Согласно ее завещанию, похороны были монашески скромными, что возмутило послов европейских держав, присутствовавших при погребении.

3 октября 1667 года Луиза де Лавальер родила королю еще одного сына, впоследствии известного под именем графа де Вермандуа. Этого ребенка также забрали и пристроили верным людям. Преданная любовница, в целом набожная и добродетельная женщина, Луиза де Лавальер была удивительно безразлична к своим детям. Впрочем, каждый рожденный ею от короля ребенок казался ей не плодом любви, а живым свидетельством ее падения.

Король же в то время все ночи проводил у мадам де Монтеспан.

Луиза не пыталась бороться за свое счастье — она просто не умела бороться.

Она готова была стерпеть от короля все, что угодно. Стерпела даже то, что он поселил ее и Атенаис в смежных покоях в замке Сен-Жермен, с целью «сохранения чести мадам де Монтеспан и тайны их отношений». Атенаис была замужем за маркизом де Монтеспан, и король предпочитал, чтобы придворные думали, что он идет к Луизе, о чести которой он уже вовсе не заботился, когда он поднимался к дамам на второй этаж. Король требовал, чтобы Луиза и Атенаис сохраняли видимость добрых отношений, и изо дня в день они втроем прогуливались по парку, играли в карты, ужинали, болтали о пустяках… А на ночь король шел к Атенаис. Сердце Луизы обливалось кровью, но она терпела, потому что так хотел король. Атенаис низвела ее до положения своей горничной — Луиза стерпела и это.

Отношения Луизы с королем начались тогда, когда она играла роль «ширмы» во время его романа с Генриеттой Английской. Теперь ей снова пришлось играть роль «ширмы». Луиза считала, что это — Божья кара, и принимала все испытания со смирением, приличествующим доброй христианке.

И, разумеется, весь этот наивный маскарад, придуманный королем, никого не обманул: придворные все знали. Хотя бы потому, что Монтеспан и не думала что-либо скрывать. Она гордилась своей связью с королем.

В конце марта 1669 года мадам де Монтеспан родила прелестную девочку, которую отдали на воспитание почтенной вдове-аристократке — Франсуазе де Ментенон. Тогда король и предположить не мог, что скромная и набожная мадам де Ментенон станет его последней любовью и его тайной женой. Она проявила столько заботы о дочери короля, что в конце февраля 1671 года ей доверили еще одного ребенка — теперь уже сына.