Падение «черного берета» - Ольбик Александр Степанович - Страница 51

— По центральному телевидению ваши физии показывали чуть ли не каждый вечер… Я лично вам завидовал…

— Бандо тут же приказал всем вывернуть карманы. Более пожилой мужик — ни в какую. Говорит, обыск дело противозаконное. «А взятка, — возразил ему Бандо, — дело законное?» Короче, Бандо вытащил нож и разрезал у таможенника карманы, и нашел 60 долларов. Три десятки, двадцать и две купюры по пять долларов. Тогда была дикая инфляция и все были помешаны на зелени… Водитель КАМАЗа подтвердил, что именно такие купюры он давал в виде взятки…

— Стоп, Мцыри, потом доскажешь свою быль… Кажется, голуби сизокрылые прибыли…

В метрах десяти от них припарковался красный «ниссан». Со стороны пассажирского места открылась дверца, и на землю опустилась кроссовка. Карташов увидел его со спины — бритый, светлый затылок, кожаная коричневая куртка и зеленого цвета широкие штаны.

Они подошли к Татаринову и, подхватив его вместе с ящиком, понесли в машину. Сдвинув в сторону боковую дверь, они кинули неполноценное тело Татарина вглубь салона.

— Дешевки, ответят по полной программе… — Одинец включил зажигание.

Один из парней вернулся к коммерческому ларьку и купил две бутылки водки. Дальше началась езда по Москве. Дважды «ниссан» останавливался и забирал с точек таких же, как Татаринов, обрубленных войнами попрошаек. У одного из них были парализованы обе ноги и вместо двух рук — одна рука, у другого, который сидел у трех вокзалов, не доставало ноги и руки. Его лицо хранило следы ожогов — вся правая часть лица и часть головы были обезображены белыми рубцами.

— Что будем делать с этими козлами, которые издеваются над калеками? — не унимался Одинец.

— Устроим суд Линча…

— Хоть сейчас… Смерть немецко-фашистским оккупантам!

Слежка за «ниссаном» не представляла особой сложности — отчетливо заметный в автопотоке, он вел их за собой до самой железной дороги. Это, видимо, была одна из пригородных веток, по которой как раз прошел электропоезд.

— Татарин не ошибался, когда говорил, что слышал сигналы электричек, — сказал Карташов. Однако его напарник был озабочен другим.

— Что будем делать? — снова спросил он.

— Будем действовать по обстоятельствам.

— В гробу я видел твои обстоятельства. У тебя с Бандо тоже были обстоятельства. Я говорю о другом — что мы сделаем с этими друганами? Суд Линча это хорошо, но меня интересует, что ты, как бывший сотрудник уголовного розыска, должен в такой ситуации предпринять?

— Формально? Арестовать за принуждение к нищенствованию и за сутенерство. Предъявить обвинение в применении пыток и покушений на чужую собственность… А если по совести — придавить и растереть.

— Но ты учти, что это лишь казарага, а нам нужны сами барракуды. И их гнезда и то, на чем они делают бешеные деньги. Или я сказал что-то не то?

— Нет, Саня, ты как всегда абсолютно прав… »Ниссан» сворачивает, немного тормозни, пусть проедет трейлер.

Они миновали микрорайон из нескольких 16-этажек и выехали к развилке. Микроавтобус направился вправо, к видневшимся домам старой застройки. Это уже было Замоскворечье, куда Лужковские стройки еще не дошли. Припарковался «ниссан» возле высокого, полинявшего забора и тот, что был в коричневой куртке, вышел и ключом открыл ворота. В проеме они увидели оштукатуренный одноэтажный дом, стены которого были в больших трещинах. «Ниссан» подрулил вплотную к невысокому крыльцу.

Татарина вместе с ящиком внесли в открытую дверь. Затем развозящие вернулись и по одному отнесли в дом остальных двух калек.

— Ты заметил, на окнах решетки? — спросил Одинец. — Неплохая тюряга для Татарина.

В двух, серединных, окнах зажегся свет. Вскоре вышли «хозяева», один из них на ходу пересчитывал деньги. Перед тем как сесть в кабину, он отстегнул на куртке молнию и спрятал в карман выручку. Водитель, не выпуская изо рта сигареты, стал причесываться.

— Которого будем брать? — спросил Одинец.

— Который в кожанке. Заодно узнаем, сколько защитники Отечества собрали для них денег… Мне надоело быть пассажиром, может, поменяемся местами?

— Идет, кандидатура одобрена, — Одинец с удовольствием затянулся сигаретой. — Он, правда, бугаёк, но ведь и мы с тобой еще не таких лошаков осаживали, верно?

Не выходя из кабины, они поменялись местами.

— Согласен, но у него под полой может оказаться дура.

— Они уже трогаются.

Несмотря на вечер, движение было интенсивное и они, теряясь в потоке машин, повели красный «ниссан» по улицам окраинной Москвы. Ехали недолго. Парень в кожанке покинул машину перед самой церковью Казанской Божьей матери и дальше пошел пешком в сторону Садовой улицы. Очевидно, ему надо было миновать часть территории музея-заповедника, чтобы выйти к искомой точке. Карташов свернул на гаревую дорожку с таким расчетом, чтобы выехать преследуемому наперерез.

Когда они сравнялись, Одинец сильным тычком откинул дверцу и сшиб парня на землю. Когда Саня выскочил из машины и попытался заломить ему руку, тот перевернулся на спину и ногой отбил нападение. В глазах жертвы плясали недоумение и страх. «Ты мой!» — крикнул Одинец незнакомцу и придавил того коленом к гаревой дорожке. Однако сопротивление было сломлено только после того, как он нанес сильнейший удар в челюсть поверженного.

— Мцыри, давай сюда наручники! — крикнул Одинец.

Карташов пошарил в «бардачке», но там наручников не оказалось. Они лежали за сиденьем, вместе с фонариком и перчатками.

Он вышел из машины и сам защелкнул браслеты на запястьях пленника.

— Ручки-то у мальчишки интеллигентные, — сказал Одинец и подхватил парня под мышки. — Мцыри, давай сюда мешок…

— Куда его повезем? — уже из кабины спросил Карташов.

— На бывшую целлюлозно-бумажную фабрику. На Учинское водохранилище, там с ним и обсудим международное положение.

Ехали долго. Несколько раз за их спиной слышалась возня и тогда Одинец брал фонарик и светил на резиновый мешок, в котором находился похищенный.

— Он меня, падла, саданул ногой в пах… Если оставит без потомства, я из него сделаю майонез…

— В таких случаях надо заходить с головы, — сказал Карташов.