Схватка - Ольбик Александр Степанович - Страница 55

И вдруг, в той стороне, куда уходила темная лента асфальта, возникли огненные сполохи. Тугие отсветы автомобильных фар заскользили по белым снегам и с каждым мгновением стали приближаться к президентскому кортежу. И все, кто окружал его, почувствовали что-то неладное…

Полковник Трубин, наклонившись к открытой двери, приказал ординарцу, чтобы тот соединил его с Костоправом. Майор Костоправ — командир отдельного воздушного сопровождения, осуществляемого вертолетом Ми-8. Трубин вместе с радиотелефоном отошел на пару шагов от машины, он не хотел, чтобы его разговор с Костоправом слышал президент. Но когда вертолетчик доложил Трубину, что из-за того что замерзли патрубки, подводящие масло к винтовому редуктору, они вынуждены были сделать вынужденную посадку, Трубина чуть не хватил удар. Сквозь зубы он проговорил:

— Если через минуту ты, майор, мне не доложишь, что делается на дороге в квадрате 5-А, можешь прощаться со службой.

Но майора не надо стращать, он и без того в жуткой заморочки и понимает всю тяжесть своей ответственности.

— Уже взлетаем, — сказал он, — слышите, винты заработали…

И верно, буквально через несколько секунд над темной полосой леса взошли огоньки, послышался тугой рокот вертолетного движка. Трубин с облегчением вздохнул, хотя отчетливо видел, как огни на трассе приближаются с угрожающей скоростью.

Рядом появился помощник президента. Поднявшись на цыпочках, и вытянув шею, он старался рассмотреть то, что вызвало такое беспокойство у полковника.

Трубин наклонился к президенту и тихо сказал:

— Борис Николаевич, я вам потом все объясню, но сейчас, прошу вас, покинуть машину.

Запищал радиотелефон. Полковник, прижав трубку к уху, с деланным спокойствием проговорил:

— Трубин слушает.

Костоправов несколько надтреснутым голосом доложил:

— Это резвится кодла Расколова. Всего пять транспортов, три тяжелых — два «линкольна» и «Роллс-Ройс», джип и еще какая-то иномарка… Боюсь, те, кто в них находится, не дают себе отчета о последствиях…

— Ты мне говори дистанцию!

— 2800 метров … Идут, сволочи, под 120, в четыре ряда.

— Значит, по всему фронту магистрали? Что предлагаешь делать?

Из машины раздался недовольный голос президента:

— Что там у вас за совещание, Валерий Александрович?

Трубин опять наклонился к двери и негромко ответил:

— На большой скорости к нам приближаются машины известного… — полковник явно не находил подходящего слова, — бандита Расколова, хотя в это время здесь никого не должно быть.

— Значит, мы имеем дело с привидениями? — президент невозмутимо попивал чай, в который он плеснул несколько граммов коньяка.

И снова голос Костоправа:

— Дистанция 2100…Я связался с помощником Расколова, а тот лыка не вяжет. У него в салоне наяривает музыка и слышатся пьяные голоса…

— Один момент, — сказал полковник и снова обратился к президенту: — Борис Николаевич, нам немедленно нужно покинуть трассу. К сожалению, кругом сугробы, машины увязнут, надо пешим ходом…

— Пока я в этом броневике, я в безопасности. Не это ли мне внушали все мои телохранители?

Трубин обвел взглядом притихших людей, машины, сквозь стекла которых просматривались огоньки от сигарет. Впереди президентского «Роллс-Ройса» стояли два «линкольна» и шестидверный «мерседес».

— Придется съезжать с трассы, — сказал Трубин помощнику президенту. — Это теперь не от нас зависит, дикая случайность, абсурд…

— Мы никуда не будем съезжать, — загудел голос главы государства. — Этого еще не хватало, чтобы президент России уступал дорогу какому-то пьяному пижону. Садитесь, полковник, в машину и продолжаем движение.

Трубин готов был провалиться сквозь землю. Наверное, впервые в жизни он не знал, что делать. Однако все решил президент: своей тяжелой рукой он зацепил полу пальто Трубина и втащил его в салон. По внутренней связи президент обратился к водителю лидирующей машины: «Петр Иванович, почему мы стоим? Давайте трогайтесь, мне не терпится принять душ…»

— Это ошибка, товарищ президент! — Трубин явно терял над собой контроль. Огурцов и сотрудники дорожной инспекции таким поворотом событий были ошеломлены.

— Не паникуйте, Валерий Александрович, мы сейчас проверим, у кого крепче нервы. Я в юности мечтал стать летчиком…хотелось пойти на таран с «Мессершмиттом» и… никакой пощады фашистам. И тем и этим, которые сейчас прут нам навстречу.

Раздался зуммер, на связи был Костоправ.

— Дистанция 1500 метров . Скорость Расколова — 160 в час. По-прежнему идут в четыре ряда. Какое будет решение?

— Еще раз свяжись с этой сволочью и предупреди о последствиях. Скажи ему, что если не уступит дорогу, сомнем и скажем, что так и было.

— Бесполезно, пьян в дупль… 900 метров , напоминаю: критическая отметка — 500. Жду приказа.

Трубин лихорадочно просчитывал варианты.

— Ах, черт…Надеюсь, твои ПТУРы (противотанковые управляемые ракеты — прим. авт.) еще не заржавели? — кажется, полковник наконец принял какое-то решение.

— Как звери, только и ждут, кого бы схавать…До вас 750… Между прочим, захватывающее зрелище, только чертовски глупое.

Из автомобиля-лидера по громкой связи раздался голос старшего офицера:

— Товарищ полковник, дистанция опасно сокращается, боюсь, ситуация может стать неуправляемой…Разрешите выехать навстречу и…торпедировать этих полоумков…

— Возможно, ситуация и может стать неуправляемой, но только не у нас, — президент двумя руками поправил на голове ондатровую шапку. — Сейчас увидим, кто кого…

Трубин совершенно механически повторил жест президента, но тут же, словно устыдившись, снял с головы шапку и положил на колени. Поднес к губам микрофон радиотелефона.

— Слышь, майор Костоправ, прищеми, пожалуйста, Расколову хвост, но так, чтобы всем было радостно…Прошу тебя, погрей мне душу…

Время для полковника как будто остановилось. Секунды превратились в вечность. И когда наконец раздались, один за другим, четыре разрыва, все его существо напряглось, со лба струйками полился пот. Поднятое взрывной волной снежное облако какое-то время парило над полем, а когда оно осело, все увидели, мягко говоря, не совсем заурядное зрелище. Под звездным небом, по обеим сторонам дороги, вздыбились хаотично разбросанные машины, которые напоминали искореженные танки, подбитые под Москвой героями-панфиловцами. Один «линкольн» лежал на крыше, другой, пробороздив широкую снежную борозду, замер на боку. «Роллс-Ройс», в котором находился Расколов, встав на попа, представлял собой жалкое зрелища. У него были оторваны двери, сорвано правое крыло, пуленепробиваемые стекла выбиты до последнего сантиметра. Больше всех досталось джипу и тяжелой «ауди»: видимо, в них тоже попали осколки ракет, выпущенных из вертолета — две кучи металлолома чернели на взбитом взрывами снегу…Из «линкольна» выбрался человек, но он не мог стоять на ногах и почти висел на распахнутой дверце…