Оружейникъ - Кулаков Алексей Иванович - Страница 67

Перегрузив чемоданы в большой ящик, а его, в свою очередь, докатив до наружного грузового пандуса (где вот уже вторые сутки все никак не могли отгрузить очередную партию товара Вальтеру Грейну), фабричное начальство с недовольством поглядело на яркую луну, освещающую все получше любого прожектора, и разрешающе махнуло рукой. А потом некоторое время наблюдало за тем, как ценный груз сняли с тележки, запихнули в самый дальний конец вагона и стали сноровисто заставлять штабелями стандартных оружейных ящиков.

– Может, еще сопровождающих добавить?

– Нет, троих вполне достаточно. Ну что, нас ждет еще одно небольшое дело?

– Давно пора.

Пока они шли обратно под землю, Александр успел поинтересоваться: почему у троицы «тружеников ножа и топора» такие клички? Не так чтобы его и вправду сильно занимал этот вопрос, но все же было любопытственно, за что можно получить творческий псевдоним вроде Рваного или Семинариста. С Яшкой Лошадью все было понятно и так. Как говорится – с первого взгляда на его благородную и слегка вытянутую в челюсти наружность, а также необычайно крупные прокуренные зубы. Те из них, что уцелели конечно же.

– Первому как-то в драке ухо до половины оторвали, но потом приросло. А второй в свое время с полгода проучился в Калужской духовной семинарии – вот и отметили.

Монашеского смирения последний так и не продемонстрировал: войдя в бокс для особо дорогих гостей, первым же делом князь почувствовал на себе тяжелый от ненависти и злобы взгляд. С понимающим и даже сочувствующим видом аристократ улыбнулся, немного огляделся по сторонам и подошел к сидящему на корточках мужчине поближе:

– Неужели убить меня хочешь?

На прямой вопрос гостеприимный хозяин тут же получил не менее прямой, а главное, очень искренний ответ – Семинарист дернул руками в стороны, скривился от звона кандальной цепочки и прохрипел, не в силах сделать большего:

– Да я б тя, суку, зубами бы загр…

Выговориться Семену так и не дали, сноровисто запихнув в рот уже порядком измусоленный тряпичный кляп. А для пущей надежности дополнив его небольшой повязкой на голову.

– Ну да, я так и понял. Гриша, дружище, эти двое уже не нужны, можешь забирать.

– А этого?

Аристократ как-то странно улыбнулся и погладил себя за левое предплечье, обрисовав тем самым неясный контур любимого ножа.

– Ты знаешь, он мне еще поможет в одном деле. – Оглянувшись на Семинариста, напряженно и с полной отдачей сил пережевывающего кляп, Александр добавил: – В куклы с ним немного поиграем.

Пара «экспедиторов», контролирующая оставшегося в помещении подопечного, недоуменно переглянулась, а у самого кандидата на игру от неожиданности напрочь переклинило челюсть.

– Александр Яковлевич!

Григорий оглянулся на своих подчиненных, поумерил голос и зашипел почище иной кобры:

– Командир, тебе НЕЛЬЗЯ! На тебе все держится, от тебя столько народу зависит!!! Было бы что важное или в бою – тогда да, но сейчас-то зачем так рисковать?!

Из глаз князя уходил живой блеск, они теряли обычную выразительность и превращались в янтарные льдинки, а ответные слова прозвучали непривычно мягко и даже как-то ласково:

– Ты безусловно прав, друг мой. Нельзя. Но если очень хочется, то все же можно. Как раз мой случай.

Глава 18

– Куда прикажете, вашсиясь?

– На Сергиевскую, дом тридцать. Да поживее, опаздываю.

Вместо ответа кучер что-то неразборчиво (но явно утвердительно) прогудел себе в бороду. После чего отвернулся и звонко прищелкнул языком, дополнив звуковой сигнал легким шлепком вожжами по крупу, намекая тем самым своему четвероногому напарнику, что надо бы уже и начинать отрабатывать корм. Второго намека не потребовалось – пассажира тут же слегка вжало в кожаную обивку сиденья, а сама пролетка плавно закачалась на «дутиках»[17] и рессорах, мягко входя в повороты и время от времени обгоняя аналогичные экипажи. Поняв, что стараниями извозчика он все же успеет вовремя на первую встречу-знакомство со своими будущими компаньонами по Мальцевскому товариществу, Александр успокоенно прикрыл глаза и постарался вспомнить все, что его стряпчий смог разузнать. Вспоминалось откровенно плохо – мысли то и дело перескакивали на недавний разговор с будущим изобретателем радиоприемника, господином Поповым. А перескакивали они по той причине, что и разговор, и состоявшееся в его ходе знакомство с Александром Степановичем изрядно разочаровали князя Агренева. И не в последнюю очередь потому, что он привык к другому типу инженеров или даже изобретателей-ученых – не только теоретиков, но еще и замечательных практиков, способных не только к серьезным конструкторским работам, но и к управлению профильным предприятием и к организации нового производства чуть ли не с нуля. И много еще к чему, вплоть до полностью самостоятельной работы. Да его фабричные инженеры при желании даже дизайнерами могут поработать! Ну в пределах своей компетенции, разумеется. А тут…

«Н-да, теоретик – и этим все сказано. Нет, он, конечно, и в практической стороне вопроса «волокет» – эвон как с ходу выдал свои прикидки по финансированию и какие ему приборы нужны для полного и окончательного счастья. Но для меня этого все же маловато. А вот его ассистенты, капитан Троицкий и студент Рыбкин, в этом плане куда как более перспективны, особенно последний. По глазам видно – очередной фанатик своего дела. Ладно, будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему».

Под худшим аристократ подразумевал то, что аналогичные исследования велись и за границей, причем сразу в двух местах – в Англии и САСШ. Так что список иностранных ученых, о коих следовало позаботиться, дополнился сразу двумя фамилиями: к господину Парсонсу, работающему над усовершенствованием своих паровых турбин, добавился сэр Оливер Лодж, а в САСШ над проблемами радиотехники трудился не кто иной, как Тесла. Ну и Маркони, можно сказать, что цель номер один. Также под вопросом, и совсем по другой теме, была дальнейшая судьба не сильно известного пока Рудольфа Дизеля – если он не согласится на сотрудничество, конечно.

– Сергиевская, вашсиясь, приехали.

Ловко поймав полтинник, извозчик огляделся и почти моментально замер в неподвижности – немного сгорбился, застыл, и только бдительный взгляд, наподобие локатора обшаривающий улицу в поисках очередного клиента, не давал принять его за живую статую. У прислуги будущего компаньона князя Агренева, по всей видимости, тоже было что-то такое с глазами – во всяком случае, дернуть за ручку звонка Александр так и не успел, дверь особняка открылась гораздо раньше.

– Как прикажете доложить?

Узнав, что к хозяину на огонек завалился князь Агренев, солидный и очень неторопливый в движениях лакей тут же пригласил следовать за собой, но перед этим принял перчатки и шляпу. Хотел было покуситься на трость, но взглянул на Александра и передумал – гость на нее действительно опирался, а не легкомысленно вертел в руках. Недолгое путешествие по мраморной лестнице, проходным залам и широкому коридору, и на Александра взглянули шесть мужчин. Хозяин дома, господин Нечаев-Мальцев, сухопарый человек лет шестидесяти, лысый, с седой козлиной бородкой и подозрительно ласковыми голубыми глазами, тут же двинулся к гостю – с целью представиться самому (с помощью спешащего на помощь Сергея Ивановича) и представить остальных гостей: молодого графа Игнатьева, безусого широколицего брюнета (и к тому же очень похожего на студента); изрядно пожилого и философски-спокойного князя Юсупова; не менее пожилого и чем-то озабоченного банкира и купца Губонина, в глубокой задумчивости наглаживающего свою седую бороду; и еще одного Нечаева – по возрасту чуть старше новоприбывшего князя, представительного (и отчасти похожего своим обличьем как на Нечаева-Мальцева, так и на царствующего государя-императора), уже начинающего полнеть и лысеть брюнета с довольно-таки тяжелым взглядом серо-голубых глаз. И тростью – массивной, увенчанной изогнутой ручкой из слоновой кости, всем своим видом навевающей вполне обоснованные подозрения о наличии в ней остро заточенного клинка. А что? У самого Александра, к примеру, именно такая.

17

Дутики – так называли резиновые пневматические шины на деревянных колесах конных экипажей.