Кэтрин Эбдон и школа волшебников (СИ) - Танеева Селина "Люцина" - Страница 51

Сначала она плакала от усталости, от боли в замерзших руках и ногах, потом ей вспомнилось письмо дяди Вилли, и она стала плакать от жалости к себе. Как скоро кончилось её счастье: ей посчастливилось попасть в сказочную школу и... всё. На этом везение закончилось. А теперь, кажется, скоро закончится вообще всё. И так глупо закончится! Она съёжилась от стыда. Только сейчас Кэти сообразила, что когда она заблудилась, могла хотя бы попытаться позвать на помощь. А теперь у неё не осталось сил даже на это. «Где же вы, добрые волшебники...»

Вконец измученная, Кэти впала в забытье. То ей казалось, что она дома, в своей комнате, в своей кровати, то – что она по-прежнему бредёт по заснеженной пустоши прочь от Хогвартса. Потом ей привиделся каштан, но не тот маленький, который она рисовала летом, а уже выросший. Будто это под ним она уютно устроилась в жаркий августовский день, и это его листва шелестит над головой, овевая приятным ветерком. И иногда к её ногам падают крошечные, ещё не созревшие, каштанчики. Но вот они посыпались чаще, и чаще, и чаще, Кэти уловила какой-то ритм в шорохе их падения: стук-стук... стук-стук-стук...

Она запрокинула голову, чтобы посмотреть, откуда падают каштаны, оперлась рукой о траву, чтобы подняться, и... вздрогнула от холода. Кэти открыла глаза: из снежной белесой каши, в которую превратилось пространство вокруг, приближалась какая-то тёмная масса, издающая ритмичный перестук. Кэти попыталась вскочить, закричать, но смогла только чуть шевельнуться и застонать.

В глазах потемнело, и она опять впала в полубессознательное состояние. Как будто со стороны она увидела, как тёмная масса приблизилась и обратилась каретой, как карета остановилась и из неё выбрались две фигуры в тяжёлых шубах. Фигуры оказались Дамблдором и Филчем. Она почувствовала, как её тоже укутывают в шубу, поднимают и укладывают в карете. Только она так и не поняла – произошло ли это на самом деле, или всё это лишь продолжение её видения.

Дальнейшие события Кэти помнила смутно. Ей казалось, что она по-прежнему блуждает где-то в метель и жуткий холод. Она пыталась выбраться из-под завалившего её снега – и обнаруживала, что мадам Помфри укутывает её сброшенным одеялом. И тогда Кэти осознавала, что лежит в лазарете в тёплой постели, а мадам Помфри подсовывает ей какое-нибудь зелье, то кислое, то горькое. И каждый раз, выпив лекарство, Кэти опять проваливалась то ли в сон, то ли в забытье. Иногда то ли во сне, то ли на самом деле она видела перед собой лица: озабоченное – Снейпа, огорчённое – Реддла, озабоченные и огорчённые – Дамблдора и МакГонагал.

Уже потом Кэти сказали, что она провалялась без памяти целых три дня.

Когда Кэти наконец пришла в себя, то почувствовала себя слабой, как новорожденный котёнок. Она открыла глаза, с трудом повернула голову и осмотрелась. Она лежала в постели, вокруг неё – белая ширма, из-за которой вынырнула фигура в белом халате... в белой мантии. Кэти обратила внимание на руки в огромных кожаных перчатках. «Это из драконьей кожи, – всплыло в её памяти, – у меня тоже есть такие». Кэти посмотрела в лицо вошедшему – тоже знакомое лицо.

– Выпей, детка, – перед ней появилась кружка с дымящейся жидкостью. – Давай же, будь умницей.

Кэти попыталась поднять руку, но от слабости едва шевельнула пальцами. Тогда она послушно проглотила зелье, оказавшееся очень горячим и горьким. И тут же её окутало густым дымом. Она увидела, что дым повалил из её рта, носа, даже из ушей. Кэти устало закрыла глаза и перед тем, как опять провалиться в сон, услышала знакомые голоса. Кэти сосредоточилась на усилии вспомнить – кому же принадлежат эти голоса:

– ...завтра.

– Нужно было сделать это сразу, без всяких экспериментов. Я очень жалею, что согласился подождать – видите: чуть было не случилась трагедия.

– Но не случилась же.

– Просто чудо, что мы с мистером Филчем оказались там именно в это время. Ещё полчаса – было бы поздно, никакое отогревающее заклинание не помогло бы...

В очередной раз Кэти очнулась ночью. Темноту рассеивал маленький огонёк свечки, стоящей на столике справа от её кровати. Около Кэти тут же очутилась мадам Помфри, она подала очередную кружку с целебным зельем. На этот раз дым из ушей не пошел, и зелье было уже не горькое, а кисло-сладкое.

Утром Кэти почувствовала себя совсем здоровой, слабость тоже прошла. Мадам Помфри осмотрела её язык, заглянула в глаза, подёргала за уши и принесла ещё один отвар.

– Вот, выпей, и после завтрака можешь отправляться на занятия.

Кэти взяла в руки большую кружку, заглянула в нее: зелье было голубоватого оттенка и густое, как кисель. Она проглотила этот кисель, скривилась и долго ещё откашливалась: вкус был таким, будто она сжевала килограмм незрелой хурмы.

После болезни странно было оказаться опять в своей комнате. Странно было, что всё вокруг по-прежнему, и не так-то много времени, оказывается, прошло. Это ей показалось, что миновала целая вечность, а на самом деле за три дня ничего и не изменилось: те же Алиса и Ребекка, прибежав после завтрака, щебетали о предстоящих уроках, и невыполненных домашних работах, и зловредных профессорах. На Кэти девчонки набросились с вопросами:

– Что случилось?

– Где ты пропадала?

Оказывается, о злополучной прогулке и последующей болезни Кэти её одноклассникам не сообщили. Профессор Реддл на вопрос Алисы, куда подевалась её соседка, буркнул что-то неразборчивое. МакГонагал всё это время казалась очень расстроенной, и её потревожить постеснялись. Тогда Квентин осмелился спросить у Дамблдора, и тот успокоил их, сказав, что с Кэти всё в порядке и через несколько дней она вернётся к занятиям.

– Так что же случилось? – Ребекка сгорала от любопытства.

– Болела, – коротко ответила Кэти. Она решила никому не рассказывать о своих приключениях. Ей было стыдно за свой необдуманный поступок. Конечно, тогда у неё было ужасное настроение, но поступить так глупо – в декабре выйти гулять легко одетой, да ещё и заблудиться в двух шагах от школы, – непростительно. Она немного тревожилась о грядущем наказании, но не слишком. Ведь ещё предстоял решающий разговор с Дамблдором. Но, странное дело, – и о нём Кэти уже не думала с тем волнением, которое и привело ко всей этой истории.

Кэти тронула искренняя радость, с которой её встретили одноклассники. Даже Марк, обычно сторонящийся девчонок, поприветствовал её улыбкой.

Профессор МакГонагал продолжила тему превращения различных веществ в камень. На этот раз она усложнила задачу: было дано задание превратить различные мелкие предметы не просто в камень, а в кварц. Кстати, она рассказала о свойствах этого удивительного камня и его разновидностях. Потом показала на стенные часы и превратила стекло в горный хрусталь, стрелки стали густо-фиолетовыми. – «Это аметист, запомните», – пояснила МакГонагал, – а корпус часов стал цитриновым, лимонно-жёлтого цвета. Полюбовавшись на часы, которые многочисленными гранями многократно отразили классную комнату, ребята стали пробовать свои силы в новом превращении.

Кэти собиралась, как обычно, зазубрить новое заклинание и раз двадцать послушно повторить показанное профессором движение. Она достала свою палочку и чуть не выронила: палочка показалась ей горячей. Кэти опасливо положила палочку перед собой на стол и огляделась вокруг: никто не заметил её смятения? «Должно быть, я ещё не совсем оправилась после болезни», – успокоила себя Кэти. Но что-то ей подсказывало, что дело совсем не в болезни, что... Кэти осторожно опять взяла палочку – да, горячая, такая горячая, что больно пальцам, сжимающим её. Однако Кэти сжала их ещё крепче и взмахнула палочкой. Ничего не произошло – не посыпались искры, не повалил дым, – но Кэти почувствовала, как что-то всё-таки изменилось. Палочка в её руке была теперь приятно тёплой и, казалось, чуть-чуть вибрирует.

Кэти хотела позвать профессора МакГонагал, уже открыла было рот, – но тут же передумала: ведь ничего, в сущности, не произошло. А ещё Кэти испугалось: вдруг вспыхнувшая в ней надежда обернётся разочарованием, как это уже случалось.