Эрик, сын человека - Ольсен Ларс-Хенрик - Страница 32

Эрик со вздохом кивнул.

В этот момент в дверях показалась Труд.

— О чем это ты вы тут болтаете? — спросила она, бросив на Эрика испытующий взгляд.

— Да так, ни о чем, — ответил Улль.

— Но я же вижу! — не унималась Труд. — Почему вы не хотите мне сказать?

— Это не для девичьих ушей! — продолжал поддразнивать ее Улль, насмешливо улыбаясь.

— Ну и глупые же вы! — вспылила Труд и сердито села на скамью, однако вскоре оттаяла и подсела к Эрику. — Посмотри, что я тут тебе принесла! — воскликнула она и положила ему на колени какой-то плоский продолговатый предмет, завернутый в шкуры.

— Это мне? — удивился Эрик. — А что это такое?

— То, что может тебе весьма пригодиться. Разверни и посмотри!

Эрик взял сверток в руки. Внутри было что-то длинное и твердое. Он вопросительно взглянул на Улля.

— Но мне как будто ничего не нужно.

— А ты все же посмотри. — Труд, казалось, с не меньшим нетерпением ждала реакции Эрика, чем сам он стремился узнать, что же находится в этом загадочном свертке.

Наконец мальчик развернул шкуры и вынул из свертка кинжал. По размерам он ничем не отличался от обычного спайдерского ножа, однако был гораздо красивее. Роговую рукоять украшали резные рисунки, изображающие мужчину и женщину, держащих друг друга в объятиях. Она ложилась в руку как влитая, будто неизвестный мастер делал ее точно по мерке. Ножны были костяные и также испещрены всевозможными фигурками и загадочными знаками.

— Что здесь написано? — спросил Эрик.

Труд протянула нож Уллю, и тот прочел:

— «Муддур, сделано братьями Брисингами».

— Что это значит? — не понял Эрик.

— Муддур — это клинок, точнее, его имя. А изготовили его для тебя братья Брисинги.

— Это что же, тот самый клинок, над которым они трудились, когда мы были у них?

Труд кивнула.

— Тор очень рассердился, когда узнал, что мы у них побывали. Клинок должен бы быть для тебя сюрпризом.

— Вот как, — сказал Эрик. Он снова взял в руки кинжал и вынул его из ножен. Гладкая сталь блеснула в отсветах костра. Эрик потрогал лезвие. — Острое, — заметил он.

— Еще бы! — воскликнула Труд.

Эрик пошарил возле камина и поднял с пола несколько лучин для растопки. Выбрав одну из них, он осторожно попробовал перерезать ее — нож прошел сквозь дерево как сквозь масло. «Не может быть, наверное, палка попалась гнилая!» — решил мальчик.

— Попробуй-ка эту, — сказала Труд, подавая ему толстую дубовую колоду.

Не успел Эрик коснуться ножом поверхности дерева, как колода тут же развалилась надвое! Мальчик, не веря собственным глазам, недоуменно уставился на нож.

— Так что будь поосторожнее с пальцами, — смеясь, посоветовал Улль.

— Это вовсе ни к чему, — заметила Труд. — Чары Муддура таковы, что он никогда не может порезать своего хозяина.

— Ты так считаешь? — скептически хмыкнул Эрик.

— А ты сам попробуй!

Мальчик осторожно провел ножом по руке. Теперь лезвие казалось закругленным и тупым, и, чем сильнее Эрик нажимал Муддуром, тем сильнее он затуплялся. Им невозможно было даже поцарапаться.

— Ну-ка, попытайся уколоться!

Эрик ткнул острием ножа себе в руку. Поначалу он чувствовал острие, но чем сильнее давил, тем больше оно округлялось и притуплялось. В общем, с ним происходило то же, что и с лезвием. Мальчику не удалось даже уколоться.

Глаза Эрика засверкали.

— И что, можно быть уверенным, что нож всегда будет вести себя так же?

— спросил он.

— Да, но лишь тогда, когда он будет в твоих руках. Он сделан для тебя, и только для тебя. Однако у него есть еще и другие свойства. Чем старше и сильнее ты будешь становиться, тем тяжелее и длиннее будет делаться клинок. Кроме того, как я уже сказала, ты сможешь рассекать им все, что только захочешь.

— Не может быть, это невероятно! — воскликнул Эрик.

— Нет, может — так сказали сделавшие его мастера.

— О таком оружии можно лишь мечтать! — восхищенно вздохнул Эрик. — Он почти такой же, как тот меч, что Фрейр дал Скирниру.

— Он лучше, гораздо лучше и способен на большее, ибо в нем заключены куда большие чары. Братья Брисинги сказали, что если дела в Асгарде не пойдут на лад, то это будет последним из того, что они сделали. Они вложили в Муддур всю ту силу, которой обладали, поскольку от этого зависит также и их жизнь!

— Как так?

— Если Асгард погибнет, то и они погибнут вместе с ним. Это оружие будет служить тебе в твоем путешествии.

— Какая же еще сила заключена в нем, кроме той, о которой ты уже рассказала?

— Муддур может увеличиваться в размерах в зависимости от того, с каким врагом ты будешь иметь дело. «Чем серьезней противник, тем тверже и острее клинок», — сказали четверо братьев.

Эрик поочередно посмотрел в глаза Труд и Уллю. Неужели же ему и вправду придется использовать клинок? Во взгляде его промелькнул страх.

— Все будет в порядке, — успокоил его Улль. — Когда ты отправишься в путь, никто не будет знать, что у тебя есть такой клинок. Тем более никто не 6удет знать, на что он способен. О существовании его неизвестно в Ётунхейме, пока неизвестно…

Эрик почувствовал, что ладони его стали вдруг влажными, он тяжело вздохнул.

Улль поднялся и вышел из комнаты. Некоторое время спустя он вернулся, неся в руках какой-то пояс и пару луков.

— Я тоже хочу кое-что тебе подарить, — сказал он. — Этот пояс некогда принадлежал Бальдру. Серебряная пряжка принесет тебе удачу.

Как видишь, она сделана в форме волчьей головы. Луки тоже пригодятся. Скоро ты будешь стрелять так же метко, как и я, и сможешь позаботиться о том, чтобы добывать себе пропитание в Ётунхейме.

— А почему их два?

— Если один вдруг сломается и нет времени мастерить новый, полезно иметь другой про запас. А вот и стрелы к ним — это лучшие из всех, что у меня есть.

— Спасибо, — пробормотал Эрик, но весь его вид говорил о том, особой радости он вовсе не испытывал.

Глава 20

— Этот нож — знак того, что скоро уже тебе надо будет отправляться в путь, — сказал Улль.

Эрик посмотрел на Труд. Глаза девочки блестели. Разумеется, Эрику очень хотелось бы, чтобы она или Улль сопровождали его. Каково будет ему одному в этом странном, загадочном мире, а тем более в Ётунхейме, который представлялся мальчику своего рода преддверием ада, где может случиться все, что угодно? Как сможет он в одиночку противостоять страшным, отвратительным великанам со всеми их колдовскими чарами?

Улль прервал его размышления.

— Я успел полюбить тебя, — сказал он, — и буду очень скучать, когда ты уедешь.

Эрик промолчал. Он сидел, уронив руки на колени, И рассеянно поигрывал своим новым ножом. Что тут говорить? Он чувствовал на себе взгляды обоих собеседников. Взяв нож за ручку, он опустил его острием к полу и разжал пальцы, желая посмотреть, как он вонзится в половицу.

Тяжелый нож, свистнув, рассек воздух, с треском пробил дерево и скрылся в образовавшейся дыре.

— Эрик, Эрик! — Улль укоризненно покачал головой. — Я знаю, каково тебе сейчас. Ведь ты же не ас, не такой, как все мы. Ты — человек, со всеми присущими ему слабостями и недостатками, и я прекрасно понимаю, что ты боишься. Но пойми, мы здесь, в Асгарде, страшимся того же, чего боишься и ты, страшимся и боремся против этого. Скажи, ведь тебе не хотелось бы, чтобы настало такое время, когда все мечты и надежды угаснут, умрут под тяжким бременем всепоглощающего ужаса, бессмысленного насилия, бесцельного разрушения, вечной войны на истребление всего живого — то есть то время, которому имя Рагнарок?!

Эрик кивнул.

— Я знаю также, что может случиться с тобой во время путешествия по Ётунхейму, и, поверь, понимаю твой страх, — продолжал Улль. — Если Рагнарок все же наступит — хотя все мы надеемся, что этого не случится, — не спасется никто. Однако останутся мифы о нас. Хоть мы и сойдем в мрачное Царство мертвых, истории, саги о нас будут живы всегда. Так предначертано, что, несмотря на нашу гибель и лежащий в руинах Асгард, память о нас никогда не угаснет в сознании людей и будет передаваться из поколения в поколение. Знай же, Эрик: против всего этого и выходишь ты сегодня на бой! Сражаясь за нас, ты сражаешься и за себя!