Стихотворения и поэмы. Дневник - Ахмадулина Белла Ахатовна - Страница 10

10

Магнитофон

В той комнате под чердаком,в той нищенской, в той суверенной,где старомодным чудакомзадор владеет современный,где вкруг нечистого стола,среди беды претенциозной,капроновые два крылапроносит ангел грациозный, —в той комнате, в тиши ночной,во глубине магнитофона,уже не защищенный мной,мой голос плачет отвлеченно.Я знаю – там, пока я сплю,жестокий медиум колдуети душу слабую моюто жжет, как свечку, то задует.И гоголевской Катеринойв зеленом облаке окнатанцует голосок старинныйдля развлеченья колдуна.Он так испуганно и кроткоявляется чужим очам,как будто девочка-сиротка,запроданная циркачам.Мой голос, близкий мне досель,воспитанный моей гортанью,лукавящий на каждом «эль»,невнятно склонный к заиканью,возникший некогда во мне,моим губам еще родимый,вспорхнув, остался в стороне,как будто вздох необратимый.Одет бесплотной наготой,изведавший ее приятность,уж он вкусил свободы тойбесстыдство и невероятность.И в эту ночь там, из угла,старик к нему взывает снова,в застиранные два крылацелуя ангела ручного.Над их объятием дурныммагнитофон во тьме хлопочет,мой бедный голос пятки импрозрачным пальчиком щекочет.Пока я сплю, злорадству ихон кажет нежные изъяныкартавости – и снов моихнецеломудренны туманы.1960

В метро на остановке «Сокол»

Не знаю, что со мной творилось,не знаю, что меня влекло.Передо мною отворилось,распавшись надвое, стекло.В метро на остановке «Сокол»моя поникла голова.Спросив стакан с томатным соком,я простояла час и два.Я что-то вспомнить торопиласьи говорила невпопад:– За красоту твою и милостьблагодарю тебя, томат.За то, что влагою ты влажен,за то, что овощем ты густ,за то, что красен и отважентвой детский поцелуй вкруг уст.А люди в той неразберихе,направленные вверх и вниз,как опаляющие вихри,над головой моей неслись.У каждой девочки, скользящейпо мрамору, словно по льду,опасный, огненный, косящийзрачок огромный цвёл во лбу.Вдруг всё, что тех людей казнило,всё, что им было знать дано,в меня впилось легко и сильно,словно иголка в полотно.И утомленных женщин слёзы,навек прилившие к глазам,по мне прошли, будто морозыпо обнаженным деревам.Но тут владычица буфета,вся белая, как белый свет,воскликнула:– Да что же это!Уйдешь ты всё же или нет?Ах, деточка, мой месяц ясный,пойдем со мною, брось тужить!Мы в роще Марьиной прекраснойс тобой, две Марьи, будем жить.В метро на остановку «Сокол»с тех пор я каждый день хожу.Какой-то горестью высокойгорюю и вокруг гляжу.И к этой Марье бесподобнойприпав, как к доброму стволу,потягиваю сок холодныйиль просто около стою.1960

Прощание

А напоследок я скажу:прощай, любить не обязуйся.С ума схожу. Иль восхожук высокой степени безумства.Как ты любил? – ты пригубилпогибели. Не в этом дело.Как ты любил? – ты погубил,но погубил так неумело.Жестокость промаха… О, неттебе прощенья. Живо телои бродит, видит белый свет,но тело мое опустело.Работу малую високеще вершит. Но пали руки,и стайкою, наискосок,уходят запахи и звуки.1960

«Кто знает – вечность или миг…»

Веничке Ерофееву

Кто знает – вечность или мигмне предстоит бродить по свету.За этот миг иль вечность этуравно благодарю я мир.Что б ни случилось, не кляну,а лишь благословляю лёгкость:твоей печали мимолётность,моей кончины тишину.1960

Пейзаж

Еще ноябрь, а благодатьуж сыплется, уж смотрит с неба.Иду и хоронюсь от света,чтоб тенью снег не утруждать.О стеклодув, что смысл дутьятак выразил в сосульках этих!И, запрокинув свой беретик,на вкус их пробует дитя.И я, такая молодая,со сладкой льдинкою во рту,оскальзываясь, приседая,по снегу белому иду.1960