Мир-ловушка - Орлов Антон - Страница 88

Увидав Благодетеля на королевском троне, Шертон не удивился. Было бы странно, если б Сасхан облюбовал какое-нибудь иное местечко.

– Где тебя вчера нежить носила, странник?

– А, не знаю… Твои молодцы куда-то пропали, я вроде еще где-то пил… С кем-то… Потом проснулся на улице под крыльцом и пошел сюда.

– Так ты пропойца? – Благодетель неодобрительно покачал головой. – Это нехорошо…

– Я редко пью. Разве что когда загуляю. Значит, война не за горами?

– Не за горами. Нищей Халгате нужен человек, который сумеет командовать регулярными войсками. Я почему на тебя глаз положил? Ты ведь из тех же краев, откуда пришел монах Титус, у тебя и кожа похожего цвета, и обувка такая же. – Он указал пальцем на высокие, со шнуровкой, панадарские ботинки Шертона. – Титус грамотен в военном деле, но он нынче совсем дурной стал, вроде больной девки. От него толку не будет. Вот я и подумал: может, вы с ним одному и тому же научены? Нам ведь туго придется, коли на нас регулярные войска навалятся. Мы все больше привыкли, хе-хе, по лесам подстерегать путничков, набеги устраивать… Вот это по-нашенски! А генералов среди нас нету. Ежели их не найдется, мы и сами с врагом управимся, да лучше б побыстрее и без потерь. А то провизии мало и засранцы деревенские ни пахать, ни сеять не хотят. Надобно бы нам поскорее прорваться за границу! Урсаба, Либна и Мотонь – страны богатые…

– Я согласен, – бесстрастно глядя на него, сказал Шертон. – Отчего же не позабавиться? Ты мне только дай, Благодетель, трех молодцов в помощники. И верховых гувлов, чтоб пешком пятки не отбивать. Надо осмотреть окрестности. Придется построить укрепления для обороны – на случай, если враги подойдут к Суаме. Я посмотрю и скажу, где строить.

– Это дело, – оживился Сасхан. – А на строительство мы сгоним весь народ из города, кто раньше жил в достатке. Пущай теперь потрудятся на благо Нищей Халгаты! Как говорит мой друг Титус, богатые должны искупить вину за свое богатство.

– Я бы хотел увидеть этого Титуса. Раз мы с ним вроде как земляки… Где он?

– В герцогском дворце. – Благодетель хитро прищурился. – Сдурел он, странное городит, как в горячке, потому приходится его под замком держать. А на кой он тебе сдался, странник?

– Хочу поглядеть. Я давно не бывал там, откуда я родом.

– Ну, погляди, погляди… Щас я писца кликну, он тебе пропуск напишет. А то иначе к Титусу не пустят, я не велел.

– И еще мне нужна генеральская одежда. Пусть мне покажут, где можно пошариться, я сам барахлишко подберу.

– Н-да, одет ты неказисто, не по-нашему, – окинув взглядом неброский костюм Шертона, покачал головой Сасхан. – Но смотри, странник… Не жалую я болтунов да предателей! Ежели ты меня предашь, пытать тебя будут десять дней подряд, а после в яму к адскому зверю бросят!

Шертон спокойно выдержал долгий испытующе-агрессивный взгляд Благодетеля.

Спустя час он выехал с королевского двора верхом на вороном гувле, в сопровождении трех разбойников. В кармане у него лежал пропуск во дворец герцога Вабигохского, где держат взаперти афария, а также пропуск в Суаму в любое время дня и ночи. Притороченный к седлу мешок был набит одеждой из парчи и атласа – Шертон подобрал ее, под присмотром молодца-сторожа, в одной из дворцовых комнат, превращенной в сокровищницу. Там же он нашел украшенную золотым тиснением картонную коробочку с пудрой.

Бывший дворец герцога Вабигохского, с пузатыми кирпичными полуколоннами, находился на соседней улице. Велев своей тройке ждать у крыльца, Шертон следом за охранниками вошел в мрачноватый зал, увешанный охотничьими трофеями.

На первом этаже царил обычный разбойничий бардак. На втором было пусто, грязно и голо, как в манглазийских северных лесах поздней осенью. Охранники остановились перед большой дверью с полосками засохшего клея на месте содранных декоративных накладок.

– Иногда он на людей кидается, – предупредил старший, поигрывая кистенем.

Другой отпер дверь – и тут же захлопнул, едва Шертон переступил через порог. Аристократическая гостиная. Мебель и стены обиты подобранным в тон голубым атласом, на пыльном овальном столе бронзовый канделябр с тремя свечными огарками. Затоптанный паркет. Под потолком висит гирлянда деревянных фигурок – изображения добрых духов, которые так и не смогли уберечь Халгату от социальных потрясений. Окно разбито, зато снабжено витой решеткой. В углу еще одна дверь.

Она открылась, и Шертон наконец-то увидал воочию афария Равлия Титуса. Тот был без маски. Его левую щеку, багровую, спекшуюся, рассекали три глубоких рваных рубца. Правую и часть подбородка покрывала щетина. Всклокоченные светлые волосы тронуты ранней сединой, глаза красные, воспаленные. Человек, попытавшийся осчастливить неимущее население Халгаты, выглядел глубоко несчастным.

– Я знаю, кто ты такой. – Он произносил слова внятно, несмотря на то, что левая сторона губ была частично парализована. – Арсений Шертон из Панадара. Как тебя сюда пропустили?

– Договорился. Зачем ты все это сделал?

Титус молча уселся на атласный диванчик. Шертон тоже сел.

– У меня была цель – создать идеальное общество, – глухо заговорил афарий. – Справедливое, разумное, не отравленное идеей богатства… Можешь ли ты меня понять? Я ведь не рассчитывал, что так получится. Известно, что бедные люди добры, умеренны в потребностях, не заражены завистью и злобой. Я совершил переворот, отдал власть бедным – и вдруг они начали проявлять пороки, присущие богачам! Начали вовсю интриговать, использовать власть во зло, насаждать неравенство, попирать справедливость… Это какое-то страшное наваждение.

– Я-то думал, что в Ордене афариев дураков нет, – обронил Шертон.

– Один есть, – вздохнул Титус. – Он сидит перед тобой. Если тебя прислали убить меня, я перед смертью скажу тебе спасибо! Я сделал много ошибок, для которых нет оправданий. Только одно меня оправдывает – я страдаю, как все халгатийцы, вместе взятые, я постоянно ощущаю их боль. И я верю, что понемногу мои страдания все искупят.

– Страдания ничего не искупают, – безжалостно возразил Шертон. – Страдания либо их отсутствие – личное дело каждого. Искупить ошибки можно только действиями, направленными на реальное улучшение ситуации.

– Ты рассуждаешь почти как она… – Титус болезненно поморщился правой стороной лица. – Была одна девушка, ее звали Роми, я ее любил…

– И засадил в тюрьму, так что ее чуть не казнили.

– Ты об этом знаешь? – Он удивился, но не слишком. – Ну да, обо мне все всё знают… Я заслужил, чтобы на меня показывали пальцем. Вот, даже особая отметина есть. – Он дотронулся до изуродованной щеки и опять поморщился. – Лапа Нэрренират. Хуже всего то, что я взял у нее деньги. Выходит, я тоже в какой-то степени поддался постыдной тяге к золоту… Потом, когда я все это анализировал, меня это ужаснуло. Люди не должны тянуться к материальным благам. Здесь, в Халгате, я в том числе хотел истребить заразу богатства…

– В этом ты преуспел, могу засвидетельствовать.

Титус то ли не уловил иронии, то ли не пожелал ее заметить.

– Да, кое-что получилось, – пробормотал он, водя дрожащим пальцем по пыльной столешнице. – Люди этой страны перед лицом нищеты могут внутренне переродиться, я дал им такую возможность. Но все равно я преступник, меня надо судить и казнить… Публично! Я не хочу, чтобы Сасхан прикончил меня потихоньку. Должен быть суд, я сам готов стать своим обвинителем. Может быть, это чему-нибудь научит людей… Может, они поймут, что не все в жизни просто, от противоречий не убежишь и эти противоречия неразрешимы. Роми никак не хотела это понять… Ты не знаешь, что с ней стало потом? – Он просительно взглянул на Шертона.

– Она жива и здорова.

– Вот как… Значит, Нэрренират ее простила? Я думал, что ее в любом случае ждет страшный конец, и скорбел о ней, но вместе с тем надеялся, что под влиянием страданий она откажется от своих неправильных взглядов на жизнь. Но я все равно рад, что она жива. Это абсурдно, но это так! Словно одним камнем на душе стало меньше…