100 знаменитых символов Украины - Хорошевский Андрей Юрьевич - Страница 56

Так продолжалось до самого конца славного XVIII века, до тех пор, пока Крым не стал частью Российской империи. Надо сказать, что в ту пору прославленный Южный берег Крыма находился в достаточно запущенном состоянии. Ялта была небольшим рыбацким поселком, а бывшее греческое поселение Марсанда лежало в развалинах и было совершенно заброшено. И потому крымские земли стоили поразительно дешево. Просто грех было не прикупить огромные поместья, которые продавались за копейки. Что, собственно, и делал назначенный в 20-х годах XIX века крымским наместником светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Ему принадлежали имения в Алупке, Гурзуфе, Ай-Даниле, а в 1825 году князь приобрел у крупного сановника М. Н. Смирнова «Богоданную дачу» – так в те времена называлось имение «Марсанда». Позже «неудобоваримое» для русского слуха греческое слово, переводившееся как «неудобья» или даже как «плохая земля», трансформировалось в привычную нам «Массандру».

Новый хозяин Массандры знал, чем он будет заниматься на благодатных крымских землях. Конечно, виноделием – князь Воронцов, разбиравшийся в хороших винах, просто не мог себе представить что-то другое. Правда, по этому поводу он много спорил с известным ученым, основателем всемирно известного Никитского ботанического сада Христианом Христиановичем Стевеном. «Помилуйте, любезный Михаил Семенович, – говорил ученый, – какая лоза, какое вино? Крымские земли просто созданы Богом для оливкового дерева!» В ответ у Воронцова всегда был один, но очень веский аргумент: «Да чтож вы мне, Христиан Христианович, все про масло толкуете? Не буду ж я его пить. Вот вино – это другое дело». В общем, как ни встретятся Воронцов со Стевеном, так и начинали вместо «здрасьте» о масле и вине спорить. Но поскольку земли были воронцовские, вышло так, как хотел князь.

Да, желание превратить крымскую землю в прекрасный виноградник у светлейшего князя было. Но тут существовала другая загвоздка. Михаил Семенович прекрасно разбирался, так сказать, в готовом продукте, то есть в вине, но вот о том, как сей замечательный продукт получается, светлейший князь представление имел весьма слабое. Ему казалось, что достаточно привезти из-за границы лучшие сорта винограда, посадить их в крымскую землю, собрать урожай – и все, дело сделано. Князь тратил огромные деньги на лозу из лучших винодельческих районов Франции, Италии и Испании. И неизменно все оканчивалось неудачей. То есть если лоза и выживала и давала урожай, то все равно вино получалось так себе. Но надо отдать должное графу Воронцову – он очень быстро осознал свою ошибку и нашел верный путь ее исправления. Нужны, во-первых, свои, акклиматизированные к крымским условиям сорта винограда, а во-вторых, свои доморощенные специалисты, умеющие такой виноград выращивать. В 1828 году по инициативе Михаила Семеновича в поселке Магарач, расположенном неподалеку от Никитского ботанического сада, было открыто училище садоводства и виноградарства, со временем превратившееся в крупнейшее научное заведение, занимающееся проблемами виноградарства и виноделия. И надо сказать, усилия князя не прошли даром, через некоторое время вино с надписью на этикетке «Выдержанное в подвалах Воронцова» стало, по крайней мере на местном рынке, на равных конкурировать с лучшими сортами заграничных вин.

Безусловно, светлейший князь Воронцов очень многое сделал для Крыма и местной винодельческой промышленности. Пожалуй, единственное, что ему не удалось, так это привить любовь к виноделию своим потомкам. Наследники светлейшего князя продали крымские поместья Удельному ведомству Российского императорского дома. Сумма, за которую были проданы имения Массандра и Ай-Даниль, конечно же, внушает уважение – 1 млн 800 тыс. рублей, это гораздо дороже, чем князь Воронцов заплатил за эти владения. Но думается, что Михаил Семенович ни за какие деньги не расстался бы с крымской землей, в которую он вложил столько сил…

После того как Массандра перешла во владение императорской семьи, дела там шли, скажем так, ни шатко ни валко. С одной стороны, производство и продажи вина росли, появлялись все новые сорта. Однако эти сорта были практически неизвестны за границей, были проблемы и с учетом производившегося и продававшегося вина (то есть, называя вещи своими именами, имело место элементарное воровство), очень много было дешевого и откровенно сфальсифицированного вина. Крымским имениям нужна была сильная рука, сильная не в том смысле, чтобы как можно сильнее «закрутить гайки», – там должен был наконец появиться настоящий хозяин, для которого виноделие – это страсть, а не способ наживы. И слава богу, такой человек нашелся…

Для того чтобы понять масштаб личности Льва Сергеевича Голицына, не нужно штудировать его длинную биографию. Достаточно обратиться к русской классике и прочитать полторы странички из замечательной книги Владимира Гиляровского «Москва и москвичи», главу «Львы на воротах», посвященную московскому Английскому клубу. Даже внешность князя поражала воображение. Огромного роста, широкоплечий, бородатый, на голове разметалась непослушная грива седых волос – ни дать ни взять русский былинный богатырь, и грима не надо. Единственное, что нарушало этот образ, – пенсне, вечно соскакивающее с носа.

Необычен был князь Голицын и в своих делах и поступках. Кстати, не очень любили его, как вспоминал Гиляровский, в Английском клубе. Почему? Да потому что мало было (если вообще были) потомственных русских князей, которые могли прилюдно, в присутствии представителей высшего света, пройтись «добрым матюжком» по «придворной накипи». А когда однажды разгоняла полиция демонстрацию студентов на Тверской и быстро-быстро закрылись все дома и магазины, Голицын вышел на улицу и кричал, чтобы раненых несли в его дом. Прямо в его магазине княжеские жена и дочь перевязывали раненых, а сам хозяин откупоривал бутылку за бутылкой и всех угощал. Полицейским же, стучавшим в двери, отвечал громогласно: «Я праздную, я именинник, а это – мои гости!»

Но несмотря на все это, цари уважали и ценили Льва Голицына. Потому что знали – пока на этом свете существует виноделие (а мы надеемся, что так будет всегда), вся неуемная страсть Льва Голицына будет направлена именно туда, а не на политику. «Мы богаты, наш юг создан для виноградарства!» – не уставал повторять Лев Сергеевич, и в этом была его, голицынская, правда.

Немногие решались выдвигать царям условия, а князь Голицын мог это сделать. Когда в 1892 году император Александр III предложил Льву Сергеевичу занять пост главного винодела Удельного ведомства, князь оговорил свое согласие тремя условиями: иметь возможность не надевать придворного мундира, не носить никаких знаков отличия («Я горжусь тем, – говорил Голицын, – что не посрамлен никакими чинами и орденами») и иметь в крымских имениях царской семьи полную свободу по части виноделия.

Помимо Массандры и Ай-Даниля в подчинение Льва Голицына перешли императорские имения в Абрау-Дюрсо, Кахетии, Кизляре и других местах. Но основное внимание в своей деятельности вновь назначенный главный винодел уделял все же Крыму. Причем Лев Сергеевич ставил задачу не только вырастить и акклиматизировать новые сорта. В 1894 году в Массандре при непосредственном руководстве князя началось строительство Главного винного подвала Удельного ведомства. Правда, слово «подвал» полностью не отражает грандиозности задумки Льва Голицына – это был (и есть) целый подземный завод, огромный комплекс – семь тоннелей по 150 метров длиной и 5 метров шириной каждый. В огромных бочках выдерживалось 350 тысяч декалитров вина. Вся система тоннелей была полностью электрифицирована и оборудована специальными подъемниками. При заводе была построена прекрасно оборудованная лаборатория.

И поныне массандровские подвалы считаются эталоном подобных помещений, а уж в конце XIX века восхищению современников князя Голицына не было предела. Остался доволен и главный заказчик строительства. В дневнике императора Николая II есть такая запись. «28.08.1898. В три часа всем обществом поехали в Массандру, где подробно осмотрели новый винный погреб. Устроено все по последним требованиям винного дела – прочно, широко и практично». В 1957 году рядом со старым подвалом был построен новый, в котором можно поместить целое море вина объемом 1 млн декалитров. А в 1975 году два подвала соединили тоннелем, который увеличил мощности массандровских подземных хранилищ еще на полмиллиона декалитров.