Варяжский меч - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 62

Воин подбежал к благородным рыцарям, сдержанно поклонился и коротко, без лишних слов доложил, что разведали. Впереди, за покрытым лесом бугром, начинается болото, глубокое, тянется вдоль реки, насколько глаз хватает. Тропа упирается прямо в топь. Недавно там гать была, славяне ее разобрали, но это нестрашно — если барон скажет, можно заново намостить. За болотом лес низменный, сырой, нехоженый. Засад с берега болота не видели.

В это время подбежал еще один разведчик, по его словам, слева то же самое болото. Через полмили топь кончается, дальше по сухому гребню можно в лес пройти. Да, местные так и ходят, разведчики тропу нашли. Услышав о дороге, граф удовлетворенно хмыкнул и бросил победоносный, ободряющий взгляд на барона. К удивлению Арнульфа, тот только скривился и с раздражением сплюнул себе под ноги.

По мнению фон Харнгофа, славяне специально не стали держать здесь заслоны и мешать высадке. Место паршивое. Войску придется долго через лес идти. Что там, в чаще, ждет, и сам дьявол не знает.

— Ладно, зато к нам исподтишка никто не подберется. — Граф всегда старался находить положительную сторону в любой ситуации. Затем он крикнул воинам отдыхать и разбивать лагерь. По всему, сегодня они никуда не двинутся. Надо дождаться, пока все войско не переправится, гати положить, дороги через лес разведать. Дел много.

А вот и император, принесла его нелегкая, не усидел Рыжий на том берегу. Сам хочет с передовым отрядом впереди войска ехать. Может, оно и правильно — когда воины видят императорский штандарт, они дерутся лучше. Проверено неоднократно. Перед лицом императора все хотят свою доблесть показать. Пока слуги сводили с корабля на берег злобно фыркавшего и упиравшегося всеми четырьмя копытами каурого, Оттон пешком поднялся на берег.

— Ну где славяне? — осведомился император.

— Пока не видно, сир, — учтиво поклонился Арнульф.

— Проспали, лентяи! — Видно было, что король доволен, и слово «лентяи» относилось к языческой орде маркграфа Белуна.

— Граф, собирайте воинов и ведите их вдоль берега к Битбургу. Я не намерен тратить время в этих зарослях.

Фон Берг хотел было объяснить, что людей у него не так много и больше половины копейщики, пользы от них в таком лесу мало, но его опередил пфальцграф Бруно.

— Идем вместе. Я понимаю тебя, мой друг, — получилось у лотарингца слишком напыщенно, покровительственным тоном, — но нам сегодня надо выйти к замку.

— Вперед пошлите бойцов с секирами, чтоб деревья и славян рубили, — грубо пошутил Оттон. Последнее слово всегда оставалось за ним.

Граф Арнульф сам прекрасно понимал: король прав. Надо быстрее захватывать удобные переправы, выходить на широкую дорогу, сбивать славян с прибрежных укреплений. Нельзя в лесу застревать. Но на душе у него было тяжело. Этот лес графу с каждой минутой нравился все меньше и меньше. Богатства здесь немало, но слишком все мрачно, слишком густые заросли. Болото это проклятое. И далекий, угадывавшийся в чаще рев туров вызывал у фон Берга не охотничий азарт, а раздражение и неуверенность, странное, непривычное чувство страха. Словно он должен был выйти против разъяренного лесного быка голым и с одним ножом.

Делать было нечего, не рассказывать же королю про свои предчувствия — засмеют, опозорят до скончания веков. Подчиняясь приказам графа и баронов, люди собирались вокруг своих командиров. Хорошо был слышен голос лотарингца, обещавшего по ковшу вина и серебряной монете тем, кто ему славян для допроса приведет.

— Впереди заболоченное устье речки, помнишь? — негромко произнес фон Харнгоф, наклоняясь к лицу графа. Когда можно было, они предпочитали общаться на «ты».

— Помню, — буркнул в ответ Арнульф. — Попробуем его обойти в верховьях.

Несмотря на присутствие короля Оттона и носившегося по опушке Бруно Пузиллия, громогласно подбадривавшего солдат, фон Берг дождался, пока вперед не выйдут кнехты пфальцграфа лотарингского. Почти четыре сотни бойцов. Все как на подбор, крепкие, широкоплечие, облачены в надежные кольчуги, в железных шлемах с широкими полями, в руках треугольные щиты. Все они были вооружены широколезвийными топорами на длинных рукоятях из обожженного корня дуба или короткими пехотными мечами.

Хорошее дело. Именно так и надо вооружаться для боя в лесу, где копья только мешают, а стрелкам приходится не вдаль смотреть, а вверх, на ветви и развилки деревьев. Впрочем, про передовой дозор Арнульф не забывал, выслал на разведку шварцвальдских лесовиков барона Харнгофа.

Заодно, к тому времени, когда они выступили, к берегу причалили два судна с лошадьми. Граф искренне обрадовался, когда слуги подвели ему коня. Так и сражаться сподручнее, и видно из седла лучше, верный конь и жизнь может спасти в случае чего. Собрав вокруг себя рыцарей и тяжеловооруженных рейтаров, фон Берг двинулся вслед за пехотой.

До перешейка между болотами добрались они быстро. Действительно, по гребню шла натоптанная тропинка, убегавшая в лес. Ехать легко. Высокие деревья полностью закрывали небо, кустарник рос редкий, травы почти не было. Вечный сумрак не давал расти подлеску, душил молодые, чахлые деревца. Только на редких прогалинах царило зеленое буйство растительности. Все здесь тянулось вверх, стараясь обогнать соседей, захватить кусочек неба под животворящими лучами солнца.

Так отряд прошагал около трех миль. Слева появилось болото. Из затопленной низины доносился тяжелый запах прели и гниющей растительности. Остановившись на минуту под ветвями старого вяза, граф посовещался со своими баронами.

Да, топь придется обходить. Низина широкая, противоположный берег даже не угадывается. И там, за сплошной стеной корявого густого ивняка, за поблескивавшими окошками черной гнилой воды, между зарослей осоки должна протекать речка. Именно ее заболоченное устье и видели со стрежня Эльбы. Идти решили вдоль болота, по сравнительно сухому косогору, пока не встретится подходящее место для переправы через топь или пока болото не кончится. Тропа как раз вела в нужном направлении, манила, звала за собой в глубь леса.

К графу подлетел лотарингец. Натянув поводья, пфальцграф Бруно резким движением стянул с головы кольчужный капюшон хауберка и тряхнул головой. Шлем он отдал оруженосцу еще на берегу.

— Проклятый лес! — выдохнул пфальцграф, стискивая коленями бока грызущего удила жеребца. — Мы должны идти по берегу. Император приказал.

— Выйдем, — коротко ответил Арнульф, в отличие от лотарингца, шлем он не снимал и щит держал на сгибе руки, готовый немедленно пустить его в ход.

— Когда?! Это вонючее болото тянется до самого Мекленбурга.

— Значит, выйдем к Мекленбургу. — Графа начала забавлять вспыльчивость и несдержанность Пузиллия. Вроде из знатного рода и немолод, а иногда ведет себя как юный паж или не пробовавший вкуса крови оруженосец. Недаром в его жилах течет галльская кровь. Чувствуется.

— К дьяволу Мекленбург! Мы должны найти хороший берег, место для лагеря. Или ты думаешь, король все свое войско потащит через это проклятое болото?

Об этом Арнульф уже и забыл. Действительно, тащить через густой лес обозы, гнать табуны лошадей, следить, чтобы в болотах не утонули маркитанты и обозные шлюхи… Слишком хлопотно получается. Король умен, умеет думать на пару шагов вперед.

— Как только обойдем болото, к нам присоединятся дружины вестфальских баронов, — добавил герцог. Вспышка ярости прошла так же незаметно, как и подступила. Вот сейчас с лотарингцем можно было поговорить.

— Почему саксов не переправляют? Это же их марка. — Губы Арнульфа тронула горькая усмешка. Рыжий сам сакс, своих земляков бережет.

Впрочем, будем справедливыми. Этому щенку Биллунгу славяне хорошо всыпали близ Вюмме. Сам Бернард до сих пор на лошади без посторонней помощи держаться не может, его на носилках возят. Хоть и бахвалится молодой герцог, что разгромил язычников, но, похоже, все не так было. Слишком большие потери у саксов оказались, и преследовать противника Биллунг не стал. Позволил им отступить и спокойно уйти.