Счастливая карусель детства - Гайдышев Александр Григорьевич - Страница 9

— Ну, допустим, но ты же, надеюсь, понимаешь, что наша квартира не музей, и высота потолков здесь всего два сорок пять? Где ты определяешь ей место?

— Конечно, в моей комнате, посередине стены, над моим диваном! Ведь это я нашел картину, и, значит, будет справедливо, если она будет висеть именно у меня.

Мы все переместились в детскую комнату и начали критически оценивать возможность реализации моего предложения.

— Пожалуй, большую глупость и представить трудно, — папа заразительно засмеялся, мама заулыбалась, — скажи, пожалуйста, как достойный приверженец своего деда, насколько гармонично будет выглядеть твой шедевр на фоне туповатых морячков в бескозырках и с флажками?

И здесь я впервые за сегодняшний вечер ощутил невозможность исполнения моей мечты. Пожалуй, даже «Девятый вал» Айвазовского выглядел бы на моих обоях не многим более уместным, чем Мадонна с младенцем. Глуповато-смешливые мордочки многочисленных морячков, активно размахивающих флажками, выражали абсолютный триумф здоровеньких и веселеньких человечков над всем, что не вписывается в их незамысловатый и примитивный мирок, в котором, вероятно, произведениям больших художников действительно трудно найти место. Как мне нравилось их рассматривать раньше и как они меня забавляли. Теперь же я их просто возненавидел. Глупые, тупые рожи!

Неожиданно мне вспомнилась та самая кошка возле памятника Пушкину, которая в свое время так оскорбила своим независимым видом дедушку. А ведь между ней и морячками было нечто объединяющее. Они были представителями первозданного материального мира, не обремененные всякими нагромождениями культуры, знаний, морали и комплексов, их жизнь представлялась мне вполне ясной и счастливой. Плевали все они на нас с Мадонной и младенцем, и мы были лишними в их мире. Мне было обидно, грустно, но как это не удивительно — немного смешно.

— Ну вот, видимо, ты и сам понял, почему мы с папой были против твоего предложения. Но в любом случае, я очень рада, что ваше с дедушкой общение не проходит для тебя без результатов, — мама, поняв, что я нахожусь в трансе и готов отказаться от своего предложения, явно старалась вернуть мне душевное равновесие: она подошла и ласково потрепала меня по голове.

— Кстати, когда мне было чуть больше, чем тебе, я тоже не без влияния твоего деда начал собирать картины. Правда, не в натуральную величину, а в формате открыток, и если хочешь, на выходных я отыщу их, и мы с тобой их разберем по темам и художникам, — папа улыбнулся и вышел из комнаты.

В ближайшие дни я снова поехал в Филателию и как старый клиент магазина, твердо знающий, что ему нужно, без предварительных заходов сразу приобрел вторую серию вьетнамских марок с динозаврами. Я становился серьезным коллекционером в масштабе моего класса, и многие ребята с завистью и восторгом рассматривали моих динозавров, предлагая обменять их на марки, о которых несколькими днями ранее можно было только лишь мечтать. Я был непреклонен, и все предложения отвергал, поскольку, как оказалось, динозавры в Филателии скоро закончились, а новых больше не завозили.

Все же мне очень хотелось что-нибудь приобрести из коллекции Эрмитажа. Дискуссии о картинах с родителями были закрыты, и в голову мне пришла довольно оригинальная мысль обратить свое внимание на сувенирную коллекцию скифского золота из собраний музея, которой в свое время так восхищался дедушка. Жемчужиной коллекции, конечно же, был золотой олень, который, как и Мадонна, занимал почетное место в буклете иллюстраций из собраний Эрмитажа. Сам олень мне был не по карману, поскольку стоил полтора рубля, мне же с моими девяноста копейками не оставалось ничего другого, как купить уменьшенного формата сувенир с тремя золотыми скифскими украшениями. Украшения эти, как мне казалось, очень были похожи на настоящее музейное золото и на клее прикреплялись к красной пластмассовой коробочке с прозрачной крышкой.

Родители, по-моему, даже не придали значения моей покупке, посчитав ее пустой тратой денег. Но на их комплименты я не очень и рассчитывал! Знал я, кто оценит и похвалит меня!

В один из ближайших выходных дней, приехав к дедушке и бабушке на обед с родителями и моей младшей сестренкой Машенькой, я не преминул захватить с собой скифское золото в надежде услышать слова поддержки и одобрения от деда. С глазу на глаз, в сдержанной и интеллигентной манере попытался я поделиться с дедушкой историей про картину, объяснив ему, что все мои устремления и любовь к настоящему искусству были разбиты о стену родительского непонимания. И результатом этого непонимания стал отказ от первоначальных замыслов и покупка сувениров из коллекции скифского золота.

Обои с веселыми морячками сознательно не фигурировали при моем повествовании. Важно мне было общее дедово отношение к произошедшему, и не хотелось, чтобы мелкие и малозначимые детали изначально участвовали в формировании его мнения. Взял дедушка на короткое время протянутую коробочку с золотом скифов, поглядел и потряс ее в состоянии легкой задумчивости, а затем с легкой иронией отдал мне ее обратно.

— Ну и что же ты собираешься делать с этой, прости за выражение, безделушкой?

Как же мне было неприятно в эту минуту! Рассчитывал я, что он — мой единомышленник и, окажет мне свою авторитетную экспертную поддержку, а он не только не хвалит меня, но и называет «наше» с ним золото «безделушкой». Да это же почти предательство! Хоть я и сдерживаю себя, но эмоции меня уже начинают захватывать:

— Я собираюсь начать коллекционировать предметы из собраний Эрмитажа. Кстати, как ты, наверное, понял, я-то хотел как раз начать с картины, которой мы с тобой так восхищались в музее, но родители не хотят этого допускать! И поэтому, уж извини, приходится коллекционировать «безделушки», которые, по-моему, тебе тоже раньше очень нравились, — был я очень доволен произнесенной речью и видел ту легкую озадаченность деда, которая сменила неприятную для меня покровительственную иронию в тех вопросах, в которых я рассчитывал на его полную поддержку и солидарность.

— Но, милый ребенок, как это тебе не покажется неприятным, твои родители абсолютно правы, и по возникшему вопросу других мнений быть не может! Что же касается твоего восторженного отношения к собранию коллекций из Эрмитажа, то я этому рад, и это очень похвально, но ни в коей мере не означает, что нужно слепо стремиться наполнить свой дом и свою жизнь ширпотребовскими безделушками, отдающими откровенным мещанством.

Опять зазвучали эти высокопарные дедовы слоги и предложения, которыми изъясняться мог только он, и опять, в очередной раз, пусть и без категоричности, меня упрекают в мещанстве, которого я как раз пытался избежать, стараясь максимально следовать логике и вкусам этого сложного и труднопонимаемого человека. Но в том, как были сказаны эти слова, звучали интонации человека, глубоко мне сопереживающего, чувствующего полную ответственность за творящийся в моей душе хаос и пытающегося всеми доступными ему средствами дать мне необходимую долю душевной поддержки и тепла, которая так была мне необходима.

Мы молча стояли с дедушкой у окна в его комнате и с затаенной грустью смотрели на поздненоябрьскую Невку, несущую свои печальные темные и полные воды по направлению к заливу. Елагин остров под стать реке производил ощущение покинутости, унылости и покоя, разбавляемого лишь изредка доносившимся раскатистым карканьем ворон. Дедушка мягко положил свою руку мне на плечо и продолжал хранить молчание: слова были ни к чему. Мне стало спокойно и хорошо на душе, и я был благодарен ему за то, что он так быстро, искренне и мирно помог мне разобраться с моими чувствами и переживаниями.

Нужно сказать, что дедушка всегда меня удивлял тем, что практически никогда не проявлял излишней чувствительности и теплоты во взаимоотношениях со своими домочадцами, вне зависимости от их возраста, и это обстоятельство очень его отличало от других взрослых. Более того, он даже с оттенком легкого высокомерия и непонимания сознательно избегал моментов, когда мама, папа или бабушка, усадив меня на колени, обнимали, целовали и тискали — подобные сцены он иронично именовал «сюсюканьем» над теленком в стаде.