50 знаменитых прорицателей и ясновидящих - Батий Яна Александровна - Страница 20

В 1942 году Сталин отозвал Вронского в Советский Союз под предлогом получения почетной награды – Звезды Героя. Что на самом деле хотел сделать «отец народов» (ведь известно, что он недолюбливал астрологов и, возможно, подозревал Вронского в двойной игре), сказать сложно. Вряд ли он вызывал лучшего шпиона только для получения награды. Скорее всего, это был просто удобный повод. Вронский решил ехать. Почему он так поступил – этот вопрос остается открытым. Конечно, талантливый астролог не мог не увидеть в своем гороскопе, что в Союзе его ждут очень тяжелые годы, лагеря и скитания. Возможно, звезды рассказали ему и о нелепой пуле в голову, которая уготована была ему вместо награды. Но все-таки Сергей Алексеевич принял решение ехать. Кто знает, может быть, звезды показали, что другой вариант сулит ему разоблачение и смерть. А может, дело было в его природном авантюризме и склонности идти самыми трудными путями.

Как бы там ни было, Вронский угнал самолет и на нем пересек границу. Его встретил шквальный огонь родной артиллерии, а он показал себя пилотом высшего класса. «Кое-как спланировал на шоссе, – рассказывал спустя много лет Сергей Алексеевич. – Подбежали солдаты, вытащили меня из искореженного самолета, сдернули белый халат, увидели советскую форму, погоны лейтенанта и страшно обрадовались. Потом доставили к особистам. Там я все рассказал…» Узнав, что Вронский по специальности медик, его сразу же «завербовали» военно-полевым хирургом – ни о какой Звезде думать уже не приходилось. Долгое время он работал почти круглые сутки, не зная отдыха, оперировал раненых, проявляя себя как хороший специалист. Но и он не был застрахован от ранений. Когда в здание госпиталя попал снаряд, бревно врезалось в бок хирурга, сильно повредив внутренние органы. А потом Вронскому еще и пулю в голову пустили. Подробности этого нелепого случая тоже не известны. Говорят, что выстрелили случайно. Вот и пришлось ему, едва отойдя от операционного стола, ложиться на стол в качестве пациента.

Скорее всего, он не выжил бы, ведь его даже не собирались оперировать. Но ему снова, как и в детстве, помог счастливый случай – его фамилию в списке безнадежных увидел сам Бурденко. Хирург приказал немедленно готовить раненого к операции, несмотря на его неоперабельное состояние. Дело в том, что Бурденко хорошо знал Вронского-старшего и был о нем высокого мнения. Мало кто верил в успех этой операции. Но Бурденко совершил невозможное, вернул Вронского к жизни, вставив ему в голову платиновую пластинку (через некоторое время он же заменил ее на более легкий сплав).

Правда, Сергею Алексеевичу пришлось долго восстанавливаться после ранения, он много времени провел в госпитале. Он учился не только ходить, но и говорить. Это требовало каторжных усилий, но с его силой воли это было вполне преодолимо. А вот руки были так повреждены, что о карьере хирурга думать уже не приходилось.

Вместо Звезды Героя Сергей Вронский получил вторую группу инвалидности. В 1945 году он поселился в Юрмале, блестящее образование позволило ему стать директором одной из школ. Правда, надолго он там не задержался: видимо, звезды никогда не сулили Вронскому стабильности. Из класса Сергей Алексеевич отправился прямо на нары. А все потому, что не вывел своих подопечных смотреть на публичную казнь немецких офицеров. На него тут же был написан донос «куда следует», к которому прилагалась информация, что он сотрудничал с немцами, и вещдок – его фотографии в немецкой форме. Церемониться с Вронским не стали, он был приговорен сначала к высшей мере, а потом к двадцати пяти годам тюремного заключения, но провел за решеткой около пяти лет.

Покинуть колонию Вронскому удалось благодаря навыкам, полученным в Биорадиологическом институте. Педагоги, которые обучали его гипнозу и внушению, могли бы им гордиться. По одной версии, Сергею Алексеевичу удалось бежать, усыпив бдительность охранников, по другой – он притворился мертвым. По третьей, смог убедить всех, что у него тяжелая форма рака, и через пять лет его выпустили на свободу умирать. Сейчас трудно определить, как же все было на самом деле. Ясно одно: умирать Вронский не собирался, он был бодр и полон сил. Только вот чем и где мог заняться судимый дипломированный астролог? Некоторое время он скрывался у знакомых. А потом сменил немало профессий и рабочих мест, но нигде надолго не задерживался, начальство находило массу причин для увольнения.

В начале 1960-х Вронский был полностью реабилитирован и смог перебраться в Москву. Жил он то у одного знакомого, то у другого, читая на кухнях лекции по астрологии, послушать которые собиралось немало желающих. Об этих годах сам он вспоминал так: «Началась настоящая научная “подпольная” работа. “Подпольная” потому, что велась она не в лабораториях или институтах, а на частных квартирах. “Астрология? Это буржуазная лженаука! Биорадиологический метод лечения? Такого не бывает, это обман и самообман! Экстрасенсы, телепаты? Их быть не может!” На нас смотрели как на инакомыслящих». Тем не менее, рассказывал Вронский, партийная верхушка и в те времена обращалась к нему за гороскопами. А вот о чем совсем не любил говорить Сергей Алексеевич, так это о сотрудничестве с МВД, КГБ и Министерством обороны. Он всегда уходил от разговоров об этом, как и о своей деятельности в ставке Гитлера.

В 60-х годах прошлого века Вронский пытался заниматься и преподаванием. В лаборатории биоинформации (ею руководил профессор Михаил Коган) он начал подготовку отечественных врачей-биорадиологов (целителей). Но в скором времени один из «благодарных» студентов написал донос, и власть быстро запретила эти занятия.

По ходатайству Хрущева Вронского приняли на работу в Звездный городок, консультантом. К тому времени он уже разработал систему благоприятных и неблагоприятных периодов на основе биоритмов человека. Он составлял личные гороскопы для обитателей Звездного городка. Это были подробные рекомендации на каждый день. И лучше было бы, если б к ним прислушивались. Так, день 27 марта в личном гороскопе Юрия Гагарина был отмечен как неблагоприятный день для полетов. «Трижды неблагоприятный день», – подчеркивал Вронский. Все составляющие биоритмов находились на критически низкой отметке. Но любивший опасность Юрий все-таки взлетел в небо. Живым он не вернулся. Настаивал астролог и на перенесении даты операции Сергею Королеву. Этот день был крайне нежелательным для хирургического вмешательства, но его не послушались. Королев не дожил до конца операции.

Тут же, в Звездном городке, Вронский обучал желающих составлению гороскопов. Одной из прилежных учениц была его будущая жена, Лиана Жукова. Талантливый инженер, она проявила неплохие способности в интерпретации гороскопов, хотя больших способностей к целительству и не имела.

С приходом к власти Андропова, который дал официальное «добро» астрологии, Сергей Вронский смог преподавать в Институте усовершенствования партийных работников. В 80-х годах XX века стремительно росла популярность загадочной науки, и Вронскому стало легче дышать. Теперь его не считали «лжеученым» и открыто шли к нему за авторитетным советом, а он мог открыто нести свои знания людям.

С 1992 году Вронский вновь поселился в родной Риге. Он читал много лекций, которые имели ошеломляющий успех, писал гороскопы для газеты «Московский комсомолец». Бывший шпион очень много сделал для популяризации астрологии в Советском Союзе. Он всегда подчеркивал, что это точная наука, как, например, математика, и не понимал скептического к ней отношения. Об этом на заре 90-х он написал и в своей первой книге, принесшей ему широкую известность, – «Астрология – наука или суеверие?» В работе «Гороскоп для Евы» (1992 г.) Сергей Вронский предсказал окончательный и бесповоротный распад Советского Союза, а также затяжную войну на Кавказе.

Вронский издал достаточно много популярных книг по астрологии, успел закончить в рукописи главный труд своей жизни «Классическая астрология» (фундаментальный университетский курс астрологии в 12 томах). Правда, гонорарами звездочет так и не разжился: несмотря на популярность книг, многочисленные издательства, выросшие в то время как грибы после дождя, платили мало, а то и вовсе воровали его труды.