Власть молнии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 83

Он посчитал, что употребить слово «анах» будет уместно, поскольку название «иудеяне» для его соплеменников наверняка выдумали русичи, как «гандзак» – орфетанцы.

В самом деле, это подействовало. Старик привстал и неуверенно спросил:

– Анах… ну? Анахну? Льо а'гой?

Сузив умные карие глаза старик выжидательно смотрел на гостя. Он волновался, прерывисто дышал. Из его рта выходила лёгенькая изломанная струйка пара.

Читрадрива по-прежнему мысленно держал в голове картинку голубого камня. Возможно, это помогло. А может, старик изъяснялся понятнее, чем его младший собеседник. Так или иначе, до Читрадривы вполне дошёл смысл фразы: «Мы? Не чужак?» Получилось довольно коряво, но это было лучше, чем ничего. Убедившись, что он находится на верном пути, Читрадрива с облегчением забормотал:

– Анахну, анахну.

Тут и младший поднялся и, пока старик усмирял собак, пошёл навстречу гостю, глядя на Читрадриву с некоторым недоверием и невнятно тараторя. И тогда старик громко молвил:

– Наш гость не говорить простой язык, он говорить толко священний язык. Но плохо говорить, плохо.

Младший мгновенно умолк и замер в трёх шагах от ворот, так и не дойдя до Читрадривы. А старик проковылял к нему, оттеснил плечом младшего и улыбаясь пригласил:

– Заходить, странный гость.

Читрадрива вошёл во двор. Одному из псов это явно не понравилось, и он угрожающе зарычал. Старик прикрикнул на него и успокоил:

– Не бояться, собака нет кусать. Ходить дом.

Зная, что это поможет лучше понимать собеседников, Читрадрива попытался как можно яснее представить камень перстня. Не исключено, что и этим людям станет легче понимать его. В самом деле, следующую фразу старика он воспринял почти без искажения:

– А как тебя зовут, странный гость?

– Я уже говорил: Читрадрива, – ответил он.

– Читрадрива? – удивился младший. – Какое необычное имя!

– Мало ли имён на свете, – старик развёл руками. – Кстати, меня зовут Моше, а этого молодого человека Мордехай.

Он кивнул на младшего, хотя определение «молодой человек» представительному солидному мужчине было явно не к лицу. Впрочем, тот нисколько не обиделся. А его имя Читрадриве очень понравилось. Он сразу же вспомнил, что похожее имя встречалось в священной книге русичей, только писалось оно «Мардохей». Но самое главное – это был персонаж истории, соответствовавшей любимой легенде Читрадривы про короля Хашроша и красавицу Астор!

– И вот ещё что, Мордехай, надо известить учителя. Я думаю, не годится принимать такого гостя в моём бедном доме. Пойдём лучше к учителю Нахуму. Он сейчас в собрании, готовится к вечеру. А чтобы наш приход не был неожиданным, пошлём к нему Ривку.

Старик обернулся к дому и громко позвал:

– Ривка! Ривка!

На крыльцо выбежала девушка, на ходу кутавшаяся в тёплый платок. Ей было велено бежать «в собрание», позвать учителя Нахума и передать, что у них объявился незнакомец, говорящий на священном языке. Девушка бросилась прочь со двора, в то время как Моше и Мордехай неспеша повели Читрадриву по дорожке, пролегавшей под самой городской стеной. Беседовали мало, очевидно, боясь простудиться – было очень холодно. А может, такие почтенные люди просто не хотели разговаривать на улице?..

Наконец впереди показалась крыша довольно большого дома, выглядывавшая из-за высокого прочного забора.

– Вот мы и пришли, – старик улыбнулся. – Собрание находится в слободе, не знаю, пришёл ли уже учитель. Но не сомневаюсь: Нахум будет приятно удивлён знакомством с тобой.

Во дворе этого дома тоже были огромные мохнатые собаки. Правда, они лаяли не очень сильно, возможно, признав провожатых Читрадривы. Мордехай быстро заговорил с вышедшей на крыльцо пожилой женщиной. Из его трескотни Читрадрива уловил только «реб Нахум».

– Нет, учителя пока не было, – сказал Мордехай, обращаясь к остальным.

На что старик ответил:

– Ничего, подождём его внутри, – и пропустив Читрадриву вперёд, все вошли в дом.

В тёмной прихожей их встречал долговязый молодой человек, как выяснилось позже, младший сын учителя Мешулам, которому Мордехай принялся быстро объяснять, в чём дело. Тем временем все сняли тёплые верхние одежды, прошли в дом… Как вдруг Мешулам скептическим тоном вопросил:

– И вы утверждаете, что этот человек знает священный язык?

Моше и Нахум обернулись к Читрадриве, и оба разом нахмурились.

– Читрадрива, почему у тебя голова не покрыта? Где твоя шапочка? – строго спросил старый Моше и, оглядев его с головы до ног, добавил:

– И бахромы на одежде нет. Да и одет ты, как чужак.

– И почему ты не коснулся мезузы, когда вошёл в дом? – продолжал допытываться Мешулам.

– Да-да, между прочим, ты её словно не заметил, – подтвердил Моше с укором. – Мы с Мордехаем входили после тебя и видели это.

– Вообще-то и среди чужаков попадаются знатоки нашего священного языка, – неуверенно начал Мордехай, но Читрадрива поспешил перебить его:

– Я не чужак, я анах. По крайней мере, так мы называем себя у нас, в Орфетанском крае. Прибыл я издалека, не скрою, и наши обычаи и одежда действительно отличаются от ваших.

Читрадрива посмотрел на небольшие бархатные шапочки, прикрывавшие темя каждого из присутствующих, на бело-голубые кисти, нашитые по краям их длинных чёрных кафтанов, пожал плечами и докончил:

– А одежду я раздобыл по случаю у местных русичей, у которых остановился. Моя сильно износилась за время долгого пути.

– Почему же ты сразу не искал нас, а пошёл жить к чужакам? – спросил подозрительный Мешулам.

– Я не знал, живут ли в этом городе соплеменники, – откровенно признался Читрадрива. Тут он сообразил, что иудеяне могут запросто потребовать от него демонстрации доказательства, которое имелось на теле Карсидара с детства. Уж больно этот Мешулам дотошный…

Чтобы избежать столь неприятного поворота, Читрадрива быстро произнёс:

– И знайте, я совсем не против того, чтобы следовать принятым обычаям. Не найдётся ли у вас лишней шапочки для меня?

Старый Моше улыбнулся, кивнул, и Мешулам быстро принёс голубую шапочку с вышитыми на ней письменами. Читрадрива взял её, внимательно осмотрел. Начертание букв показалось ему знакомым. Дабы развеять остатки подозрений, он, старательно шевеля губами, прочитал написанное и сказал:

– Если не ошибаюсь, здесь говорится о любви к народу.

Все опять переглянулись.

– Вижу, он не только говорить, но и читать по-нашему может, – сказал долговязый Мешулам.

А Мордехай подтвердил:

– Там написано: «Адонай любит свой народ».

Читрадрива знал от Карсидара, что его мать поминала бога Адоная, когда читала прощальное благословение. Радуясь, что всё складывается так удачно, он торжественно, поскольку речь шла об одном из богов, водрузил шапочку на голову. Все заулыбались, одобрительно закивали.

Хлопнула входная дверь, в прихожей завозились, и вскоре оттуда величественно выплыл учитель Нахум, больше всего похожий на гриб, поскольку его голову венчала огромная круглая меховая шляпа. Интересно, будет ли старик снимать её? На улице в таком головном уборе самый лютый мороз не страшен, а вот в жарко протопленном доме…

Учитель шляпу не снял, прошёл на середину комнаты, остановился перед Читрадривой, поглядел на него, склонив голову набок, и протянул:

– Так значит, это и есть наш необычный гость?

Заговорили все разом, перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя. Из всего этого гвалта Нахум в конце концов понял, что гость действительно «тот самый» и, несмотря на то, что одет, как чужак и не знает, зачем при входе в дом висит мезуза, не только говорит на священном языке, но также улавливает в общих чертах смысл написанного.

– Интересно, интересно, – старик пригладил длинные бакенбарды. – И где же ты всему этому выучился?

Читрадрива объяснил, что так говорят все анхем, и письменность у них похожая.

– Анхем… Странное название, – протянул учитель. – Очень похоже на обыкновенное «мы»… или на анашим – «люди». Не правда ли?