Власть молнии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 91

– Я Михайло, Вартеславов сын, сотник киевский. Аль не помнишь меня?

«А откуда он тебя помнить может?» – удивился Карсидар.

Михайло, поднапрягшись, мысленно ответил ему:

«Ярослав Всеволодович пришёл в Киев с полками новгородцев и новоторжцев и сел княжить как раз перед Михайлом Всеволодовичем. Мы с Остромиром были единственными, кто ему противился, так что меня он знает хорошо».

– Сотник! Пхе, – князь состроил презрительную гримасу. – Буду я рожи всяких там сотников запоминать… Тоже мне величина! Люди у стен замка твои, что ль?

– Мои. А что?

– Так… – Ярослав Всеволодович немного успокоился и обратился к Карсидару:

– Ну, а ты кто будешь?

Ответ был известен ему заранее, о чём Карсидар и сказал не таясь:

– Ты ведь и так знаешь, княже, что я Давид, советник государя Данилы Романовича.

– Давид… Государев советник…

Чувствовалось, что князь вновь закипает. Однако слава про «нанятого колдуна» давно уже облетела русские земли, и шутить с таким гостем не отваживался даже великий князь Владимирский и Суздальский.

– Правду о тебе болтают, мысли ты верно угадываешь, – только и сказал Ярослав Всеволодович, опускаясь на резной стул. – Ну вот что. Если бы… – он хотел сказать: «Если бы не колдун», – но сдержался, хмуро покосился на Карсидара и, подбирая слова, продолжил:

– Если бы не моя великокняжеская милость, я б вас!.. В острог… для острастки. Чтобы впредь не артачились.

– Как в Киеве хотел сделать? – с вызовом спросил Михайло.

– В Киеве мне надо было укоротить кой-кого на целую голову, – как бы невзначай обронил князь. – Жаль, не сделал этого вовремя… Ну, да неча попусту кручиниться, ошибки всё одно не выправить.

– Не выправить, – Михайло переглянулся с Карсидаром.

– Ладно, боярин, – Ярослав Всеволодович кивнул Микуле. – Давай сказывай, чего Даниле надобно. Только без глупостей.

То ли Микула не понял, что означало приказание «без глупостей», то ли чрезмерно почитал Данилу Романовича, однако чинно пригладив бороду, молвил:

– А чего там неясно? Государь требует у тебя войска для защиты стольного града Киева от татар.

– Войска! От татар! Требует! – передразнил посла князь.

– А что тут странного? – с самым миролюбивым видом спросил Карсидар. – Киев – мать городов русских, столица всей Руси, и защищать её нужно сообща. Ибо, если Киев падёт, вся Русь погибнет. Сам знаешь, что такое ордынцы. Они ведь твой удел опустошили да разорили прилично, мы по пути всякое повидали.

Сколько раз повторял ему Читрадрива, чтобы он поменьше болтал и побольше слушал! У Ярослава Всеволодовича был такой вид, точно Карсидар надавал ему пощёчин. На единый миг он превратился в жалкого немощного старика, бессильно скорчившегося на незатейливом троне. Впрочем, Карсидару могло и показаться… Хотя он видел глубже прочих! Чувствовал. И сейчас точно знал – князю стыдно!

Но более тщательно прослеживать мысли Ярослава Всеволодовича Карсидар не решился. Он всё ещё опасался наделать непоправимых ошибок. Пока что и без всякого прощупывания ясно, что великий князь Владимирский и Суздальский войска не даст. Теперь осталось разве что по удельным княжествам проехаться, в Суздаль, в Ростов, в Переяславль заглянуть, может ещё куда… Вдруг повезёт?

– Ну так вот что, – заговорил князь каким-то фальшивым, словно надтреснутым голосом. – Воев я Даниле не дам, так ему и скажите. Я бы подумал ещё… может быть, если бы он ко мне по-другому обратился. А то сел на киевский стол и вообразил себя государем над прочими! Никакой он мне не государь! Выскочка, – Ярослав Всеволодович мотнул головой так, что шапка Мономаха едва не слетела на пол. Этим он напомнил Карсидару первого русского князя, с которым ему довелось столкнулся, – Ростислава Мстиславовича.

– Не уходил бы ты из Киева, вот и объявил бы себя государем, – вновь не сдержался Карсидар. – А если Русь не сплотится под единым началом, татар порознь никому не одолеть.

У Ярослава Всеволодовича задёргалась правая щека, и он процедил сквозь зубы:

– Послушай, Давид… или как там тебя? Хорсов Дар, что ли?

– Теперь он Давид, – сказал сотник веско, и Карсидару показалось, что Михайлу не понравилось услышанное из уст князя «поганское» имя.

– Давид, так Давид, – с видимым усилием согласился Ярослав Всеволодович. – Не тебе решать, куда и когда мне идти. И не тебе мне указывать. – Князь вновь тщательно подбирал слова. – Ты ничего не смыслишь в наших делах. Ты, болтают, того… не из наших земель. Или вообще ниоткуда…

Он замялся на минуту, подумав о преисподней, полной рогатых чертей, которыми Карсидара и Читрадриву перед принятием крещения запугивали монахи.

– Так что запомни: я ещё вернусь в Киев. Я там сидел и сидеть буду. Все вы запомните, все трое! И обещаю: вы у меня ещё попляшете…

Глаза Ярослава Всеволодовича вновь нехорошо сверкнули.

– В Киеве уже есть князь, – возразил Карсидар, которому не нравилось такое обращение с государевыми послами. Если бы не слухи о его колдовских способностях, им бы точно не сдобровать. – Не думаешь же ты, что он так просто отдаст тебе своё место.

– Я не мальчишка, чтобы надеяться на это! – запальчиво возразил князь. Слишком уж запальчиво. Зорко следивший за его мыслями Карсидар успел почувствовать, что у Ярослава Всеволодовича есть какой-то хитроумный план, суливший триумфальное возвращение в Киев.

Однако князь мигом перевёл разговор на другое:

– Я правнук Мономаха, а Данила – внук правнука. Я старше Данилы, ближе к Мономаху. И я сидел на киевском столе прежде него. Так что пусть не кичится своим самозванством.

Тут уж не вытерпел Михайло.

– Эй, княже, а ведь и мы не лыком шиты, – сказал сотник, подбоченившись. – Не пытайся обвести нас вкруг пальца. Твой дед Юрий был у Мономаха шестым сыном, тогда как государь наш Данила Романович ведёт род от его первого сына Мстислава…

Новое упоминание титула Данилы Романовича, неслыханного доселе в русских землях, окончательно вывело Ярослава Всеволодовича из равновесия, и он завопил, багровея:

– Молчать, холоп! Я старше Данилки, ближе к Мономаху! Мне и править не только Киевом, но и всей Русью!

– Чего же ты киевский стол бросил, если он тебе так дорог? – допытывался Михайло. – Зачем во Владимир бежал?

– Неча мне перечить! – гремел Ярослав Всеволодович. – А мало вам, холопам, меня, есть ещё мой сын Александр. Давеча он шведов побил, слыхали?

Карсидар лишь вчера узнал об этом, и ему понравилась эта новость, потому что он уже запомнил, в каких странах живут ненавистные «могучие солдаты». Он чувствовал к Александру Новгородскому точно такую же симпатию, как и к неаполитанскому королю, и теперь сожалел, что у такого славного воина оказался такой никудышний отец.

Тем не менее, Карсидаром овладел бес противоречия, и он, лишь бы возразить Ярославу Всеволодовичу, сказал:

– Разбить шведских рыцарей – это, княже, в самом деле неплохо. Но не лучше ли было стравить их с татарвой и, таким образом, убить сразу двух зайцев?

– То есть, пропустить рыцарей через свои земли? Молчал бы лучше! – князь презрительно усмехнулся. – Ничего, Александр вам ещё покажет, силушки да удали ему не занимать! Позову его на подмогу – ох, будет в Киеве вашем плач и стон! Взвоете у меня, окаянные! Признаете быстро, кто у вас государь, а кто самозванец! Да что там – у меня Мономахова шапка! Это я государь всея Руси, а не Данилка! Ясно?

Тут Карсидар и применил запрещённый приём. Возможно, ему следовало бы на этот раз промолчать, так как он постоянно путался в родословной здешних князей, но слишком уж действовал ему на нервы Ярослав Всеволодович. И Карсидар тихо произнёс:

– А ты расскажи, как эта шапка из Киева исчезла. Да не забудь объяснить, откуда она у тебя взялась и почему не осталась у сыновей дяди твоего, Андрея Юрьевича.

Багровая краска сбежала с лица старика, он весь позеленел, затрясся в бессильной злобе и прошептал:

– А ну вон с глаз моих… Мерзавцы! Проходимцы!