Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень - Гир Александр - Страница 31

– Как два? – вскричал архивариус.

Звездочет удивленно посмотрел на друга.

– Разве я тебе не говорил?

– Чего не говорил?! – взорвался архивариус. – Себастьян, помилосердствуй! Решаются такие важные дела, а ты забываешь самое главное. Быстро рассказывай.

Себастьян выглядел растерянным.

– Странно. У меня в голове уже все перепуталось. Я сегодня видел перстень, как две капли воды похожий на тот, что нашел…

– Где? – вскрикнул архивариус. – У кого?

– У Леоноры, – тихо промолвил Себастьян. – На безымянном пальце правой руки.

– Там, где носят обручальное кольцо? Так что, она замужем?

– Не знаю, – простонал звездочет и обхватил руками голову. – Ума не приложу…

– Неужели точно такой же?

– Да.

– С восьмиконечной звездой?

– Да.

– С трещиной?

– С трещиной.

– Не может быть!

Себастьян откинулся на спинку кресла. Вид у него был утомленный, почти больной.

– Что все это значит, Бальтазар? – спросил он. – Что означают все эти загадки?

– Погоди стенать, друг мой. Перстень у тебя с собой?

Себастьян достал из кармана перстень. Архивариус повертел его перед глазами и пробормотал:

– Королевский сапфир, восьмиконечная звезда на синем фоне – символ всесветной власти. В твоем же гербе это просто небесный символ. Но позвольте! – вдруг встрепенулся он и схватил обрывок манускрипта. – Ты послушай, Себастьян! Где же это место? Вот, нашел. «Твой древний герб случайно совпадет с гербом супруга – символом небесным». Ты понимаешь?

– Я уже ничего не понимаю, – ответил звездочет.

– Ну, как же! Древний герб этой самой принцессы, согласно предсказанию, должен совпасть с гербом ее будущего супруга. Но ведь знак на этом перстне и твой фамильный знак совпадают. И звезда – это небесный символ.

– Бальтазар, да мало ли гербов с небесными символами! – возразил звездочет. – Солнце, полумесяц.

– Солнце, полумесяц, – проворчал архивариус. – Ты же видел на перстне у Леоноры восьмиконечную звезду. Постой, постой! Я совсем упустил из виду, что и Леонора интересовалась «Традосскими хрониками».

– Да, действительно, ты говорил об этом, – озабоченно промолвил Себастьян.

– Вот видишь! Ей знаком этот документ. Но что мы знаем о самой Леоноре? Племянница бургомистра, о которой никто никогда не слышал. А где и как она воспитывалась? Кто были ее родители? Дед, бабка?

Себастьян вскочил с кресла.

– Ты полагаешь, тут может быть какое-то родство с принцессой из Магонии?

Архивариус махнул рукой.

– Пустые гадания. Мы тычем пальцем в небо. А это еще что за бумажка? – вдруг спросил он и подобрал с пола сложенный листок.

Звездочет хлопнул себя по карману.

– Это же Леонора написала мне дату своего рождения для составления гороскопа. Выронил, должно быть, когда доставал перстень.

Архивариус тем временем развернул листок.

– Себастьян, – сдавленным голосом прохрипел он.

– Что такое?

– Посмотри сюда! – Бальтазар приложил записку Леоноры к обрывку вещей песни. – Глазам своим не верю. Один и тот же шрифт!

Звездочет долго переводил взгляд с одного листка на другой.

– Ты хочешь сказать, что Леонора и Филистена – одно и то же лицо?

– Да в своем ли ты уме, Себастьян? Конечно же, нет. Почерк другой, но шрифт, шрифт один и тот же! Ничего не понимаю. Твоя возлюбленная выводит буквы так, как это делали двести лет назад. – Архивариус задумался и тихо продолжил: – Или как это делали в Магонии…

Не услышав последних слов архивариуса, Себастьян простонал:

– Значит, Леоноре больше двухсот лет?! Какой ужас!

– Что за бред, Себастьян! Записка Леоноры для нас – ключ к расшифровке «Девяносто девятой песни Филистены». Песня вещуньи могла быть написана не двести лет назад, а совсем недавно. Ты понимаешь?

– Нет. Ты прости меня, Бальтазар, но я уже ничего… – начал было Себастьян, но в это время послышался сильный стук. Друзья недоуменно посмотрели на дверь. Стук повторился с новой силой.

– Кто бы это мог быть? – спросил Себастьян.

– Может быть, Пардоза явился за второй половиной рукописи?

В дверь колотили с такой силой, что, казалось, вот-вот ее высадят. Себастьян схватил кочергу, архивариус вооружился толстенным гроссбухом, и оба подошли к двери.

– Эй, потише! – крикнул звездочет.

– Кто беспокоит добрых горожан в такое позднее время? – спросил архивариус.

– Откройте, откройте, господин архивариус! – послышался женский голос.

– Да ведь это Эмилия, – сказал Себастьян.

Архивариус отпер дверь, и в помещение в буквальном смысле слова ввалилась госпожа Инсекториус. Не говоря ни слова, она сбежала по лестнице, упала в кресло и разрыдалась.

– Что случилось, Эмилия? Что-нибудь с Артуром? – участливо спросил Себастьян.

Но она ничего не отвечала, а только безудержно рыдала. Себастьяна кольнуло нехорошее предчувствие.

– Не случилось ли чего с Леонорой? – едва вымолвил он.

Рыдания Эмилии мгновенно прекратились. Она посмотрела на звездочета и негодующе произнесла:

– При чем тут Леонора? Какая Леонора? Где мой муж?

– Что это значит, Эмилия? – удивился Себастьян. – Разве Артур не дома?

– Если бы он был дома, я бы к вам не пришла. Где мой муж?!

– Может быть, он в трактире? – предположил Себастьян.

Архивариус ничего не говорил. Он ходил взад-вперед по архиву, и глаза его сверкали.

– В трактире я была, – заявила Эмилия. – Там творится невесть что! Все точно с ума посходили после этого проклятого бала. Трактирщик сидит под стойкой и дрожит, как осиновый лист. Толпы каких-то совершенно неизвестных снуют вперемешку с кузнечиками по всей гостинице, пакуют чемоданы и отъезжают в неизвестном направлении. Где мой муж, где мой бедный профессор Инсекториус?

Внезапно раздался безудержный хохот. Себастьян и Эмилия с испугом посмотрели на архивариуса. Он смеялся неистово, взахлеб. Это было так неожиданно и некстати, что у Эмилии мигом просохли глаза, а у Себастьяна зашевелились волосы на голове.

– Кузнечики… – сквозь смех выдавливал из себя архивариус, – король Аранеус… вещунья Филистена со своим странным пророчеством… Да ведь это же так просто!

– Что с ним, господин Нулиус? – со страхом спросила Эмилия. – Он, по-моему, не в себе.

– Бальтазар, что с тобой? – дрогнувшим голосом спросил Себастьян.

– Ничего, ровным счетом ничего.

Архивариус быстро подошел к дрожащей Эмилии и, нагнувшись почти к самому ее лицу, спросил:

– Как по-вашему, госпожа Инсекториус, племянница бургомистра – конопатая?

– Да. Но при чем здесь это? – едва вымолвила Эмилия.

Бальтазар приступил к Себастьяну.

– А ты что скажешь?

– Мне кажется, Бальтазар, сейчас не время говорить о внешности Леоноры.

– Ты прав, – архивариус уже не смеялся. Подобно лунатику, он пересек комнату, остановился возле стены и принялся биться об нее головой.

– Я осел! Самый настоящий осел! Ведь это же самая обыкновенная мимикрия!

Он перестал биться и снова подошел к Эмилии.

– Вы спрашиваете, где профессор? А он улетел!

И архивариус замахал руками, словно крыльями.

– Как улетел? – переспросил звездочет.

– Вы что, бредите? – спросила Эмилия.

– Ничуть, Эмилия. Ваш супруг упорхнул в окошко в виде маленького мотылька.

Эмилия в ужасе прижалась к Себастьяну.

– Он сошел с ума, – едва вымолвила она. – Вы видите, он совершенно безумен! Весь город рехнулся!

– О нет, – торжественно провозгласил архивариус и поднял вверх указательный палец. – Это не безумие, это момент истины.

– Бальтазар, – засуетился Себастьян, – ты себя, должно быть, плохо чувствуешь. Присядь, пожалуйста, выпей воды…

– Да нет же, друзья мои, он действительно улетел. В это трудно поверить, но я видел собственными глазами. Да, много чего непонятного произошло за последнее время. И мною, Себастьян, овладела странная забывчивость. Но теперь всем непонятностям конец! Эмилия дорогая, не тревожьтесь. Будем надеяться на лучшее. Если Артура не склюет какая-нибудь птичка, то он непременно вернется обратно.