Звезды в ладонях - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 3

Девочка наконец улыбнулась. От её улыбки вокруг стало светлее, словно солнышко взошло. Я невольно подумал, что с такой пленительной, с такой лучезарной улыбкой она уже года через два или три начнёт разбивать мужские сердцa.

— Безусловно, мистер… — она сделала паузу, чтобы прочесть надпись на именной планке с правой стороны моего кителя, — …э-э, капитан Матусивикз.

— Матусевич, — поправил я. — Сочетание букв «c» и «z» обозначает звук «ч». Впрочем, я ещё не встречал человека, который с первого раза произнёс бы мою фамилию правильно. Да и со второго тоже. А тебя как зовут?

— Рашель… то есть Рейчел.

— И всё-таки — Рашель или Рейчел?

— Рашель. Но пишется так же, как Рейчел.

Только сейчас я уловил в речи девочки некую странность. Жители Полуденных разговаривали на чистом английском языке, но это, впрочем, не значило, что произношение на всех островах было одинаковым. В каждом регионе был свой акцент — очень слабый, почти неуловимый, — но был. У Рашели акцент был сильнее обычного, и я никак не мог привязать его к географии архипелага. Слова её лились мягко, мелодично, будто она не говорила, а напевала.

— Кстати, ты откуда?

В больших серых глазах Рашели мелькнуло немного растерянное выражение. Казалось, она не сразу поняла смысл вопроса, а потом, когда наконец поняла, ещё несколько секунд собиралась с ответом.

— Спрингфилд, остров Джерси.

— Гм, никогда там не был. Однако слышал, что у вас отличный курортный комплекс.

— Ага, — подтвердила девочка без особого энтузиазма. — Это единственное, что есть на Джерси. Если захотите отдохнуть, приезжайте к нам.

— Обязательно приеду.

На этом наш разговор увял. Рашель ещё немного постояла возле моего столика, переминаясь с ноги на ногу, затем как-то неуверенно произнесла:

— Ну, я пошла…

— Счастливо, — ответил я. — Не забудь о карточке.

— Не забуду. Ещё раз спасибо.

Одарив меня на прощанье улыбкой, Рашель направилась к выходу. Я провёл девочку долгим взглядом, с завистью думая о том, как крупно повезло её отцу. Человек, у которого есть такая дочь, должен считать себя счастливчиком…

3

Когда через полчаса, сытно пообедав, я вышел из ресторана, то почему-то совсем не удивился, обнаружив, что в тоннеле меня поджидает Рашель. Нельзя сказать, что я рассчитывал её снова увидеть, но что хотел — да.

— Уже взяла карточку? — спросил я.

Она мотнула головой:

— Нет.

— Почему?

— Я оставила её дома.

Я мысленно обозвал себя недотёпой. Мне следовало сразу догадаться, что Рашель солгала официанту насчёт камеры хранения. Она никак не могла забыть свою соцкарточку в багаже — ведь в противном случае ей нечем было бы заплатить за пользование автоматической ячейкой. Следовательно, багажа у неё совсем не было, она прилетела налегке — лишь с тем, что на ней надето.

— Неприятная история, — сказал я. — Чем я могу помочь? Взять обратный билет? Думаю, тебе лучше вернуться на Джерси.

Девочка явно не рассчитывала на такую щедрость с моей стороны и на секунду даже замерла от изумления.

— Ох, благодарю вас, не стоит. Я приехала сюда в гости к дяде, он обо мне позаботится. Вот только… — она засмущалась, — всё дело в том, как к нему добраться. Мой джерсийский проездной на метро здесь не действует.

— Понятно. Ну что ж, пошли я куплю тебе жетоны.

Мы направились в другой конец тоннеля, где располагался вход на станцию подземки.

— А дядя хоть знает о твоём приезде? — поинтересовался я.

— Конечно, знает.

— Почему же он не встретил тебя?

— У него лекции в университете. Мы договорились, что я доберусь сама. В конце концов, я уже не маленькая и могу обойтись без няньки.

Я иронично усмехнулся, однако не стал оспаривать её последнее утверждение.

— Твой дядя преподаватель?

— Ага. Профессор физики.

Мы вошли в вестибюль метро, я вставил свою кредитку в ближайший автомат и получил пять проездных жетонов.

— Этого хватит?

— Вообще-то мне достаточно и одного, — ответила Рашель, но тем не менее взяла у меня все жетоны, четыре из них сунула в боковой карман брюк, а последний зажала в руке. Скороговоркой пробормотав слова благодарности, она сделала было шаг в сторону эскалатора, как вдруг замерла и резко повернулась ко мне. Лицо её стало бледным, а в глазах застыл ужас.

— Что с тобой? — озадаченно спросил я. — Тебе плохо?

— Молчите! — напряжённо прошептала девочка. — Не говорите ничего… Не оглядывайтесь.

Мимо нас прошёл высокий чернокожий мужчина в пёстром наряде и остановился возле соседнего автомата. Рашель усиленно старалась не смотреть на него, но всё же, вопреки своей воле, искоса следила за ним.

Мужчина, не обращая на нас никакого внимания, купил жетоны и уверенно направился к турникетам. Когда он отошёл на достаточное расстояние, Рашель встрепенулась, крепко схватила меня за руку и увлекла к выходу из метро.

— Пойдёмте. Быстрее!

Совершенно сбитый с толку, я без возражений последовал за ней.

Оказавшись снаружи, Рашель отпустила мою руку и бессильно прислонилась к стене рядом со стеклянной дверью. Её била мелкая дрожь, а на лбу выступил капли пота. Она была не просто напугана — она была в панике.

— Ты объяснишь мне, что случилось? — строго осведомился я. — Кто был тот человек? Ты его знаешь?

— Это… — Она судорожно сглотнула. — Это не человек. Он — пятидесятник.

Мне понадобилось не менее десяти секунд, чтобы понять, о чём идёт речь. Как и все жители Махаварши, я подсознательно избегал любых мыслей об Иных, поэтому первое, что пришло мне на ум в связи с этим словом, была древняя религиозная секта, упоминание о которой я однажды встречал в какой-то исторической книге. И лишь потом до меня дошло, что Рашель имеет в виду разумную гуманоидную расу, чьи представители были известны своими метаморфными способностями. Нет, конечно, превращаться в лошадей или кроликов они не могли, однако скопировать человеческую внешность было вполне им под силу. Особенно негроидную — поскольку естественный цвет их кожи варьировался от угольно-чёрного до светло-коричневого, и не было необходимости искусственно менять её пигментацию.

Пятидесятниками их прозвали из-за того, что генный набор у них состоял из двадцати пяти пар хромосом против двадцати трёх у людей, и этими четырьмя лишними хромосомами многие биологи объясняли гибкость и изменчивость их облика. Впрочем, официально их раса называлась нереями — по имени мифологического персонажа, способного менять свою внешность; но в просторечии к ним как-то накрепко прилипло прозвище «пятидесятник».

В своё время нереи-пятидесятники, наряду с альвами и дварками, были самыми верными соратниками землян в их космической экспансии, но позже именно они, в союзе с ещё одной гуманоидной расой — габбарами, возглавили античеловеческую коалицию и развязали галактическую войну. Эта война завершилась сокрушительным поражением людей…

— Не говори глупостей, — убеждённо произнёс я. — Ты видела просто чернокожего мужчину. Человека, а не пятидесятника. Никаких Иных на Махаварше нет. Они там, — я кивнул вверх, — а мы здесь. Это предусмотрено договором, который мы строго соблюдаем.

— Нет, — стояла на своём Рашель. — То был пятидесятник. Я узнала его по походке. Они двигаются по-особенному, это нельзя спутать ни с чем.

Я тяжело вздохнул и задумался, что делать дальше. Мимо нас проходили люди, некоторые из них с любопытством поглядывали в нашу сторону, привлечённые странным поведением Рашели. Ещё немного — и какой-нибудь слишком бдительный гражданин заподозрит, что я пристаю к девочке. А тогда хлопот не оберёшься…

— Значит так, — сказал я. — Пойдём со мной. Я отвезу тебя к дяде на флайере.

Вопреки моим опасениям, Рашель не стала возражать и сразу согласилась. Очевидно, родители не предостерегали её от излишней доверчивости при общении с незнакомыми мужчинами. Или, может, в своём теперешнем состоянии она напрочь позабыла об осторожности. Как бы то ни было, в душе я порадовался, что ей встретился порядочный человек (то есть я), а не один из тех извращенцев, о которых часто рассказывают в криминальной хронике.