Возвращение к любви - Гувер Колин - Страница 19

– Уверен. Я хочу знать все, каждое ее слово.

– Итак, – вздыхает Кирстен, забираясь с ногами на диван и устраиваясь поудобнее, – она считает, что ты сволочь, подонок, зараза, ублю…

– Ублюдок. Я знаю. Понял. А что еще она сказала?

– Ну, она не объяснила мне, за что так на тебя злится, но она в бешенстве. Уж не знаю, что ты там натворил, но сейчас она драит весь дом как ненормальная. У нее на полу в гостиной лежит куча алфавитных карточек – кажется, кулинарные рецепты.

– О боже! Алфавитный порядок! Все еще хуже, чем я думал, – в ужасе охаю я. – Кирстен, мне она ни за что не откроет! Можешь пойти и постучаться? Тебе она откроет, и я быстренько забегу внутрь. Мне очень нужно поговорить с ней.

– Значит, ты хочешь, чтобы я подставила ее? – сжав губы, спрашивает Кирстен. – Чтобы я ей в буквальном смысле слова наврала?! – возмущается она, а я в ответ лишь пожимаю плечами и киваю. – Погоди, я пальто надену.

Из кухни выходит Шерри и что-то протягивает мне. Я подставляю ладонь, она кладет туда что-то маленькое и зажимает мои пальцы в кулак.

– На случай, если все пройдет не так, как ты надеешься. Запей водой. Выглядишь ты паршиво. – Заметив мой испуганный взгляд, она смеется. – Не беспокойся, я сама их сделала. Ничего противозаконного.

Стратегического плана у меня нет. Вжавшись в стену дома Лейк, я жду. Сердце выпрыгивает из груди, как будто я грабитель, первый раз отправившийся на дело. Кирстен стучится, и дверь открывается. Я делаю глубокий вдох, Кирстен отходит в сторону, и я врываюсь в дом, прежде чем Лейк успевает сообразить, что происходит.

– Выметайся отсюда, Уилл! – кричит она, держа дверь нараспашку и показывая пальцем во двор.

– Никуда я не пойду, пока ты со мной не поговоришь, – упираюсь я, пятясь в дальний угол гостиной.

– Убирайся! Вон из моего дома! Вон!!!

Я делаю то, что сделал бы на моем месте любой вменяемый представитель мужского пола: бросаюсь бегом по коридору и запираюсь в ее спальне. Стратегического плана как не было, так и нет. Как с ней говорить, если я заперся у нее в спальне? По крайней мере, она не сможет выставить меня за дверь. Если надо, я и весь день могу тут просидеть.

Я слышу, как Лейкен приближается к двери с другой стороны. Наверное, сейчас что-нибудь скажет или накричит на меня… Но нет… она просто уходит.

«И что теперь?! Если я открою дверь, она постарается выставить меня снова. Ну почему я не продумал все заранее?! Вот идиот! Полный идиот! Думай, Уилл, думай!»

Снова слышатся шаги, Лейкен останавливается у двери и совершенно спокойно говорит:

– Открывай, Уилл. Поговорим.

Неужели мой идиотский план сработал? Я осторожно приоткрываю дверь, а когда, успокоившись, распахиваю ее настежь, на меня обрушивается поток холодной воды: Лейк выплескивает мне в лицо целый кувшин.

– Ой, Уилл! Ты немножко промок! Иди-ка домой переоденься, а то простудишься и заболеешь, – спокойно говорит она и уходит.

Я и правда идиот: конечно, она не сдастся так легко! С жалким видом я прохожу по коридору, выхожу на улицу и бреду домой. Холодно. Хоть бы теплой водой облила, что ли… Дома я сразу раздеваюсь и под душ, на этот раз под горячий.

Душ не помог – все равно чувствую себя отвратительно. Пять чашек кофе после бессонной ночи, к тому же на голодный желудок – не самое удачное начало дня. Сейчас уже почти два. Интересно, чем сейчас занимались бы мы с Лейк, не поведи я себя как последний идиот? Господи, ну кого я пытаюсь обмануть?! Ясно чем! За последние двадцать четыре часа мой мозг работает с таким напряжением, что голова болит. Я поднимаю с пола брюки, достаю из кармана то, что дала мне Шерри, иду в кухню, запиваю снадобье стаканом воды и без сил падаю на диван.

Просыпаюсь я уже затемно, причем даже не могу вспомнить, как ложился. Привстав, обнаруживаю на журнальном столике записку, быстро хватаю ее и разворачиваю. Сердце в груди падает: нет, она не от Лейк…

Уилл!

Хотела предупредить, что после этой таблетки нельзя за руль… но вижу, что ты ее уже выпил. Слава богу, все в порядке.

Шерри

P. S. Говорила сегодня с Лейкен. Тебе и правда стоит попросить у нее прощения. Ты повел себя как подонок. Если понадобятся еще лекарства, заходи.

Бросаю записку на столик. Неужели обязательно было смайлик в конце добавлять? Желудок сводит от боли. Поморщившись, я пытаюсь вспомнить, когда ел в последний раз, но не могу. Открываю холодильник – а там базанья! Да уж, как нельзя кстати… Я отрезаю кусок, кладу на тарелку и запихиваю в микроволновку. Наливаю стакан лимонада…

И тут дверь распахивается.

Она входит в комнату и направляется прямиком к стеллажу. Я мгновенно выскакиваю в гостиную. Лейк даже не смотрит в мою сторону. Вместо того чтобы взять одну звездочку, она снимает с полки всю вазу.

Э, нет, вазу я ей не отдам. Если она ее унесет, то у нее не будет повода зайти еще раз. Я пытаюсь забрать вазу, но у Лейк крепкая хватка. Мы молча дергаем вазу туда-сюда. Я настроен решительно и ни за что не хочу ее отдавать. Наконец Лейк отпускает руки и сердито смотрит на меня:

– Уилл, отдай немедленно! Это подарок моей мамы, и я хочу забрать его домой!

Прижимая вазу к груди, я ухожу в кухню. Лейк идет следом. Я ставлю вазу в угол и загораживаю ее, так чтобы Лейк не могла до нее дотянуться.

– Твоя мама подарила ее нам обоим. Я же тебя знаю, Лейк. Если ты заберешь вазу домой, то сегодня же вечером откроешь все звездочки! Будешь сидеть и читать советы всю ночь, так же как в свое время тыквы вырезала.

– Перестань! – орет она, взмахивая руками. – Пожалуйста! Я больше не вырезаю тыквы!

– Ты серьезно? Да ты только этим и занимаешься, Лейк! Прошли уже сутки, а ты не хочешь даже меня выслушать!

Она сжимает кулачки и топает ногами в бессильной ярости, как будто лихорадочно ищет, по чему или по кому бы врезать. Господи, какая она красивая!

– Перестань на меня так смотреть! – кричит она.

– Как – «так»?

– Ты снова так на меня смотришь! Перестань!

Я совершенно не понимаю, о чем она, но послушно отвожу взгляд – не хватает еще, чтобы она совсем на меня разозлилась…

– Ты сегодня что-нибудь ела? – спрашиваю я, доставая тарелку из микроволновки.

Лейк не отвечает и молча стоит посреди кухни, скрестив руки на груди. Я достаю из холодильника лоток с базаньей и отгибаю краешек фольги.

– Базанья? Надо же, как кстати! – хмыкает она.

Да, я надеялся, что разговор у нас выйдет несколько другим, но она хотя бы говорит со мной. Я отрезаю кусочек базаньи и ставлю разогреваться. Мы молчим. Лейк смотрит в пол, я – на микроволновку. Когда все готово, я переношу наши тарелки на барную стойку и наливаю еще один стакан лимонада. Мы садимся и молча начинаем есть. Ощущение отвратительное.

Потом я убираю со стола и сажусь напротив Лейк, чтобы видеть ее лицо. Я жду, что она заговорит первой, но она кладет локти на стойку, разглядывает ногти, делая вид, что ее крайне интересует состояние маникюра, а потом спокойно и бесстрастно произносит, даже не глядя на меня:

– Ну, говори, что хотел.

Я наклоняюсь и пытаюсь взять Лейк за руку, но она отстраняется. Мне не нравится, что нас разделяет стойка бара, поэтому я встаю и иду в гостиную.

– Присядь, пожалуйста, – прошу я.

Она садится на диван, но в противоположный угол. Нервно потирая лицо руками, я пытаюсь понять, как же мне сделать так, чтобы она меня простила.

– Лейк, я люблю тебя, – начинаю я, поворачиваясь к ней. – Меньше всего на свете я хотел бы причинить тебе боль, и ты это прекрасно знаешь!

– Что ж, поздравляю! Тебе удалось сделать то, чего ты хотел меньше всего на свете!

Я откидываюсь на спинку дивана. Похоже, будет тяжелее, чем я думал. Лейк – крепкий орешек.

– Прости, что не сказал тебе, что мы с ней попали в одну группу. Я просто не хотел, чтобы ты волновалась.