Дочь викинга - Крён Юлия - Страница 38

Подумав немного, Руна отрезала небольшой кусочек от волчьей шкуры и крепко примотала его к ноге принцессы. Гизела застонала – верный признак того, что ее тело, пусть И истерзанное болью и обессиленное, боролось за жизнь.

– У тебя все получится, – пробормотала Руна.

Она была удивлена тем, что сердце Гизелы билось так часто. Но еще больше северянку поразило то, как сильно она надеется на выздоровление принцессы. И не только потому, что ее будущее зависело от Гизелы. Нет, ей отчаянно хотелось доказать Таурину, что их так просто не одолеть. Не убить стрелой. Таурину не победить ее. Что бы ни сулили его пустые печальные глаза, жизнь иногда бывает сильнее смерти.

Бегга тосковала по тем ночам, когда она спала в постели принцессы. И по тем дням, когда было ясно, что произойдет дальше.

А теперь событий было так много, и ни одно из них нельзя было предвидеть. И все, что оставалось, – это крики и слезы. Да, Фредегарда кричала и плакала, получив письмо Эгидии, и хотя теперь ее крики прекратились, а слезы высохли, Бегга все еще беспокоилась. Беспокоилась о Гизеле. О самой себе. О Фредегарде – служанка боялась, как бы ее хозяйка не потеряла рассудок.

– Что… там написано? – испуганно спросила тогда Бегга.

И тут же подумала о том, суждено ли ей провести еще одну ночь в ногах Гизелы. Если девочку отправят в монастырь, как и хотела Фредегарда, то вряд ли. Или если Гизела останется в Руане…

– Эгидия, – запинаясь, принялась рассказывать Фредегарда, – пишет, что не может объяснить епископу, почему Гизелу нужно отправить на родину. Что сейчас просто нет такой возможности. Мне придется ждать до весны. До крещения Роллона… и до свадьбы. Может, к тому времени Эгидия придумает способ вернуть Гизелу в Лан. – Опустив письмо, женщина уставилась на Беггу. – Почему весной это сделать легче? – В ее голосе прозвучало отчаяние. – И как мне пережить это время? Как я могу ожидать возвращения Гизелы здесь, в Лане… когда рядом король… и королева…

«Когда рядом законная супруга короля, – подумала Фредегарда. – И его дочери, которых не принесли в жертву политике».

– Но ведь с Гизелой все в порядке. – Бегга подавила вздох. – Обман удался. И письмо Эгидии это доказывает! Значит, вести все-таки хорошие.

Но Бегге тяжело было поверить в свои же слова. Да Фредегарда ее и не слушала.

– Нет, я этого не вынесу. Я больше не позволю королю отводить от меня взгляд! Да он мне даже в глаза смотреть не осмеливается! Я больше ни одной ночи не проведу там, где предали моего ребенка!

– Что вы собираетесь делать?

Бегга испугалась: мало того что ее выгнали из постели Гизелы, мало того что ее воспитанница очутилась на чужбине, среди врагов. Что останется в ее жизни, если она лишится обеих хозяек?

Фредегарда вытерла слезы:

– Я уеду отсюда. Когда Гизела вернется, ты встретишь ее и сопроводишь ко мне.

– Но куда вы поедете?

И тогда Фредегарда открыла служанке свои планы. Ее слезы высохли, голос был исполнен решимости, и это пугало Беггу еще сильнее. Она боялась одиночества, боялась зимы, боялась, что ей больше никогда не удастся выспаться в мягкой постели.

Шло время. Руна боролась за жизнь Гизелы, но до сих пор было непонятно, кто победит – северянка или смерть. Казалось, всякий раз, когда принцесса делала шаг навстречу жизни, что-то заставляло ее отступить.

Да, Гизела стонала, да, кровотечение прекратилось, но вскоре девушка потеряла сознание, и, хотя рана больше не кровоточила, Руну пугал ее внешний вид: она казалась черной дырой, края которой никогда уже не срастутся. Покрепче перевязав ногу Гизелы, северянка взвалила худенькое тельце на плечи и понесла его в лес. Это оказалось не так трудно, как она думала, но Руне не давал покоя страх – что, если она несет труп и даже не замечает этого?

Если они действительно пересекли Эпт, то теперь находились в королевстве франков. Но этот лес выглядел точно так же, как леса на родине северян. Земля здесь была мягкой, ветви – голыми, палая листва под ногами – полусгнившей. А потом Руна заметила то, чего уже давно не А теперь событий было так много, и ни одно из них нельзя было предвидеть. И все, что оставалось, – это крики и слезы. Да, Фредегарда кричала и плакала, получив письмо Эгидии, и хотя теперь ее крики прекратились, а слезы высохли, Бегга все еще беспокоилась. Беспокоилась о Гизеле. О самой себе. О Фредегарде – служанка боялась, как бы ее хозяйка не потеряла рассудок.

– Что… там написано? – испуганно спросила тогда Бегга.

И тут же подумала о том, суждено ли ей провести еще одну ночь в ногах Гизелы. Если девочку отправят в монастырь, как и хотела Фредегарда, то вряд ли. Или если Гизела останется в Руане…

– Эгидия, – запинаясь, принялась рассказывать Фредегарда, – пишет, что не может объяснить епископу, почему Гизелу нужно отправить на родину. Что сейчас просто нет такой возможности. Мне придется ждать до весны. До крещения Роллона… и до свадьбы. Может, к тому времени Эгидия придумает способ вернуть Гизелу в Лан. – Опустив письмо, женщина уставилась на Беггу. – Почему весной это сделать легче? – В ее голосе прозвучало отчаяние. – И как мне пережить это время? Как я могу ожидать возвращения Гизелы здесь, в Лане… когда рядом король… и королева…

«Когда рядом законная супруга короля, – подумала Фредегарда. – И его дочери, которых не принесли в жертву политике».

– Но ведь с Гизелой все в порядке. – Бегга подавила вздох. – Обман удался. И письмо Эгидии это доказывает! Значит, вести все-таки хорошие.

Но Бегге тяжело было поверить в свои же слова. Да Фредегарда ее и не слушала.

– Нет, я этого не вынесу. Я больше не позволю королю отводить от меня взгляд! Да он мне даже в глаза смотреть не осмеливается! Я больше ни одной ночи не проведу там, где предали моего ребенка!

– Что вы собираетесь делать?

Бегга испугалась: мало того что ее выгнали из постели Гизелы, мало того что ее воспитанница очутилась на чужбине, среди врагов. Что останется в ее жизни, если она лишится обеих хозяек?

Фредегарда вытерла слезы:

– Я уеду отсюда. Когда Гизела вернется, ты встретишь ее и сопроводишь ко мне.

– Но куда вы поедете?

И тогда Фредегарда открыла служанке свои планы. Ее слезы высохли, голос был исполнен решимости, и это пугало Беггу еще сильнее. Она боялась одиночества, боялась зимы, боялась, что ей больше никогда не удастся выспаться в мягкой постели.

Шло время. Руна боролась за жизнь Гизелы, но до сих пор было непонятно, кто победит – северянка или смерть. Казалось, всякий раз, когда принцесса делала шаг навстречу жизни, что-то заставляло ее отступить.

Да, Гизела стонала, да, кровотечение прекратилось, но вскоре девушка потеряла сознание, и, хотя рана больше не кровоточила, Руну пугал ее внешний вид: она казалась черной дырой, края которой никогда уже не срастутся. Покрепче перевязав ногу Гизелы, северянка взвалила худенькое тельце на плечи и понесла его в лес. Это оказалось не так трудно, как она думала, но Руне не давал покоя страх – что, если она несет труп и даже не замечает этого?

Если они действительно пересекли Эпт, то теперь находились в королевстве франков. Но этот лес выглядел точно так же, как леса на родине северян. Земля здесь была мягкой, ветви – голыми, палая листва под ногами – полусгнившей. А потом Руна заметила то, чего уже давно не видела в Нормандии, – пещеру. Она была не особенно глубокой, но там можно было спрятаться.

Осторожно опустив Гизелу на каменистый пол, девушка с облегчением вздохнула, услышав ее стон. Руна задумалась над тем, не зашить ли ей рану, но раньше ей доводилось зашивать только платья и меховые накидки, и северянка боялась сделать что-то не так. К тому же лучше не снимать повязку так скоро. Итак, Руна сделала то, что умела лучше всего: развела костер и отправилась на охоту.

Когда она вернулась с добычей, кожа Гизелы уже не была бледной, как прежде. Щеки принцессы раскраснелись, тело пылало, девушка вспотела. «В чем дело? Это лихорадка? Или жар исходит от костра?» – подумала Руна. Однажды она сама заболела, искупавшись в холодной воде фьорда. Тогда бабушка дала ей травяную настойку. Но Руна не знала, из каких трав ее нужно готовить, а если бы и знала, то разве нашла бы она эти целебные растения в лесу франков? Оставалось лишь сидеть рядом с Гизелой. Да, она не могла сбить жар, но так принцесса хотя бы почувствует, что она не одна.