Час печали - Паркер Т. Джефферсон - Страница 13

– Из-за их красоты.

– А что лучше всего в вашей жене?

– Лицо. Осанка.

– А в ее характере?

– Жизнерадостность. Она... была счастлива и не скрывала этого. Я никогда не встречал такого веселого, открытого человека! Мне повезло, что я стал ее мужем. Она обожала все, что окружало ее, а рядом с ней и другие начинали любить жизнь. Но Лаэл всегда помнила о конце. Она не была глупой, легкомысленной и пустой. Но не была и мрачной, циничной, не искала во всем плохое. Лаэл не упускает возможности чему-нибудь порадоваться.

Хесс задумался над его словами. Прошло полгода, а Робби еще сбивается с прошедшего на настоящее время, говоря о пропавшей жене. Именно неопределенность ломает людей, и Хесс нередко наблюдал это. Если тело найдено, ты знаешь наверняка, что человек мертв. Конечно, это горе. Но с горем со временем справляются. А неизвестность и тайна разъедают душу, как кислота.

Джилсон обернулся и посмотрел на Хесса. Его лицо было злым и решительным: казалось, сейчас он способен на любой поступок.

– Я почуял его! – взволнованно воскликнул Робби.

Сердце Хесса учащенно забилось.

– Я другим копам не говорил, потому что они меня не спрашивали. Знаете парня по фамилии Кемп? Из-за таких паршивцев люди и ненавидят полицейских. Так вот, Лаэл исчезла в четверг вечером. В пятницу утром нашли машину и вызвали меня. Когда я сел, чтобы перегнать ее, то почувствовал его запах.

– Преступника? Ну?!

– Легкий, почти выветрившийся запах одеколона или лосьона после бритья. Очень слабый. Но я запомнил! Учуял гада! Если когда-нибудь встречу его – убью!

Хесс кивнул:

– Я бы тоже не прочь. Только вот в тюрьме несладко.

– Я готов потом отсидеть. Оно того стоит. Я бы все отдал, лишь бы продырявить ему голову.

– Мечтать приятнее, чем убивать на самом деле.

Хесс взглянул на запад и увидел дома, желтеющие предгорья, чистые заасфальтированные дороги и резкие очертания синего океана, уходящего за горизонт. Робби все еще оставался в раю, только его Ева ушла.

Можно бы воскликнуть: "Как несправедливо!" Только за свою жизнь Хесс уже миллион раз повторял эту фразу. Истина успела обесцениться.

8

Колеску занял свое привычное место за прилавком и посмотрел сквозь пыльное окно. На стекле он прочитал надоевшую надпись "Автомастерская Прэта" и взглянул на часы. Осталось двадцать минут. Он слышал, как Прэт и Гарри возились с очередной машиной и как время от времени хихикала Лидия, жена Прэта. Каждый день за полчаса до закрытия они начинали заливаться пивом и болтать о том о сем. Разговор сопровождался характерным звуком открывающихся банок: чччт, чччт. Вся беседа сводилась к обсуждению двух тем: автомобили и женские тела.

Колеску продавал запчасти, а в конце рабочего дня собирал и считал все вырученные деньги. Он выполнил свои прямые обязанности, насчитав 14 баксов наличными и 220 – чеками. Колеску записал прибыль и номера чеков на депозитном бланке и дважды перепроверил общую сумму.

– Привет-привет, Мэтти!

Это закудахтала Лидия, мягко подкрадываясь к Колеску и кладя ему руку на плечо так, будто они сто лет знакомы. Она позволяла себе всячески коверкать его имя, полный вариант которого звучал как Матаморос, а краткий – Морос. Лидия явно не довольствовалась этим и постоянно играла словами. Сначала она звала Колеску Матамата. Из энциклопедии он узнал, что матамата – это южноамериканская речная черепаха, которая своеобразно ловит рыбу. Она открывает огромную пасть и глотает добычу, плывущую по течению. Колеску попросил больше так не называть его. Лидия повиновалась.

– Как там твои беседы?

– Очень хорошо.

– Они же не собираются закладывать тебя соседям?

– Думаю, нет.

– Надеюсь, они не сделают этого, – сказала Лидия, вновь кладя руку на плечо Мороса. – Трудновато, наверное, жить, когда под носом снуют копы и вечно мутят воду.

Интересно, вода – это напоминание о матамате? Лидию сразу и не поймешь.

– Я верю в лучшее, – сказал Колеску.

– И я восхищаюсь твоим оптимизмом! Ты сам решаешь все проблемы, тащишь свою ношу, ни на кого ее не взваливая. Ты единственный здесь, кто никогда не жалуется.

– Ты тоже не жалуешься.

Лидия закатила глаза и покачала головой.

– Мне есть с кем посоветоваться.

С Лидией всегда было так. Временами ее поведение казалось игривым и двусмысленным, а через минуту она вдруг становилась резкой и сдержанной. Лидия никогда не выказывала доверия мужу и Гарри, при этом подчеркивая свое особое отношение к Колеску.

Теперь она стояла рядом с ним. Ее полная грудь казалась очень тяжелой в обтягивающих топах, которые она обычно носила. Лидия нередко будто невзначай касалась этой выдающейся частью тела спины Мороса. А еще пробегала пальцами по клейкой ленте, обмотанной вокруг его груди. Время от времени Лидия легонько царапала ее, будто она мешала ей так же, как и самому Моросу.

Несколько месяцев назад Лидия заметила, что Колеску заматывает отрастающую грудь. А также что накладывает на соски туалетную бумагу, чтобы не оторвать их вместе со скотчем.

Колеску тогда разозлился на Лидию за ее бестактность, на себя за свое упущение, на Прэта и Гарри за их любовь к сплетням. Однако, несмотря на все опасения Мороса, Лидия больше ни разу не вспомнила о его бюсте. Только поскребывала ленту своим ноготком, не говоря ни слова.

– Сообщи мне и Прэту, если надо будет дать показания или что-нибудь в этом роде, – сказана она.

Лидия всегда называла мужа по фамилии, а не по имени – Марвис. Она желала быть полезной! Будто отзывы пьяницы-механика (притом бывшего угонщика автомобилей) и его жены помогут Моросу предстать перед законом в лучшем свете! У Лидии было тонкое смуглое тело, сильно вздернутый нос и гладкие темные волосы, сквозь которые просматривались чуть великоватые уши.

– Хорошо, – ответил Колеску.

– А что у нас сегодня с прибылью, Мэтти?

Он рассказал. Колеску удивлялся, как это вшивая бедная лавчонка вроде "Автомастерской Прэта" умудряется получать по две тысячи баксов в неделю? Суть бизнеса заключалась в работе с нерастаможенными машинами; ее выполняли Марвис и Гарри, а Колеску никогда не получит от этого больше доллара. Марвис и Гарри прокручивали все дела сами, а Моросу сразу сказали, что ему лучше заниматься магазином. Только. Он знал, что Прэт на короткой ноге с Элом Хольцем, поэтому ему и удалось получить работу. Прэт был на короткой ноге и с владельцами контрабандных автомобилей, поэтому Колеску всегда сомневался в искренности его дружбы с Хольцем.

– Почему бы тебе не пойти слегка развеяться? – проворковала Лидия. – Я сама отнесу деньги в банк.

Обычное дело – Колеску доверяли получение наличных и чеков в течение рабочего дня, но никогда не просили сдавать их на хранение. Морос понимал: подобная директива поступила шефу от агента Хольца. Ему становилось не по себе оттого, что Эл требовал от него полного доверия, но не собирался отвечать тем же.

Колеску поблагодарил Лидию и вышел попрощаться с боссом. Скрестив руки, Прэт стоял в ремонтном помещении, находившемся позади основного офиса. Он осматривал блестящую желтую "кобру" с черным капотом и хромированными деталями. Колеску слышал, что цена "кобры" – 80 000 баксов, мощность – 450 лошадиных сил, предельная скорость – примерно 180 миль в час. Ее нужно было регистрировать в Неваде, так как в Калифорнии это противоречило закону. На мгновение Колеску представил себя обладателем такой тачки. Вот он сидит за рулем с подружкой на соседнем сиденье и гонит на пределе по бескрайней пустыне! Быстрее всего на свете. Гарри вернулся, неся из холодильника две банки пива. Чччт, чччт...

– На следующей неделе одну и тебе откроем, – сказал Прэт.

– Я семь лет не брал в рот спиртного, – отозвался Морос.

– Ну ведь скоро все закончится? – спросил Гарри, заранее зная ответ.

Гарри прикидывался туповатым парнем, наивно полагая, что глупому человеку легче раскрывают секреты. Однако Колеску уже понял, что Гарри шустрее и ловчее гончей.