Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 133

Разорвать кольцо – это значит разрушить Мост. Это они понимали. И они верили, что, если кольцо порвется, Юрка найдет отца, Янка-Денек не будет больше сгорать в пожаре крепости, отыщется Глеб, встретятся друзья, рассыплются или сбегут куда-нибудь «клоуны» и «манекены». И, наверно, случится еще много хорошего. Что именно – пока неясно, да и неважно. Главное – взорвать Мост.

Но чем?

– Чтобы такую махину грохнуть, атомная бомба нужна, – безнадежно сказал Гелька.

Васька снисходительно разъяснил:

– Не надо грохать махину. Главное, чтобы лопнули рельсы. И бомба нужна совсем небольшая.

Все хмыкнули – невесело и сердито. Листик сказал Ваське:

– Их что, в «Детском мире» продают?

– Это предоставьте мне, – солидно ответил Васька.

Назавтра, после школы, Васька притащил во двор к Гельке шар величиной с небольшой арбуз. Шар был покрыт косматой ржавчиной и весил, наверно, не меньше двух пудов. Васькины дюралевые ножки гнулись и подламывались, когда он, откинувшись назад, тащил эту тяжесть. У будки Дуплекса Васька уронил шар в траву. Земля ухнула, будка подскочила. Старый Дуплекс выбрался из будки, обнюхал незнакомую вещь и лизнул Ваську в брюхо с клеймом «Промнефтегаза». Он любил роботенка.

Гелька подозрительно спросил:

– Это что за грузило?

– Им стреляли из пушки, – сообщил Васька. – В старые времена, когда еще нас не было и даже папы Еремы…

– И ты хочешь им рельсы рвануть! – понял Гелька. – Балда же ты, Васька, хоть и с искоркой. Это же не бомба, а ядро без начинки.

Васька не ответил. Всем своим видом презирая Гельку, он счистил с ядра ржавчину. Взял пластиковую миску Дуплекса, начисто вытер ее остатками изодранной матроски. Бухнул в миску ядро.

– Зачем? – спросил Гелька.

– Жернов, – сухо сообщил Васька. – Собери семена белоцвета.

– Зачем?

– Меньше спрашивай, больше делай, – приказал Васька. Но смилостивился и объяснил: – Из них будет взрывчатый состав.

– Сколько мегатонн? – печально поинтересовался Гелька. Было ясно, что в голове у Васьки замкнулись контакты.

– Не умничай, – сказал Васька. – Я у ржавых бабок стащил и прочитал старинную книгу. Там рецепты. В семенах белоцвета взрывчатая сила земли.

Гелька вдруг вспомнил: возьмешь созревшую коробочку белоцвета, согреешь в кулаке, и она – чпок! – лопается там. И мягкая упругая сила сама расталкивает пальцы. Разожмешь их – и на ладони целый ком белого пуха. Маленькое облако. Оно растет, шевелится, от него начинают отрываться летучие семена, окруженные, как лучами, невесомыми волосками.

Гелька обрадованно и пристыженно кинулся к забору, где белоцвета было полным-полно и семена еще не все облетели. Прибежали Янка и Листик. Узнали, в чем дело, начали помогать.

Васька ворочал в миске ядро, оно истирало семена в светлую пыль. Дуплекс, наклонив голову, наблюдал за работой. Иногда он чихал от мелкого пуха, который летал над самодельной мельницей.

Васька показал ржавый наперсток. Объяснил, что это мерка на один заряд. Предки ржавых ведьм рвали такими зарядами толстые цепи, когда убегали из пещеры железного дракона.

– То цепи, а то кольцо. Надо пять зарядов, – серьезно сказал Янка.

– С чего ты взял? – обиделся Васька.

– Знаю. Они боятся цифры пять.

– Тогда тащите еще семян.

К вечеру мука из белоцвета была готова. Ее замешали на соке из «бабкиных бус». Васька сказал, что так полагается по рецепту. Давить сок из сухих ягод было делом каторжным. Но ядро помогло справиться и с этим.

«Все-таки это лучше, чем замешивать на крови», – подумал Гелька, вспомнив искорку.

Было уже поздно, тетя Вика занудно кричала из окна, что пора ужинать.

Пахнувшую травяным соком кашицу вмазали в шашки. Это были обыкновенные шашки для игры. Пустые. Перевернешь – и она как чашечка. Но само их название напоминало старинные рассказы про войну: там были толовые шашки для взрыва мостов.

Васька сказал, что смесь должна сохнуть трое суток.

– А полнолуние не кончится? – встревожился Гелька.

– Успеем, – сказал Янка. И вздохнул. У него оставалось пять дней.

3

Эти последние дни с Янкой показались Гельке длинными-длинными.

Ветерок Денек, если глядеть со стороны, был прежним Янкой. Даже в школу ходил как обычно. На переменах гонял с одноклассниками мячик во дворе, рисовал в классе стенгазету, отвечал на уроках. И никто, кроме Гельки и Янкиного деда, не знал, какая у него, у Янки, в душе печаль. Даже Листик и Васька этого толком не понимали. Для Листика все это, наверно, было похоже на игру, а Васька предусмотрительно отключил блок чувствительности…

Погода все еще стояла теплая и тихая, и в этой тишине таилась особая замедленность, растянутость времени. Теперь каждая встреча с Янкой была для Гельки событием. Каждый шаг имел особый смысл. Каждый разговор делался большим куском жизни.

Впрочем, потом Гельке казалось, что разговор в эти дни был один, только тянулся долго-долго.

…После уроков Гелька, смущаясь, даже мучаясь, попросил:

– Янка, сыграй «Восстание»…

«Ты ведь понимаешь, что потом его мне никто не сыграет», – добавил он мысленно. И Янка понял.

– Только не дома, – сказал он. – А то дедушка еще сильнее загорюет…

Янка прихватил скрипку, и они ушли за станцию, на пустырь с рельсовым тупиком, где еще недавно стоял вагон «Курятник», и где под бетонным блоком были зарыты обломки робота Еремы. От «Курятника» теперь не осталось и следа, вагон разобрали по приказу начальника станции.

Янка встал между рельсов и заиграл. И Гельке снова показалось, что вокруг Янки носит разноцветные листья быстрый ветер…

Янка опустил смычок и слабо улыбнулся:

– Я боялся, что разучусь… Нет, это навсегда, наверно.

Гелька отцепил от воротника бронзовую ящерку.

– Янка, вот… Будешь улетать, держи крепче. Пусть будет тебе на память. И как талисман.

Янка вскинул глаза.

– Талисман?

– Ну… это мне так просто в голову пришло. Папа эту ящерку на бетоне отпечатал, там, на скважине. Как будто заклинание сделал: пускай бетон прочный, а ящерка все равно пробьется… Может, и мы еще пробьемся друг к другу. Возьми.

– Хорошо. Только не сейчас, Гелька. Потом, когда уж совсем… полечу.

– Янка… А как это – лететь туда! Долго?

Янка-Денек тихо сказал:

– Это не поймешь, долго ли. Просто серая пустота, без времени… Только страшно…

– Почему? Ты же говорил, что ветеркам ничего не опасно.

– Да я не про опасность. Боюсь, что опять окажусь в самом начале. Опять война, восстание, и опять я ничего не помню… Если бы вернуться прямо на поляну, к нашим! Полететь бы в Пустой Город, отыскать Юрку, привести к отцу. Пускай хоть на несколько минут.

Оба понимали, что это возможно, если только порвется кольцо.

Ну и что же? Оно порвется! Очень скоро! Недаром же в тайнике под будкой Дуплекса набирает силу волшебный состав из непокорной травы белоцвета…

А пока они шли по рельсам, и Гелька держал ящерку на ладони, а Янка гладил ее мизинцем. Он сказал:

– В крепости, где был Морской лицей, водились ящерки-каменки. У одного мальчика даже была ручная…

– Разве их можно приручить?

– У него получилось. Он был добрый… Немножко на тебя похожий, только поменьше.

– Он тоже стал ветерком?

– Нет, он хотел, но не успел.

– А что с ним сделалось?

– Я не знаю, Гелька. В том огне трудно было все запомнить. Наверно, Юрка отослал его с другими ребятами из крепости.

– А почему он отослал ребят?

– Юрка сразу понимал, что мы долго не продержимся. Главное было – освободить тех четверых. А потом уходить. Поэтому он велел остаться только ветеркам.

– А тех четверых освободили?

– Да, они успели уйти. А мы уже не успели. Появились эти… Мы говорим: пропустите нас и мы уйдем без боя. А они наступают… А ведь с нами были не только ветерки.