Ория (сборник) - Валентинов Андрей - Страница 59

Плюх! Из воды выпрыгнул окунь — уже побольше. Тут только Войча сообразил, что происходит. и открыл рот, словно его самого выкинули из воды. Плюх! Плюх! Еще два окунька, затем небольшой сазан. По воде пошла рябь, мелькнул острый плавник, и на берег выбросилась щука — крупная, чуть ли не в два локтя.

— Ужик! — простонал Войчемир.

— Хватит? — заморыш вновь прищелкнул пальцами, и вода тут же стала гладкой и спокойной.

Несколько минут Войча приходил в себя, затем, убедившись, что это не сон и не бред, аккуратно собрал рыбу и нанизал ее на палочки. Оставалось зажечь костер, но огниво осталось на холме вместе с остальными вещами. Возвращаться не хотелось, и Войча рискнул обратиться к своему странному спутнику, который, как ни в чем не бывало, продолжал что-то рисовать не песке.

— Уж… Урс, ты это… Огниво не захватил? Заморыш, не отрывая взгляда от своих черточек, встал и, не глядя, сунул руку прямо в хворост. Послышался треск, и в воздух взметнулось горячее белесое пламя.

У Войчи не хватило сил даже сказать «Ай!» или воззвать к Заступнице-Сва. Он понял, что от судьбы, равно как и от Ужика, не уйдешь, и решил заняться рыбой, хотя голод куда-то пропал, и Войчемиру больше всего на свете захотелось вновь оказаться в Савмате, где все по крайней мере ясно и понятно.

Завтракали молча. Ужик был занят своими мыслями, а Войча боялся проронить лишнее слово. Наконец рыба была успешно съедена, и заморыш вновь повернулся к своим рисункам. Войча тихо встал, не желая мешать, но внезапно Ужик досадливо поморщился и ударил по песку своим маленьким кулачком.

— Не выходит! Дурак я, Зайча!

— П-почему? — оторопел Войчемир.

— Не выходит! — недотепа откинулся на спину и устало потер лицо ладонью.

— Никак не могу вспомнить, когда это было…

Ясности не прибавилось, но переспрашивать Войча поостерегся. А то щелкнет заморыш своими пальчиками, и превратишься в лягушку. И хорошо, если в лягушку!

— Вечерница не должна она тут быть! — кулачок вновь ударил по песку. — Не понимаю…

— И я не понимаю! — не выдержал Войчемир. — Чего ты дурня валял? Мы с тобой, вроде, одно войско, считай — товарищи, доверять друг другу обязаны!

— Ты о чем? — Ужик вновь потер лоб и лег навзничь, прикрыв глаза.

— А о том! — отчеканил Войча. — Зачем врать-то? Мол, не чаклун я, колдовать не умею! Теперь понятно, как ты рыбу довил!

— А-а! — равнодушно протянул недомерок. — Рыбу я как раз нормально ловил

— крючком. Это сегодня времени нет. А по поводу колдовства… Я же тебе говорил. Мы, рахманы, чаклунством не занимаемся.

— Ну да — скривился Войча. — Как же! Видели!

— Ну… Как тебе объяснить? Ты своим мечом можешь дрова рубить? Если очень нужно будет?

Войча представил, как он рубит дрова дедовским мечом…

— Меч не для этого ковали, — кивнул Ужик. — Вот и мы, рахманы, другим заняты. Но мечом дрова рубить можно. И мы тоже, если очень потребуется…

— Это с погодой? И с комарами? Которые не кусались?

Недомерок улыбнулся, и Войче вспомнилось, как он удивлялся странному поведению комарья.

Вот оно что!

— Погоди! — ВоЙчемир быстро припомнил все, что довелось испытать в пути.

— Чугастр! Который за орехами ходил! Ты тогда вроде как запищал! И навы… И опыр! Это ты его отогнал?

Недомерок вновь усмехнулся, и Войча мысленно обозвал себя последним олухом. Ну как он мог не догадаться' Ведь страшнее чугастра в лесу никого нет! Разве что навы — которые тоже обошли их стороной! И Страшилка… Старшая Сестра!

— Ужик, а почему Страшилка… Ула… Почему она так с тобой говорила? Потому что ты сразу понял, кто она?

Заморыш нерешительно почесал кончик носа:

— Ну… Понимаешь, та девочка, что погибла в селе, была очень красивой. Поэтому Старшая Сестра и приняла ее вид. Ну, а я… В общем, ты увидел ее совсем другой…

Вспомнилось отчаяние Улы, когда она взглянула Бойче в глаза и увидела себя — такой, какой ее сделал Ужик. И Войча внезапно почувствовал острую жалость к той, что ради него покинула свои призрачные владения. Конечно, Ужик молодец, но все-таки… Эх, Страшилочка!

— Ну, а со Змеями у меня ничего не вышло, — вздохнул заморыш. — Сам видел

— едва не погибли. Предупреждал меня Патар! И сейчас тоже…

— Почему не вышло? — поразился Войчемир. — И со Змеями вышло, и сейчас. Зеркало нашли, Дверь тоже найдем — гора приметная. А Ключ где-то в селе. Я это село знаю…

— А как ты представляешь себе Ключ?

— Ну… — Войчемир сделал вид, что проворачивает нечто в замке. — Такой… Большой, медный…

Ужик покачал головой: — Разве ты не понял? Помнишь отпечаток руки на скале? Это человек!

— Человек?

Войча открыл рот — не хуже окуня, хотел что-то сказать, но слов не нашлось.

— Зеркало показало место, где он родился, и время. Звезды! Они ведь не стоят на месте. А одна звезда — падающая, приметная. В селе редко помнят, когда кто родился, но тех, кто появился на свет в день Упавшей Звезды, конечно, знают. Но ведь звезды падают не так редко…

— И ты, значит, решил посчитать, когда это было? — недоверчиво покосился Войча.

— Да разве такое сосчитаешь?

Ужик махнул рукой:

— Да это просто! Патар в полчаса разберется. Жаль, хотелось самому. Тут ведь еще одно… Ты хоть представляешь, что это за Дверь?

Вопрос предполагал несколько ответов. От честного «Понятия не имею» до не менее честного «Светлый разберется». А действительно, что там, за Дверью? Да и что за Дверь такая — скала, а в ней рука отпечатана? Не бывает таких дверей!

— Я вот чего думаю, — рассудил Войча, — дело это важное, раз сам Светлый нас послал. Не иначе гелы чего припрятали…

Заморыш покачал головой:

— Нет, Дверь явно старше. Гелы знали об этом, но не больше. Как бы не наткнуться на чумную могилу…

— Как? Почему могилу? — не понял Войчемир.

— Ну, представь, мы случайно раскопали могилу, а там — чума. Не нравится мне это все…

— Светлому виднее! — авторитетно заявил Войча. — Наше дело маленькое. Нашли — и хорошо!

— Нет. Это как раз касается нас — рахманов. Поэтому Патар и послал меня.

— Ага! — встрепенулся Войчемир. — Вот ты и скажи, чем это вы занимаетесь? А то юлишь, точно и вправду уж.

— Это не так легко объяснить, — улыбнулся заморыш, но Войча решил не отступать:

— А ты попробуй! Может и пойму. Ужик помолчал, а затем заговорил медленно и очень серьезно:

— Мир, что создан Соколом, тот, в котором мы живем, не единственный. Миров много, и некоторые из них — совсем рядом. Мы, рахманы, нечто вроде посредников. Но если нашему миру что-то грозит, мы вмешиваемся. Равновесие не должно быть нарушено, иначе мир просто погибнет. Представь, если рухнет граница между миром живых и миром мертвых' А ведь это еще не самое страшное, что может быть. Иногда это какая-нибудь мелочь — на первый взгляд. Есть легенда, что один великий чаклун создал кольцо, в котором собрал все силы мира. На вид — простое колечко, маленькое такое. Он думал, что оно приведет его к власти, но подобное волшебство просто погубило бы все — и Землю, и Небо. И тогда один рахман собрал своих друзей и уничтожил это кольцо. Чаклун погиб, и все стали жить долго и счастливо…

— Это что, и вправду было? — поразился Войча.

— Это легенда, — Ужик улыбнулся. — Волшебных колец я ни разу не видел, а главное — всеобщего счастья не бывает, сколько ни уничтожай злых чаклунов. Но хранить равновесие — это действительно наша обязанность.

— И ты думаешь, что Дверь… — понял Войчемир.

— Да, думаю, — перебил заморыш. — И очень это мне не нравится. Надеюсь, Патар разберется…

Войча задумался. Конечно, альбиру должно выполнять приказы, а не мудрствовать, в том служба и состоит. Но, с другой стороны, голова приставлена к телу не только чтобы шлем носить. Впрочем, с Дверью можно не спешить, все равно Ключ неизвестно где. А если точнее, неизвестно кто…

— Ничего! — бодро заявил он. — В Савмат вернемся, доложимся, и пусть Светлый с твоим Патаром решают. На то им и власть дана.