Кожаный Чулок. Большой сборник - Купер Джеймс Фенимор - Страница 91

— Почему это, девушка? Дети носят фамилию своих родителей, что совершенно естественно, они ее получают словно в подарок; и почему вы и Хетти должны поступать иначе? Старика звали Хаттером, и фамилия обеих его дочек должна быть Хаттер, по крайней мере до тех пор, пока вы не вступите в законный и честный брак.

— Я Джудит, и только Джудит, — ответила девушка решительно, — и буду так называться, пока закон не даст мне права на другое имя! Никогда не буду носить имени Томаса Хаттера, и Хетти тоже, по крайней мере с моего согласия. Теперь я знаю, что его настоящая фамилия не была Хаттер, но если бы даже он тысячу раз имел право носить ее, я этого права не имею. Хвала небу, он не был моим отцом, хотя, быть может, у меня нет оснований гордиться моим настоящим отцом.

— Это странно, — сказал Зверобой, пристально глядя на взволнованную девушку. Ему очень хотелось узнать, что она имеет в виду, но он стеснялся расспрашивать о делах, которые его не касались. — Да, это очень странно и необычайно. Томас Хаттер не был Томасом Хаттером, его дочки не были его дочками. Кто же такой Томас Хаттер и кто такие его дочки?

— Разве вы никогда не слышали сплетен о прежней жизни этого человека?

— спросила Джудит. — Хотя я считалась его дочерью, но эти толки доходили даже до меня.

— Не отрицаю, Джудит, нет, я этого не отрицаю. Как я уже говорил вам, рассказывали про него всякую всячину, но я не слишком легковерен. Хоть я и молод, но все-таки прожил на свете достаточно долго, чтобы знать, что существуют двоякого рода репутации. В одних случаях доброе имя человека зависит от него самого, а в других — от чужих языков. Поэтому я предпочитаю на все смотреть своими глазами и не позволяю первому встречному болтуну исполнять должность судьи. Когда мы странствовали с Гарри Непоседой, он говорил довольно откровенно обо всем вашем семействе. И он намекал мне, что Томас Хаттер погулял по морю в свои молодые годы. Полагаю, он хотел сказать этим, что старик пользовался чужим добром.

— Он сказал, что старик был пиратом, — так оно и есть, не стоит таиться между друзьями. Прочитайте это, Зверобой, и вы увидите, что Непоседа говорил сущую правду. Томас Хови стал впоследствии Томасом Хаттером, как это видно из писем.

С этими словами Джудит с пылающими щеками и с блестящими от волнения глазами протянула молодому человеку газетный лист и указала на объявление колониального губернатора.

— Спаси вас бог, Джудит, — ответил охотник, смеясь, — вы с таким же успехом может попросить меня напечатать это или, на худой конец, написать. Ведь все мое образование я получил в лесах; единственной книгой для меня были величавые деревья, широкие озера, быстрые реки, синее небо, ветры, бури, солнечный свет и другие чудеса природы. Эту книгу я могу читать и нахожу, что она исполнена мудрости и познаний.

— Умоляю вас, простите меня. Зверобой, — сказала Джудит серьезно, смутившись при мысли, что своими неосторожными словами она уязвила гордость своего собеседника. — Я совсем позабыла ваш образ жизни; во всяком случае, я не хотела оскорбить вас.

— Оскорбить меня? Да разве попросить меня прочитать что-нибудь, когда я не умею читать, — значит оскорбить меня? Я охотник, я теперь, смею сказать, понемногу начинаю становиться воином, но я не миссионер, и поэтому книги и бумаги писаны не для меня. Нет, нет, Джудит, — весело рассмеялся молодой человек, — они не годятся мне даже на пыжи, потому что ваш замечательный карабин "оленебой" можно запыжить лишь кусочком звериной шкуры. Иные люди говорят, будто все, что напечатано, — это святая истина. Если это в самом деле так, то, признаюсь, человек неученый кое-что теряет.

И тем не менее слова, напечатанные в книгах, не могут быть более истинными, чем те, которые начертаны на небесах, на лесных вершинах, на реках и на родниках.

— Ладно, во всяком случае Хаттер, или Хови, был пиратом. И так как он не отец мне, то и его фамилия никогда не будет моей.

— Если вам не по вкусу фамилия этого человека, то ведь у вашей матери была какая-нибудь фамилия. Вы смело можете носить ее.

— Я не знаю ее. Я просмотрела все эти бумаги, Зверобой, в надежде найти в них какой-нибудь намек на то, кто была моя мать, но отсюда все следы прошлого исчезли, как след птицы, пролетевшей в воздухе.

— Это очень странно и очень неразумно. Родители должны дать своему потомству какое-нибудь имя, если даже они не могут дать ему ничего другого. Сам я происхожу из очень скромной семьи, хотя все же мы не настолько бедны, чтобы не иметь фамилии. Нас зовут Бампо, и я слышал (тут легкое тщеславие заставило зарумяниться щеки охотника)… я слышал, что во время оно Бампо занимали более высокое положение, чем теперь.

— Они никогда не заслуживали этого больше, чем теперь, Зверобой, и фамилия у вас хорошая. И я и Хетти — мы тысячу раз предпочли бы называться Хетти Бампо или Джудит Вампо, чем Хетти и Джудит Хаттер.

— Но ведь это невозможно, — добродушно возразил охотник, — разве только одна из вас согласится выйти за меня замуж.

Джудит не могла сдержать улыбку, заметив, как просто и естественно разговор перешел на ту тему, которая всего больше интересовала ее. Случай был слишком удобен, чтобы пропустить его, хотя она коснулась занимавшего ее предмета как бы мимоходом, с истинно женской хитростью, в данном случае, быть может, извинительной.

— Не думаю, чтобы Хетти когда-нибудь вышла замуж, Зверобой, — сказала она. — Если ваше имя суждено носить одной из нас, то, должно быть, это буду я.

— Среди Бампо уже встречались красавицы, Джудит, и если бы вы теперь приняли это имя, то люди, знающие нашу семью, ничуточки не удивились бы. — Не шутите, Зверобой. Мы коснулись теперь одного из самых важных вопросов в жизни женщины, и мне хотелось бы поговорить с вами серьезно и вполне искренне. Забывая стыд, который заставляет девушек молчать, пока мужчина не заговорит с ней первый, я выскажусь совершенно откровенно, как это и следует, когда имеешь дело с таким благородным человеком. Как вы думаете, Зверобой, могли бы вы быть счастливы с такой женой, как я?

— С такой женой, как вы, Джудит? Но какой смысл рассуждать о подобных вещах! Такая женщина, как вы, то есть достаточно красивая, чтобы выйти замуж за капитана, утонченная и, как я полагаю, довольно образованная, вряд ли захочет сделаться моей женой. Думается мне, что девушки, которые чувствуют, что они умны и красивы, любят иногда пошутить с тем, кто лишен этих достоинств, как бедный делаварскнй охотник.

Это было сказано мягко, но вместе с тем в его голосе чувствовалась легкая обида. Джудит сразу заметила это.

— Вы несправедливы, если предполагаете во мне подобные мысли, — ответила она с живостью. — Никогда в моей жизни я не говорила так серьезно. У меня было много поклонников. Зверобой, — право, чуть ли не каждый неженатый траппер или охотник, появлявшийся у нас на озере за последние четыре года, предлагал мне руку и сердце. Ни одного из них я и слушать не хотела, быть может, к счастью для меня. А между ними были очень видные молодые люди, как вы сами можете судить по вашему знакомому, Гарри Марчу.

— Да, Гарри хорош на взгляд, хотя, быть может, не так хорош с точки зрения рассудка. Я сперва думал, что вы хотите выйти за него замуж, Джудит, право! Но, когда он уходил отсюда, я убедился, что нет на свете хижины настолько просторной, чтобы вместить вас обоих.

— Наконец-то вы судите обо мне справедливо, Зверобой! За такого человека, как Непоседа, я никогда не могла бы выйти замуж, если бы даже он был в десять раз красивее и в сто раз мужественнее, чем он есть.

— Но почему, Джудит, почему? Признаюсь, мне любопытно знать, чем такой молодой человек, как Непоседа, мог не угодить такой девушке, как вы. — В таком случае, вы узнаете, Зверобой, — сказала девушка, радуясь случаю перечислить те достоинства, которые так пленяли ее в собеседнике. Этим способом она надеялась незаметно подойти к теме, близкой ее сердцу. — Во-первых, красота в мужчине не имеет большого значения в глазах женщины, только бы он не был калека или урод.