Танцуя с ветром - Патни Мэри Джо - Страница 61

— С тобой так спокойно, — прошептала Кит, засыпая, и уткнулась лицом ему в плечо. Дыхание ее становилось глубоким и ровным, и вскоре она уже мирно посапывала.

Люсьен лежал, откинувшись на спину, и смотрел на пляшущие на потолке тени. Несмотря на уверенный тон, которым он говорил с Кит, беспокойство его росло с каждой минутой. Если информация от Киры точна, у них практически не оставалось времени. Развратное чудовище, похитившее Киру, было вполне способно на преступление. Этот человек мог пресытиться обществом Киры и убить ее просто для того, чтобы избавиться от свидетеля своих мерзких игр, а потом обзавестись новой девушкой.

Теперь почти все зависело от возможности Кит, от того, насколько прочной окажется ее духовная связь с сестрой. Она взвалила на свои плечи непомерный груз, и если не удастся спасти Киру, девушка никогда себе этого не простит. Сознание вины будет преследовать ее до конца жизни, и она никогда не сможет избавиться от ощущения неполноценности и одиночества. А такого никому не пожелаешь. Люсьен прекрасно понимал, что в его решимости бороться за Киру эгоизм играл вовсе не последнюю роль. Он был почти уверен, что, если Кира погибнет, Кит никогда не простит этого ему, и их отношениям будет положен конец. При этой мысли он весь напрягся. Убедившись, что девушка крепко спит, он осторожно высвободился из ее объятий, встал с кровати, подошел к письменному столу и написал лаконичную записку: «Михаэль, мне нужна твоя помощь. Если сможешь, приезжай в Лондон немедленно. Люсьен». На внешней стороне сложенного письма он написал адрес: «Лорду Михаэлю Кениону, Брин Маниор, Пел-рейт, Кармартеншир, Уэльс». Капнув на сложенную бумагу горячим воском, он приложил к нему фамильную печатку, которая была вставлена в его перстень. Утром первым делом он отправит записку с посыльным. Михаэль окажется незаменимым помощником, если придется отбивать Киру силой. Потом он прилег рядом с Кит. Как он надеялся, что дождется часа, когда девушка будет полностью доверять ему.

— Доброе утро, Долли. Твой слуга сказал, что я могу подняться прямо к тебе, — сказал Стрэтмор, заглянув в приоткрытую дверь.

Роскошная блондинка, склонившаяся над бухгалтерскими книгами, подняла голову и широко улыбнулась в ответ.

— Какая приятная неожиданность. Уж не решил ли ты добавить пряностей в свою постную жизнь?

Он ухмыльнулся и прикрыл за собой дверь.

— Нет, нет. Вспомни наш уговор. Я никогда не называю тебя развратницей, а ты за это больше не считаешь меня бесчувственным пуританином, который может превратить любую женщину в ледяную статую.

Долли откинулась на спинку стула и расхохоталась.

— Мне всегда нравилось твое отношение к моему делу. Обычно люди впадают в крайности. Одни считают меня самой жестокой женщиной, появившейся на свет со времен кашей прородительницы Евы, другие относятся к нему уж очень серьезно. Они забывают, что приходят просто поразвлечься.

— У тебя найдется для меня несколько минут?

— Ну конечно. Сейчас должен явиться один тип, но он может подождать. Это будет только полезно. Он успеет должным образом настроиться.

Долли встала из-за стола, взяла в руки огромный веер из страусовых перьев и повернулась к Люсьену, приняв картинную позу — положив руку на бедро.

— Как тебе мой новый костюм? Как, по-твоему, способна я еще доводить мужчин до безумия?

Люсьен внимательно осмотрел экстравагантный наряд Долли. На ней было платье из красного бархата, туго стянутое в талии и с большим декольте. Она так туго затягивала корсетом свою аппетитную фигуру, что пышные груди соблазнительно выпирали из декольте. Это зрелище заставило бы покраснеть даже святого. Долли повернулась, и он увидел сбоку на юбке высокие, до бедра, разрезы, через которые взгляду открывались ноги в черных шелковых чулках, обутые в черные сапожки для верховой езды с серебряными шпорами.

— По-моему, ты слишком консервативна, — заметил Стрэтмор. — Недавно я видел герцогиню. Ее костюм был похож на твой, только твой гораздо скромнее.

— Чудовище, — с шутливым возмущением воскликнула Долли и ударила Стрэтмора веером по руке. Удар оказался довольно ощутимым, и тогда граф внимательнее посмотрел на него. Между роскошными страусиными перьями были полоски жесткой кожи, которые могли причинить боль при сильном ударе. Это было орудие Долли, в котором переплетались красота и боль, и оно олицетворяло специфический характер ее заведения.

— Я всегда говорила, — продолжала она, — что порой бывает трудно одеться вульгарнее дам из общества. Но я-то это умею.

В подтверждение сказанного Долли уселась на стуле, скрестив ноги так, что в разрезах платья они обнажились до середины бедер.

— Садись. Полагаю, ты здесь не по службе.

— Боюсь, что нет, — ответил Стрэтмор и сел напротив. Лицо его стало серьезным. Он протянул Долли листок бумаги.

— Скажи, кто из этих людей бывает у тебя?

— Стрэтмор, ты знаешь, я не говорю о таких вещах. Мои клиенты должны быть уверены, что все останется в тайне.

— Я тебя понимаю и с уважением отношусь к твоим принципам. Но, прошу тебя, сделай для меня исключение. Я подозреваю, что один из них похитил молодую актрису, девушку хорошего происхождения, и держит ее у себя насильно. Он заставляет ее заниматься именно тем, от чего приходят в восторг твои посетители.

— Но это глупо, — нахмурилась Долли, — такие вещи доставляют наслаждение только при обоюдном согласии.

Она взглянула на список.

— Не думаю, что Харфорд. Я о нем слышала, но здесь он ни разу не был. Он посещает обычный бордель, который держит моя приятельница. По-моему, он скучный тип. Ему надо, чтобы девочки были снизу, мальчики сверху, и никаких нововведений. В общем, вроде тебя.

— Я предпочитаю, чтобы ты не делала таких сравнений, — ответил Люсьен с обидой.

Долли улыбнулась и вернулась к списку.

— Все остальные у меня бывают, но не часто. Они приходят в поисках разнообразия. Мэйс всегда играет роль хозяина. Он любит доминировать. Чизвик играет то хозяина, то раба и любит менять роли. Уэстли всегда пассивен. Обожает, когда его сковывают кандалами. А вот и Нанфилд, — длинным острым ногтем Долли сделала отметку против его фамилии. — Этот заходит слишком далеко. В прошлый раз я попросила его больше не приходить.

— Как, по-твоему, кто из них мог стать похитителем?

— Может быть, Нанфилд. Но трудно сказать. Они все чертовски изобретательны. Им все время подавай что-то новенькое. Возможно, на этот раз им потребовалась такая девушка.

— У меня есть основания полагать, что девушку заставляют играть роль хозяйки.

— Это очень странно. Никогда не думала, что мужчина, предпочитающий роль раба, может совершить похищение. Но в таких делах ничего нельзя знать заранее, — Долли протянула листок Стрэтмору. — Надеюсь, я смогла немного помочь тебе.

— Конечно, Долли, — Люсьен встал. — Я очень благодарен тебе.

— Дай знать, если тебе удастся найти девушку, — сказала Долли и мрачно добавила: — Такой тип, как этот похититель, способен на все.

— Этого-то я и боюсь, — тихо ответил Люсьен.

Стрэтмор уже давно работал у себя в кабинете, когда в дверях появился Джейсон Трэверс. Он отдохнул, был чисто выбрит и одет в костюм хозяина. Теперь он выглядел уже не бродягой, а вполне достойным джентльменом, хотя одежда и болталась на нем, как на вешалке. Граф пригласил его войти.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Американец был явно взволнован и принялся ходить взад-вперед по комнате.

— Чувствую, что сейчас я менее безумен, чем вчера. Хотя еще не расстался окончательно с мыслью, что все, что произошло вчера и происходит сейчас, — бред, и я могу очнуться на тюремной койке.

— Слуги были достаточно предупредительны?

— О да, — глаза американца заискрились смехом. — Они величают меня не иначе как лорд Маркленд. С трудом сообразил, что это я и есть.

Люсьен откинулся на спинку дубового стула.