Женское оружие - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 24

Если же и в самом деле чудо случилось и Андрей ей по сердцу пришелся… дай-то бог — женили бы его наконец, в род прибавление не лишнее, да и за него спокойней. Ну а если… Еще одной Листвяны мне не надо! Играть с Андреем я ей не позволю, да и палки в колеса мне вставлять тоже. Но и сгоряча рубить тут нельзя — мало ли, вдруг и от этой Арины польза может быть. Ладно, проверю: посмотрю, поспрашиваю. Самого Андрея, понятно, не расспросишь, он и слушать ничего не станет, отмахнется, и все. А вот Илья не отмахнется, с ним-то в первую очередь и поговорю. А потом еще с Мишаней и Осьмой. Ну и с ней самой — тоже. Только после этого решать что-то можно будет».

И уже вдогонку к этим размышлениям мелькнуло:

«Так как же там у нее с Корнеем обошлось? Неужто обвести сумела? Это Корнея-то? Впрочем… муж он и есть муж — хоть трижды премудрый, а против бабьих хитростей… вон как его Листвяна-то окрутила».

Проводя глазами Арину, Анна подозвала ожидавшую ее распоряжений девчонку-холопку:

— Найди-ка, Жива, обозного старшину Илью да скажи ему, чтоб пришел ко мне, как телеги разгрузят. Разговор у меня к нему есть.

Девчонка убежала, а боярыня не спеша пошла обратно к себе.

«Чтобы Илья за несколько дней пути да не вызнал о человеке все — ни за что не поверю. Балабол он, конечно, каких поискать, но наблюдательный. Если уж Илья чего не заметил, значит, и неважно это. Вроде и не выспрашивает ничего, сам языком чешет, не переставая, а собеседник ему все про себя потихоньку рассказывает. Он и отроков наверняка расспросил, и саму Арину наизнанку вывернул, да так, что она ничего и не заметила. Вот и послушаю».

Илья явился на зов Анны довольно скоро: то ли так быстро управился с разгрузкой, то ли перепоручил это дело кому-то другому.

— Здрава будь, Анна Павловна! Звала?

— И ты здравствуй, Илья. Проходи. Разгрузились уже?

— Заканчиваем. Там Осьма приглядывает, а мне и отдохнуть не грех, помоложе меня найдутся мешки таскать.

Илья покосился на кувшин, стоявший на столе на расписном подносе: медовый дух от него он учуял еще на пороге.

— Ну тогда чарочка тебе не помешает. — Анна подошла к столу, налила медовухи и поднесла. — Испей, господин обозный старшина.

Илья насторожился: боярыня угощала его собственноручно, хотя обычно у нее всегда наготове были холопки для разных мелких услуг. Значит, беседа не для посторонних ушей будет. Впрочем, он догадывался, для какого именно разговора Анна Павловна позвала его — что уж тут долго думать-то, и так все понятно.

— Выгодно ли съездили? Торговля удачная была?

— Грех жаловаться, боярыня. — Илья опрокинул чарку. — Прибыльный поход, ничего не скажешь, Осьма свое дело знает. Только окромя торгового прибытка и еще есть… да не тот, которого ждали.

— Вот и рассказывай, — улыбнулась Анна. — Ты же наверняка все вызнал, всех расспросил, все рассказы сравнил и собственные мысли про все имеешь.

— Ох, все-то ты, боярыня, про нас, грешных, знаешь, — заговорил было шутливо обозный старшина; но Анна слегка нахмурилась — не время, дескать, балаболить, и он опять посерьезнел. — Тебя же, Анна Павловна, вдовица эта заинтересовала, которую Михайла в крепость привез. Так?

— Так, — кивнула Анна. — Откуда она взялась-то?

— Ну тут дело такое вышло. — Илья явно настроился на долгий, с подробностями, рассказ — в этом он был мастер. Анна с интересом слушала, а он разливался соловьем: в дороге все у Григория с Леонидом выспросил — и про сестру, и про замужество ее, и про то, почему в род вернулась. («Небось досуха братьев выжал».) Да и тех отроков, что ездили за сестрами в сторожку с Мишаней и Андреем, расспросил («ну, эти и сами любому слушателю рады были, а уж Илье и подавно») и наконец в лицах расписал, как Арина при всех поклонилась Андрею с просьбой об опекунстве над ее братом («значит, все-таки сама напросилась… еще бы узнать почему?»).

— За рассказ спасибо, Илья, но как же это вы так оплошали, за отроками не уследили, а, старшина?

— Ну так, понимаешь, Анна Павловна… — смешавшись, начал оправдываться недавний обозник, но боярыня его перебила:

— Ладно, то дело прошлое, обошлось — и слава богу. Продолжай.

— А чего продолжать-то? Михайла решил, что надобно им всем с нами ехать, вот они и собрались. Ну мы им подмогли, конечно, не без этого. — Илья степенно пригладил роскошную бороду. — А в пути я, боярыня, примечать начал…

— Значит, было что примечать? — От резкого вопроса обозный старшина на мгновение запнулся. — Что не понравилось?

— Почему не понравилось? На красоту ее любому мужу смотреть приятно, даже если у него своя жена красавица писаная.

— Не о красоте сейчас речь. — Анна предупреждающе нахмурилась. — Ты и сам все понимаешь.

— Да как не понять, — Илья поскреб затылок и хмыкнул, — понимаю, конечно…

«Да что ж он мямлит-то! Что там еще случилось?»

Раздраженный взгляд подтолкнул рассказчика.

— Тут, боярыня, вот что интересно: не простая это бабенка, ох и непростая. Ты присмотрись к ней внимательно, а я пока вот тебе что скажу… Я было и сам себе поначалу не поверил, приглядываться стал да примечать…

— Ну!

— Не поверишь, боярыня: Андрюха Немой на нее глаз положил.

«Тоже мне, новость! Это я и без тебя вижу!»

— Сам положил? Без ворожбы обошлось?

— По всему видать, что сам, матушка. Да и сестренки ее… Он от них прям таял — я и сам удивлялся. Не зря же говорят, что и на старуху бывает проруха. Крепко она его зацепила. Видать, срок ему пришел, не все ж бобылем вековать.

— Уверен? — Анна сама удивилась своему тону — Мишаня так отроками в строю командует; Илья аж выпрямился на скамье и подтянул живот.

— Уверен. Хошь верь — хошь не верь, а смотрит он на нее… уж прости, но… как Алексей на тебя, аж завидно становится!

— Налей-ка себе еще чарочку. — Анне вдруг понадобилась пауза в разговоре, да такая, чтоб на нее никто не смотрел.

Илья тоже это почувствовал. Не спеша, с преувеличенной аккуратностью налил себе медовуху, медленно выпил, потом тщательно устроил на подносе кувшин и чарку, старательно утер усы, глядя куда-то в стол. Так и не поднял глаза, пока не услышал следующего вопроса:

— А она?

— Вот то-то и оно, что она! Ты ж, матушка, сама знаешь, как от Андрюхи бабы шарахаются. А тут… прям краше его и на свете нет. А как понимает его! Он вроде и пальцем не шевельнет, она только глянет и уже знает, что ему надобно. Моя Ульяна так лишь через несколько лет после свадьбы научилась, а эта уже умеет!

— Значит, не боится она его, говоришь… — задумчиво произнесла Анна и поощрительно кивнула Илье, чтобы продолжал.

— Какой там — боится! — усмехнулся тот. — Был там один случай. Я сам не видал, но мальчишки рассказывали, что одному из них, который об Арине непотребно языком трепал, Андрюха чуть тот самый язык и не отсек, в последний миг руку удержал. И не знал он, что Арина сама это все видела. А как заметил, вот тут-то и глянул своими глазищами страшенными. Ну знаешь ты про взгляд-то его особый. А ей хоть бы что! В ответ только уставилась. Сам не видел, врать не буду, а отроки углядели. Каждый на свой лад рассказывал, но все про одно и то же.

— Язык, говоришь, за нее чуть не отсек…

«Андрей за бабу вступился?»

— Так мало того, я тебе и еще про нее расскажу! И тоже дело небывалое, хоть сам не сподобился посмотреть, а Ульяна моя рассказала…

— Ульяна? — удивилась Анна. — Она-то когда успела с ней познакомиться?

— Так мы же в Ратном останавливались на ночь. Сегодня утром после церкви баба моя и повела эту Арину в лавку, а там к ним Варвара со своими подпевалами и привязались. Арина-то, не поверишь, при всем честном народе Варвару заткнула! Варвару! — Илья многозначительно вздел указательный палец к потолку. — Вот уж дал Господь язык бабоньке! Что твое шило! И наших ратнинских она там так стравила — те аж передрались, только Бурей и разогнал! А сама в сторонке осталась.