Старик Хоттабыч (илл. Ротова) - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 45

Спустя короткое время вздремнувших было рыбаков разбудил приближающийся конский топот. Вскоре у догоравшего костра остановился необычный всадник.

Это был старик в дешёвом парусиновом костюме и жёсткой соломенной шляпе канотье. Его величественная борода развевалась по ветру, открывая для всеобщего обозрения вышитую украинскую сорочку. Ноги его в вычурных, расшитых золотом и серебром розовых туфлях с причудливо загнутыми кверху носками упирались в золотые стремена, усыпанные алмазами и изумрудами. Седло, на котором он восседал, было столь великолепно, что само по себе составляло целое состояние. Под седлом играла лошадь неописуемой красоты. В обеих руках старик держал по большому кожаному чемодану..

— Могу ли я увидеть благородных рыбаков, столь великодушно приютивших в накормивших двоих голодных и одиноких отроков? — обратился он к Джованни, шедшему ему навстречу.

Не дожидаясь ответа, Хоттабыч слез с лошади и с облегчением поставил чемоданы на песок.

— А в чём дело? — отозвался осторожный Джованни. — Вы их разве знаете?

— Мне ли не знать моих юных друзей! — воскликнул Хоттабыч, по очереди обнимая подбежавших к нему Вольку и Женю.

Потом он обратился к растерянно взиравшим на него рыбакам:

— Поверьте, о достойнейшие из рыбаков, я не знаю, как отблагодарить вас за ваше драгоценное гостеприимство и добросердечие!

— А за что нас благодарить? — удивился седой рыбак. — За ушицу, что ли? Она нам недорого стала, поверьте мне, синьор.

— Я слышу слова поистине бескорыстного мужа, в тем глубже чувство моей благодарности. Позвольте же мне отплатить вам хотя бы этими скромными дарами, — сказал Хоттабыч, протянув оторопевшему Джованни оба чемодана.

— Тут, видимо, какая-то ошибка, уважаемый синьор, — промолвил Джованни, обменявшись недоуменным взглядом со своими товарищами. — За эти два чемодана можно купить по крайней мере тысячу таких похлёбок, какой мы накормили мальчиков. Вы не думайте, что она была какая-то особенная. Мы люди бедные…

— Это ты ошибаешься, о бескорыстнейший из великодушных! В этих превосходных ящиках, именуемых высокоученым словом «че-мо-дан», заключены богатства в тысячи раз превышающие стоимость вашей похлёбки, и всё же они, на мой взгляд, не окупятся ибо нет на свете более дорогого, чем бескорыстное гостеприимство.

Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что они доверху заполнены великолепной, отливающей серебряной и золотистой чешуёй живой рыбой.

Ещё рыбаки не успели как следует разобраться, какой смысл дарить рыбакам рыбу, как Хоттабыч деловито высыпал на траву трепещущее содержимое чемоданов. И вот тут-то рыбаки и ахнули от восторга и удивления: неизвестно, каким путём оба чемодана оказались по-прежнему полны. Хоттабыч снова опорожнил их, и они снова наполнились прекрасными дарами Средиземного моря. И так было и в третий, и в четвёртый, и в пятый раз.

— А теперь, — сказал Хоттабыч, наслаждаясь произведённым впечатлением, — если хотите, можете сами проверить чудесные свойства этих че-мо-данов. Вам уже больше не надо будет дрогнуть в непогоду и в предрассветный туман на борту вашего утлого чёлна. Вам не надо будет больше молить аллаха об удаче. Вам не нужно будет таскаться по рынку с тяжёлыми корзинами, наполненными рыбой. Достаточно будет захватить с собой один такой че-мо-дан и вы выложите из него покупателю ровно столько, сколько ему потребуется… Только, прошу вас, не возражайте, — сказал Хоттабыч, видя, что рыбаки собираются что-то сказать. — Уверяю вас, тут нет никакого недоразумения. Да будет безмятежна ваша жизнь, о благороднейшие из рыбарей! Прощайте!.. Друзья мои, за мной!

Ребята при помощи Джованни взгромоздились на лошадь и уселись за спиной Хоттабыча.

— Прощайте, синьор! Прощайте ребятишки! — растерянно промолвили рыбаки, глядя вслед быстро удалявшимся удивительным незнакомцам.

— Если бы даже это были обыкновенные, не волшебные чемоданы, — задумчиво промолвил Джованни, — и то за них можно было бы получить немало лир…

— Теперь мы, кажется, сможем поправить свои дела, — сказал Пьетро, старший из рыбаков, седой человек лет под шестьдесят, с морщинистым коричневым лицом и сухими, жилистыми руками. — Уплатим синьору министру финансов (пусть он двадцать пять раз в день давится рыбьими костями!) все наши недоимки, подлечим мой проклятый ревматизм, а тебе, Джованни, справим, костюм, шляпу, ботинки, пальто. Как-никак, ты молодой человек, жених, и тебе нужно быть прилично одетым… Вообще все приоденемся немножко… Правильно я говорю, ребята?

— «Приоденемся!» — сердито передразнил его Джованни. — Вокруг нас столько нищеты и горя! Надо будет прежде всего помочь вдове Джакомо, того, который в прошлом году утонул. После него остались трое детей и старуха мать.

— Ты прав, Джованни, — согласился Пьетро. — Нужно будет помочь вдове Джакомо. Это был добрый и верный товарищ.

Тогда вмешался второй рыбак. Ему было лет тридцать. Звали его Христофоро.

— А Луиджи? Луиджи тоже надо было бы подбросить деньжонок. Бедняга умирает от чахотки.

— Правильно, — сказал Джованни. — И ещё Сибилле Капелли. Её сына второй год держат в тюрьме за то, что он организовал забастовку.

— И старику Гульемо Гаджеро. Его сына убили карабинеры во время демонстрации. Он не хотел отдать им знамя, и они его застрелили на месте. Вы его должны помнить: весёлый такой, механик с электрической станции… — добавил Пьетро.

— Подумать только, скольким людям мы сможем теперь помочь! — восхищённо промолвил Джованни.

И три добрых рыбака до поздней ночи обсуждали, кому ещё нужно помочь теперь, когда у них оказались такие замечательные чемоданы. Это были честные и великодушные люди труда, и никто из них и в мыслях не имел воспользоваться подарком Хоттабыча для того, чтобы разбогатеть, стать крупным торговцем рыбой, капиталистом. Мне приятно сообщить это читателям, чтобы они вместе со мной порадовались, что подарок старика попал в хорошие руки.

Я уверен, что ни один из моих читателей, окажись он на месте этих трёх генуэзских рыбаков, не поступил бы иначе.

ХLVIII. Роковой чемодан

В это очаровательное летнее утро в Генуе в такой ранний час проснулись по крайней мере пять человек, которых никак не беспокоила забота о хлебе насущном.

Одним из них был Хоттабыч. Он бодро вскочил с постели и разбудил своих юных друзей (вот вам ещё два человека), спавших на просторных деревянных кроватях. Сам он, по обычаю своему, переночевал на полу у порога, хотя номеров и свободных коек в гостинице было сколько угодно.

— Друзья мои, — обратился он к сладко позёвывавшим мальчикам, — простите меня, что я нарушил ваш крепкий отроческий сон, но я вторично отправляюсь в море на розыски моего любимого и несчастного брата Омара Юсуфа. Не беспокойтесь за меня. Я буду осторожен и, уверяю вас, ни в какие сети больше не попадусь. Через два-три часа я вернусь. За этот срок я вполне успею обследовать всё это море, которое вы называете Средиземным. Спите, друзья мои, я разбужу вас, когда ноги мои снова ступят на тощие ковры этой комнаты.

— Не-е-ет! — сказал Волька. — Мы не согласны прохлаждаться в такой серьёзный момент. Мы будем ждать тебя на берегу. Правильно я говорю, Женя?

— Угум, — подтвердил Женя, потягиваясь. — В крайнем случае, мы вздремнём на берегу моря. На песочке…

На том наши путешественники и порешили. Быстро одевшись, умывшись и позавтракав, они отправились в знакомую бухточку, которую незадолго до этого покинули гостеприимные рыбаки.

Четвёртым человеком, проснувшимся в такую рань, был мистер Гарри Вандендаллес. Ему не терпелось приступить к покупкам. С каким бы официальным заданием он ни приезжал в ту или иную страну, в тот или иной город, он первым делом думал: «А нельзя ли тут по случаю купить что-нибудь подходящее, что можно будет выгодно перепродать у себя на родине?» Как человек исключительной жадности, он собрался до того часа, когда открывают в Генуе магазины, пройтись на всякий случай разок-другой и по местному рынку.