Дело о таинственном наследстве - Молчанова Татьяна - Страница 52

52

– Нина Петровна, а вы не помните, кому из гостей на празднике дарили ваши замечательные цветы?

Помещица задумалась, сведя в «куриную гузку» тонкие губы.

– Нет, Наташа, – спустя несколько секунд ответила она. – Просто подходили, поздравляли, а я в ответ горшочек с бантиком. Человек десять, наверное, получили: по-моему, больше у меня горшков тогда и не было, а кто именно… Соседи все наши, я думаю, вряд ли я кому-нибудь из плохо знакомых могла такой подарок сделать… А точно кому… Нет, не вспомню… А давайте-ка, барышни, покушаем, а?

Помещица накормила подруг превосходным холодцом и пирожками с яблоками. Во время перекуса она жаловалась на многочисленные болячки и хвалила искусство доктора Никольского так восторженно, что девушкам стало даже неудобно. И Наталья, и Ольга поняли, что такими дифирамбами вдова пытается выразить чувство симпатии к такому же одинокому, как и она, доктору. И явно задумывается о разделении с ним этого одиночества. Хотя врач он был действительно хороший. Наташа задумчиво посмотрела на помещицу в легкомысленных рюшках и бантиках и попыталась представить ее вместе с Никольским. Картина получилась весьма странной, хотя и не совсем нереальной.

И снова, как давеча, что-то кольнуло память: тень, обрывок картинки, слова… Ощущение близости открытия тайны на сей раз продержалось на долю секунды дольше и было на крупинку сильнее, чем в прошлый раз. Наташа резко выпрямилась, но тут же все исчезло.

«Ну ладно, – смиренно подумала она. – Бог троицу любит. Раз начало на меня что-то наплывать, значит, рано или поздно проявится».

«Лучше бы рано», – не преминул заметить саркастический голосок.

«Само собой», – подумала Наташа.

Стали прощаться. Помещица поинтересовалась, куда они едут дальше. Ольга вопросительно посмотрела на подругу. Та, что-то соображая, ответила:

– К жене банкира, я ей книжку обещала, – и помахала специально для этой поездки захваченным томиком.

– Ой, как хорошо! – засмеялась вдова. – Значит, мимо Семен Николаевича будете проезжать. Наталья, если вам не составит труда, не могли бы вы завезти ему одну вещь…

Наташа неохотно кивнула. В посыльных любви ей сегодня быть совсем не хотелось.

Князева протянула Наташе небольшую, аккуратно перевязанную стопочку журналов.

– Это подборка моего покойного мужа… В прошлый свой визит доктор нашел там массу интересного, но постеснялся взять, а нынче не знаю, когда теперь пожалует. Так что просто передайте ему, скажите, что Князева кланяется. Ну спасибо вам, с Богом!

Подруги окончательно попрощались с помещицей и сели в двуколку.

* * *

– А еще, – когда лошади тронулись, продолжала Ольга познавательный разговор, начатый давеча, – ты только представь, как интересно! Оказывается, г-н Кант, Иммануил, ну ты должна знать, философ. Он написал в своей жизни одно-единственное стихотворение! «Февраль» называется. Вот ведь как любопытно, да, Наташа? Почему одно? Почему дальше не писал? Может, ему не понравилось то, что получилось. А может, он тайно написал их десятки, а потом взял и сжег, а это случайно на полях его философских записок осталось. Я даже наизусть его выучила, хорошее такое:

Есть в каждом дне своя забота,Их тридцать в месяце. Вот квота,Так ясен счет, но очень жаль…

– Ой, дальше забыла, – Наташа взяла подругу за руку и продолжила:

Февраль недодает нам что-то,И мы сбиваемся со счета.И все ж прекрасен ты, февраль!

– Да, Наташа, правильно. Скажи, хорошее? – Наташа кивнула.

От весьма разнотемных демонстрируемых Ольгой познаний Наташа пришла к выводу, что ту, наравне с экспериментами по улучшению внешности, потянуло на энциклопедические крайности. Тем более что журналы для дам сейчас много пишут о необходимости всестороннего развития для современных девиц. Мол, самые выгодные партии ожидают тех, кто легко сможет поддержать разговор и о неевклидовой геометрии, и об основных постулатах физиогномики.

Так, продолжая беседовать, они подъехали к дому Никольского. Часть дома была приемной и наисовременнейшей, любовно созданной доктором лабораторией, другая часть – жилыми помещениями. Поскольку было три часа дня, то есть время рабочее, девушки направились в приемную часть. Никольского там не оказалось. Его помощник объяснил, что тот прибудет минут через пять, и просил барышень обождать.

Барышням не сиделось. Ольга, вышедшая из приемной комнаты, куда-то исчезла, потом появилась вновь и призывно замахала Наташе перчаткой.

– Там докторская лаборатория открыта, пойдем, посмотрим, ужас как интересно!

Наташе по причине абсолютнейшего здоровья здесь бывать почти не приходилось, и лабораторию докторскую она видела лишь однажды, мельком. Войдя же сейчас, восхитилась! Никольский, скрупулезно отслеживающий все веяния медицины, недавно, видимо, произвел дополнительные обновления. Невиданная серая строгая мебель, ряды узких полок и множество ящичков. Посреди комнаты огромный серый стол с рядами больших и маленьких баночек и прозрачных тонких небольших пузырьков, наполненных чем-то рассыпчатым и растворимым, белым, черным, цветным. Два микроскопа над стеклянными тарелочками. Все бело-серое, чистота и специфический, но не лишенный приятности запах.

– Ух ты! – Ольга осматривалась с сияющими глазами.

Наташа, проходя мимо стола, кончиками пальцев дотрагивалась до этого великолепия, тоже почувствовала, что это действительно – ух! Какие интересные эксперименты можно было здесь проводить, изучать человека, создавать лекарства, делать открытия! Да! Может, ей тоже пойти по этой стезе и окончить фельдшерские курсы, тогда и она сможет клониться заботливо над микроскопом, выискивая какую-нибудь паразитическую клетку.

«Ты сначала паразитического человека найди, а потом уже клетки его будешь рассматривать!» – оторвал ее от мечтаний саркастический голосок. Наташа вздохнула и повернулась к Ольге. Та стояла у окна и, улыбаясь, показывала куда-то пальцем. Наташа подошла и увидела на балконе целый маленький сад. И там, среди десятков растений стояли даже два горшка с синими кружочками и насмешливо ей подмигивали разноцветными цветами.

– Да! – прокомментировала Ольга. – Доктору от большой Князевой любви целых два горшка досталось!

Наташа так же внимательно, как у Князевой, рассмотрела горшочки с цветочками. Синие прелестные невинные фиалки, зря их доктор держит на балконе – один цветок уже начал опадать, да и другие растения этого садика выглядели замерзшими и жалкими.

Ольга кивнула, мол, пойдем, уже давно пять минут прошли. Только они вернулись обратно в приемную, как вошел Никольский. Увидев гостей, заулыбался, предложил чаю.

– С вареньем, с пряниками, а, Наталья?

– Нет, Семен Николаевич, спасибо, мы у Нины Петровны уже чаю напились и к вам, кстати, по ее просьбе заехали, – она протянула ему стопку журналов.

Никольский взял, посмотрел верхний и улыбнулся хорошо и добро, чем несказанно Наташу удивил. Может, действительно между доктором и одинокой Князевой что есть?

– Заботливая Нина Петровна! – улыбался доктор. – Всего лишь раз сказал, что хорошая подборка, а она запомнила. Спасибо, Наталья! Вечерком и посмотрю сегодня. А чаю зря не хотите. Особый завариваю.

– Спасибо, Семен Николаевич, вы лучше к нам приезжаете. Папа рад будет.

Откланявшись и здесь, уже несколько уставшие, поехали к жене банкира. Там, тоже отказавшись от чая, Наташа отдала книгу и без особого труда нашла искомый горшок: он стоял на почетном месте прямо в гостиной, где они сидели. Веселые фиалки и здесь кокетливо подмигнули девушке.

«Ну что же, очень даже хорошо, – думала Наташа по дороге домой. – Допустим, если действительно десять горшков было подарено, пять из них я сегодня видела. Осталось пять. Всего ничего. Завтра же попробую их отыскать».