Дело о таинственном наследстве - Молчанова Татьяна - Страница 63

– Думаю, что все это уже нужно обсуждать с графом, милая. Дождемся следователя, завершим неоконченное и решим.

Наташа приказала запрячь лошадь и до вечера объехала практически все места, где хотела побывать. Без всякого удовольствия от своей догадливости, она обнаружила все, и даже более того, что намеревалась найти. Остался только один дом, в который труднее всего было зайти…

Она стояла у письменного стола в кабинете Никольского. Мучительное чувство неловкости мешало ей сделать то, ради чего она сюда пришла… Ведь, не имея на это никакого права, она вторгается сейчас в другую жизнь, гораздо опытнее и старше, чем ее собственная… Собирается нарушить продуманное, прожитое, бывшее таким знакомым и вдруг ставшее совсем чужим пространство…

Пальцы поглаживали полированную поверхность стола, ощущая небольшие впадинки и трещинки, оставленные на ней временем. «Так и наши души. Если бы можно было потрогать их руками, наверное, ощущение было бы таким же: сначала гладко и ровно, потом одна небольшая трещинка, затем другая. Какую-то неровность и не очень-то почувствуешь, зато на другой даже пальцы от ее грубости остановятся… Вчера и у меня трещинка появилась… Господи!..»

Она в который раз за сегодняшний день крепко сжала губы, чтобы не расплакаться, и, решившись, открыла первый ящик. Быстро просмотрела стопку лежащих там листочков с хозяйственными счетами и задвинула его обратно. Во втором лежали рецептурные бланки. В третьем – стопка визиток и пара медицинских справочников.

Задвинув и этот ящик, Наташа почувствовала себя так, как будто вся извозилась в грязной осенней луже после стада прошедших по ней коров.

«Нет, – решила она, – не могу! Пусть Аркадий Арсеньевич сюда приходит!»

Дверь за спиной Наташи стукнула, и девушка, еще не полностью оправившаяся от последствий подвальной ночи, поежилась от пугающего холодка, заструившегося по спине. Но это было никакое не чудовище с рыдающими докторскими глазами, как она себе в эту секунду представила, а граф. Он тихо подошел и обнял ее за плечи.

– Я был у вас. Николай Никитич сказал – уехала. Я догадался куда… Что-то нашли?

– Граф, я не могу! – воскликнула Наташа, резко освобождаясь из его рук. – Ведь приходится рыться в его вещах, я вот только ящики открыла, а гадливо так стало… Не могу! Тем более не совсем представляю, что, собственно, искать? Доказательства, что это он за сокровищами охотился? Так он своим приходом это доказал! Что это он на вас покушался, а не Антон Иванович? Просто в пику Аркадию Арсеньевичу это доказать? – Она устало положила руку на лоб и покачала головой.

– Мне бы, честно говоря, хотелось узнать, как он о сокровищах узнал, – ответил граф. – Или хоть что-нибудь, чтобы ход его мыслей проследить, ведь случай, Наташа, далеко не ординарный. Жил человек, жил, лет двадцать ведь уже в этих местах. Всеми уважаем, и сам, по всему, с уважением к людям относящийся, умен, врач отличнейший, хороший друг, и что? Что такое произошло? Почему вдруг началась охота за бриллиантами? Да такая? С расчетом, с логикой, со смертями?

– Ну я не знаю, для этого, наверное, придется весь дом осмотреть, пусть лучше Аркадий Арсеньевич…

– Может, вы и правы, Наташенька! Если и есть что важное, то оно, верно, не на виду хранится, а где-нибудь в подполе, – граф улыбнулся. – В банке с огурцами солеными.

Наташа, направившаяся уже было к двери, так и замерла с поднятой ногой. Потом аккуратненько ступила носком, ловко на нем провернулась и улыбнулась:

– Церуго!

– Что? – не понял граф.

– Церуго, украинский хлопец!

И, ничего не объясняя удивленному графу, взяла со стола линейку, подошла к секретеру, стоявшему по левую сторону стола, приставила линейку к краю красивого деревянного обрамления между верхней полкой с книгами и нижним отделением для писем и ловким ударом ладошки вогнала линейку между обрамлением и частью, к которой она примыкала. Чуть поднажала, и обрамление стало плавно уходить в сторону. По принципу пенала с отодвигающейся крышкой. Отодвинув эту крышку до конца, показала открывшееся отверстие графу.

Там, внутри, оказалось что-то вроде ящичка с шестью маленькими кругленькими ручками, вокруг которых располагались буквы.

– Это механическое кодовое устройство! – изумленно воскликнул граф. – Очень интересно, никогда не видел такую конструкцию! Наташа, а я уже думал, что более вы меня удивить не сможете. Откуда? Отчего вы раньше об этом молчали?

– У меня так бывает, – чуть нахмурилась Наташа. – Я совершенно не помнила об этом тайнике, а когда вы про огурец сказали, вспомнила! Мне лет шесть было или даже пять. Папа в этом доме в гостиной с доктором сидел, а я по второму этажу бегала. Кабинет Семена Николаевича особенно любила, я вообще кабинеты люблю, вот у папа тоже… Ну и заснула здесь на кушетке. Сквозь сон помню, доктор вошел и вот так, как я сейчас, ящик открыл, что-то положил туда, по-моему деньги, и стал закрывать. Я тогда позвала его, или он услышал, что я проснулась… обернулся, улыбнулся и говорит: «А, разбойница, притомилась! Ну поспи, поспи! Глазки закрывай, а я тебе сказку расскажу, – а сам дверцу ящика закрывает. – Сказку про доброго украинского хлопца Церуго». Произнес он это распевно, знаете, граф, вот так: «Цее», – и повертел крайними ручечками, потом «Ру», – и опять покрутил, уже следующие, «Го»… Потом крышку задвинул, присел ко мне и дальше про хлопца стал рассказывать, ну как обычные сказки. А я запомнила и, когда уже совсем засыпала, помню, засмеялась, что это никакой не Церуго, а Огурец!

– Как это? – не понял граф.

– А вы Церуго наоборот прочитайте.

– Ну да, – улыбнулся граф. – Огурец! Ох, Наташа, действительно именно вам, видимо, судьба все докторские тайны раскрыть, уж не знаю почему.

– Только если он за эти годы слово не сменил.

– Мне кажется, что нет… попробуем?

Церуго оказался действительно славным хлопцем, и ящик благополучно открылся.

Граф нырнул в его недра и вытащил несколько разномастных папок, шкатулку, пачку векселей, еще какие-то отдельно лежащие бумаги.

Наташу сразу заинтересовала одна из папок – кожаная, солидная, тяжелая. При виде нее любопытство победило чувство вины. Она открыла папку и сразу поняла, что нашла что-то очень важное.

– Граф!

Тот подошел, и, сев рядышком на кушетку, они стали разбирать бумаги. Добрались до последнего листочка, и… молчание повисло в кабинете доктора. Наташа встала, подошла к столу и, крепко сжав губы, стала перебирать другие вещи из тайника.

– Да! – нарушил молчание граф. – Грандиозная работа! Я бы при всем желании о своих предках столько бы не узнал, сколько о них собрал сведений доктор. Наташа, что с вами? Вы плачете?

А она действительно плакала, держа в руках небольшую открытую коробочку. Граф подошел и, заглянув в нее, увидел лежащих рядком на сафьяне искусно сделанных миниатюрных солдатиков.

– Наташа?

– Это свинцовые солдатики, – всхлипнула Наташа. – Я в них играла маленькой здесь, в кабинете. Доктор из Германии привез. Обычно их делают оловянными, а эти редкие, свинцовые. Граф, – громко всхлипнула Наташа. – Их было 12, а сейчас только 10! Смешно как… Ведь вас, граф, прямо как на войне, чуть солдат не убил! – И она, не делая особого перехода от слез, рассмеялась.

Орлов понял, что это прелюдия к истерике, поэтому тут же постарался Наташу отвлечь.

– Вот это тоже, по-видимому, что-то интересное! – Он кивнул на газетную вырезку, на которую Наташа положила крышку от коробочки с солдатиками. Он взял в руки аккуратно вырезанную, в нескольких местах подчеркнутую карандашом статью. – Хм, на английском! Вы, Наташенька, пока вот воды попейте, – Саша налил ей воды из графина, – а я вам почитаю. Итак: «Недавно в Йоркширском графстве произошел удивительный случай. Сэр Райдер, будучи с друзьями на охоте и намереваясь произвести выстрел по пролетающей куропатке, нажал на спусковой крючок своего охотничьего ружья. Однако вместо ожидаемого выстрела ружье буквально взорвалось у него в руках, чуть было не лишив герцога жизни. Ружье было очень дорогое, марки одной из известнейших оружейных фирм, и пострадавший намеревался начать судебный процесс. Химическая лаборатория Скотленд-Ярда, по просьбе сэра Райдера, взялась за исследования остатков ружья, дабы установить точные дефекты в его изготовлении. Каково же было удивление герцога, когда один из авторитетнейших сотрудников лаборатории заявил, что изготовитель не виноват! И разъяснил, что взрыв произошел оттого, что кто-то засунул патрон шестнадцатого калибра в ружье двенадцатого калибра. Патрон проскользнул внутрь и застрял. Затем в ствол, на сей раз уже, видимо, самим герцогом, был заложен родной патрон двенадцатого калибра и сделан выстрел. Одновременный взрыв двух патронов и разорвал ружье. Все доказательства именно такой картины удалось обнаружить в останках оружия. Благодаря сему изысканию, претензия к оружейной компании не было предъявлена, а сэр Райдер нанял частного сыщика, дабы исследовать, кто из недоброжелателей мог проделать с ним такую шутку. При этом 72-летний страдающий небольшими потерями памяти герцог отрицает, что мог проделать такую шутку сам с собой по рассеянности».