Черным по черному - Пауэрс Тим - Страница 59

– Я задавался вопросом, когда мы встретимся, – сказал он. – Уже долгое время я находился на пути к пробуждению. – Он облизнул губы. – Что за мерзость я пил?

– Специально очищенное вино, – ответил Аврелиан. – Ты больше не Брайан Даффи?

– Не теперь. Мне… мне снился разговор с тобой, Мерлин, когда ты предложил мне меч Калад Болг, а я отверг его?

– Нет. Все случилось наяву – в этой самой комнате, чуть более пяти месяцев назад.

– О-о… Мне казалось, это произошло совсем недавно. Надо думать, я был еще в полусне. Мог вспоминать и узнавать вещи, но не владел своей речью.

– Верно. Еще во многом то был Брайан Даффи, но твоя сущность присутствовала в достаточной мере, чтобы наделить его необъяснимыми воспоминаниями… и напрочь лишить покоя.

– Знаю. Перед тем мне вновь и вновь снилось завершение прежнего пути – последняя холодная ночь на берегу озера. А потом было сражение в лесу – там я полностью пробудился, но совсем ненадолго. Я видел тебя, но мы не успели поговорить до того, как мне снова сгинуть.

– Несколько последних месяцев он был вне моей видимости. С того дня случалось ли тебе полностью пробуждаться?

– Я вроде бы припоминаю, как три или четыре раза просыпался ночью, видел часовых и факелы вокруг и снова засыпал. Не могу сказать, когда это было, – возможно, это лишь воспоминания из моей… жизни. Но прошлой ночью я очнулся в солдатской таверне, где, играя на арфе, вел хор в одной старой веселящей сердце песне. Все подхватили слова, каждый на родном языке, – мало что меняется за века. – Даффи улыбнулся. – А теперь, похоже, настало время разговоров. Итак, что поставлено на карту?

– Как лучше объяснить? – Целую минуту волшебник молчал, плотно сцепив пальцы. Затем подался вперед и раскатистым слогом древнескандинавского языка проговорил: – Помнишь ли, Зигфрид, тот меч, что ты вытащил из Бранстокского Дуба?

Кровь отлила от лица Даффи, но, когда он заговорил, ответ его был по-прежнему на кельтском.

– То было… в давнем прошлом, – пробормотал он.

– Страшно подумать, насколько давнем, – также на кельтском согласился Аврелиан. – Но тогда уже приоткрылось происходящее теперь.

Даффи покрылся потом.

– Хочешь ли ты, чтобы я… ушел, позволив ему явиться? Боюсь, за столько времени от него мало что сохранилось, но, если ты решишь, я это сделаю.

– Нет, Артур, будь спокоен. Довольно, что ты не утерял большую часть его воспоминаний. Весь Запад, – а это больше, чем ведомо тебе, – пошатнулся, и ему грозит гибель. По всему видать, близится та битва, пророчества о которой открылись так давно.

Лицо ирландца приобрело нормальный цвет, но сам он еще казался потрясенным.

– То есть… на самом деле… Сурт с далекого огненного юга…

– Он зовется Сулейман.

– … и полчища Муспелльсхейма…

– Они зовут себя мусульманами.

– И угрожают… кому? Айзирам? Кельтам?

– Да. И еще галлам, саксам, римлянам и всем остальным к западу от Австрии, где мы теперь находимся.

Даффи нахмурился.

– Так мы сражаемся в Австрии? Обороняем саксов? Не вернее ли отойти и укрепиться на наших землях, чтобы быть готовыми встретить их там?

– Нет, ибо, если они прорвутся здесь, во всей Англии может не хватить камней, чтобы выстроить стену, способную их удержать. Мы не можем позволить им воспользоваться моментом. И еще… из детей покоренных наций они воспитывают солдат, так что оставленные нами при отступлении станут источником пополнения, с которым рано или поздно придется сражаться. – Старик вздохнул. – Даже если случится, что нам все же придется сдать Вену и отступить, это будет подобно отступлению с обрушенных стен замка, с тем, чтобы защитить главную башню. На такой шаг идешь, только лишь когда не остается выбора.

– Понимаю. Что ж, будем биться здесь. Тогда мне нужны карты здешних земель, сведения о численности войска и история осады до сегодняшнего дня. У нас, должно быть, имеется конный отряд? Я мог бы повести их…

– Артур, здесь надлежит действовать хитрее, – мягко прервал его Аврелиан. – Послушай, мог бы ты словно птица парить как раз на границе рассудка Даффи, так, чтобы в любой момент возобладать, услышав мой зов?

– Пожалуй. Только ведь он почувствует меня. А ты что-то задумал?

– О, нет-нет. Есть некая возможность, но я, – на миг он предстал дряхлым напуганным стариком, – скорее… умру… чем ею воспользуюсь.

Колени Даффи хрустнули, в то время как тело его выпрямилось.

– Тут пахнет волшебством, от которого лучше держаться подальше. – Он направился к двери. – Время позднее – оставляю тебя, дабы ты мог предаться сну. А я немного пройдусь по городу.

– Тебе не знаком здешний язык. Подожди до утра, и я смогу проводить тебя.

– Мне думается, я вполне обойдусь. – Даффи улыбнулся, открыл дверь и вышел.

Глава 19

Пелена дождя накрыла булыжные мостовые, и туман из брызг над камнями при порывах ветра напоминал морские волны. Холодный пряный аромат мокрых улиц перемешивался в трапезной Циммермана с горячим застоявшимся свечным чадом и запахом прелой одежды. Занимавший маленький столик возле кухонной двери Лотарио Мазертан обмакнул в миску с куриным бульоном кусок черного хлеба и принялся сосредоточенно его пережевывать. Глаза его не отрываясь следили за перемещениями новой молоденькой служанки. Дождавшись, когда та пройдет мимо, он ухватил ее за локоть.

– Простите, мисс. Разве Ипифания Хальштад обычно не занята в эту смену?

– Да, и лучше бы ей быть тут сейчас. Одна я совсем с ног сбилась. Пустите.

Мазертан как будто не расслышал.

– Где она?

– Не знаю. Пустите.

– Мисс, прошу вас. – Он умоляюще посмотрел на нее. – Мне нужно знать.

– Тогда расспросите Анну. Сегодня поутру она сказала госпоже Хальштад что-то, отчего та сильно расстроилась. Так, что выбежала вон, даже не сняв передника. Завопила: “Он мог помереть!” – и след простыл.

– Кто мог помереть?

– Да не знаю я. – С последними словами она вырвала руку и убежала.

Мазертан встал из-за стола и отправился искать Анну. Заглянул на кухню, откуда его сразу же погнали, да еще и обругали, когда он все-таки задержался удостовериться, что ее там нет, открыл боковую дверь и обшарил взглядом мокрый двор, наконец, даже нарушил изысканную беседу Кречмера и Вернера в винном погребке и был грубо отослан вон. Когда Мазертан вернулся к столу, он обнаружил, что Анна помогает новой служанке разносить подносы.

Он выждал, чтобы она оказалась рядом, и позвал:

– Анна! Где Ипифания?

– Господа, прошу прощения. Она, Лотарио, навещает своего отца, где он живет, я не знаю, так что отстань от меня, ладно? Итак, господа, что вы хотели?

Некоторое время Мазертан сидел понурившись, инстинктивно поднимая голову каждый раз, заслышав скрип открываемой двери. Затем с улицы зашел высокий мужчина со слипшимися от дождя волосами, в котором он узнал Брайана Даффи, и немного через силу взмахнул рукой. И тут же поджал губы, ибо Даффи помахал в ответ и направился к его столу.

– Привет, Брайан, – сказал он, когда ирландец подошел вплотную. – Ты, надо полагать, не знаешь, где живет отец Ипифании? А если и знаешь, мне, понятно, не скажешь?

Ирландец сел, оглядел его, прищурившись, и произнес что-то на неизвестном Мазертану языке. Мазертан дернул головой и удивленно поднял брови, отчего Даффи поморщился и не без усилия перешел на латынь. Несмотря на странный акцент, англичанин смог разобрать слова.

– Друг, у тебя грустный вид, – проговорил Даффи. – Что тебя печалит?

– Я тревожусь о госпоже Хальштад. Она…

– In Latinae.

Мазертан ошарашенно уставился на Даффи, пытаясь сообразить, не вздумал ли тот насмехаться. Напряженное внимание во взгляде ирландца свидетельствовало об обратном, тогда, все еще недоумевая, он с запинкой заговорил на латыни:

– Э… меня тревожит Ипифания. Последнее время она плохо себя чувствует, а тут – разумеется, непреднамеренно – вчера утром ты расстроил ее внезапным появлением после многих месяцев отсутствия. Теперь же она получила плохие вести о своем отце и поспешила к нему. В такой тяжелый момент я хотел бы находиться рядом с ней.