Золушка (КиберЗолушка) - Майер (Мейер) Марисса - Страница 17

Зола натянула перчатку повыше, чтобы спрятать рубец. Сделала шаг к доктору. Нащупала ногой гаечный ключ и пинком отправила его под стол.

– Должен сказать, тридцать шесть целых и двадцать восемь сотых процента этого тела довольно-таки своеобразны.

Пока доктор Эрланд не смотрел на нее, Зола быстро нагнулась и подобрала ключ. Он казался тяжелее, чем раньше. На самом деле, все казалось тяжелее, чем раньше – ноги, руки, голова.

Доктор указал на правый локоть голограммы:

– Вот сюда мы впрыснули раствор с возбудителями летумозиса. Они были маркированы так, чтобы мы могли контролировать их перемещение в организме. – Он вытянул палец и постучал себя по губе. – Теперь вы видите, что в этом необычного?

– То, что я до сих пор не мертва, а вы не боитесь находиться со мной в одной комнате?

– В каком-то смысле, – сказал он, потирая голову сквозь шерстяную шляпу. – Как вы можете видеть, возбудители исчезли.

Зола поскребла отметину на руке гаечным ключом.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что они исчезли. Пропали. Пфф! – Он всплеснул руками, изображая фейерверк.

– То есть… У меня нет чумы?

– Верно, мисс Линь. У вас нет чумы.

– И я не умру?

– Верно.

– И я не заразна?

– Нет, нет, нет. Замечательное чувство, не правда ли?

Она прислонилась к стене, испытывая неимоверное облегчение, которое, однако, вскоре сменилось подозрением. Они заразили ее чумой, а теперь она излечилась? Без всякого антидота?

Это выглядело, как ловушка, но оранжевый огонек не появлялся. Доктор говорил правду – неважно, какой невероятной она бы ни казалась.

– Такое уже случалось?

Обветренное лицо доктора расплылось в озорной улыбке:

– Вы первая. У меня есть пара предположений насчет того, как это могло произойти, но их нужно проверить, разумеется.

Он отвлекся от голограммы и направился к стойке, на которой были два пузырька.

– Это образцы вашей крови, один взят до инъекции, второй – после. И меня крайне волнует, что за секреты они содержат.

Зола быстро глянула на дверь, затем снова на доктора.

– Значит, вы говорите… Вы думаете, у меня иммунитет?

– Да! Именно так это выглядит. Крайне интересно. Крайне необычно. – Он сцепил руки. – Возможно, вы родились с этим. С чем-то таким в ДНК, что позволило иммунной системе справиться с возбудителями. Или, возможно, в прошлом в вашу кровь уже попадали возбудители – возможно, в детстве – и организм справился, выработав иммунитет, которым и воспользовался сегодня.

Зола отпрянула, чувствуя себя неуютно под настойчивым пристальным взглядом.

– Вы можете вспомнить какой-нибудь эпизод из детства, который может иметь к этому отношение? Какие-нибудь ужасные болезни? Когда вы оказывались при смерти?..

– Нет. Хотя… – Она помедлила, запихивая гаечный ключ во внутренний карман. – Я думаю, да. Мой отчим умер от чумы. Пять лет назад.

– Ваш отчим. Вам известно, где он мог контактировать с зараженными?

– Я не знаю. – Она пожала плечами. – Моя маче… Мой опекун, Адри, всегда подозревала, что он заразился в Европе. Когда удочерил меня.

Руки доктора дрожали – можно было подумать, что он сейчас взорвется и только сжатые пальцы удерживают его от этого.

– Так, значит, вы из Европы.

Она неуверенно кивнула. Было странно – чувствовать себя принадлежащей месту, о котором нет никаких воспоминаний.

– Там было много больных, в Европе, какой вы ее помните? Может быть, вспышки болезни в вашей провинции?

– Я не знаю. На самом деле, я не помню ничего из того, что было до операции.

Брови доктора поползли вверх, а глаза, казалось, вобрали весь свет в комнате.

– До кибернетической операции?

– Нет, по смене пола.

Улыбка доктора погасла.

– Я шучу.

Доктор Эрланд снова обрел самообладание:

– Что вы имеете в виду, когда говорите, что ничего не помните?

Зола сдула с лица прядь волос:

– Ровно это. Когда в мозг вживляли интерфейс, они повредили – ну, эту штуку – часть мозга, которая умеет запоминать.

– Гиппокамп.

– Вероятно.

– И сколько вам было лет?

– Одиннадцать.

– Значит, одиннадцать. – Он резко выдохнул. Его взгляд метался по полу, как будто на кафельных плитках был записан секрет ДНК Золы. – Одиннадцать. Из-за несчастного случая с хувером, верно?

– Да.

– Несчастные случаи с хуверами в то время уже были практически невозможны.

– До тех пор пока какому-то идиоту не приходило в голову выключить датчик столкновений, чтобы разогнать хувер.

– Все равно не верится, что несколько ушибов и порезов могут потребовать такого ремонта.

Зола забарабанила пальцами по бедру. «Ремонт» – какое же механическое слово!

– Что ж, моим родителям это стоило жизни, а меня вышвырнуло через ветровое стекло. От удара хувер слетел с магнитной дорожки, пару раз перевернулся и оказался прямо на мне, так что, когда меня из-под него извлекли, вместо некоторых костей у меня была костная мука. – Она снова принялась дергать перчатки. – По крайней мере, так мне рассказывали. Как я уже говорила, ничего из этого я не помню.

Все, что она помнила, – наркотический туман после операции. И боль. Каждая мышца горела огнем. Каждый дюйм кожи, казалось, кричал от боли. Как будто тело восстало, обнаружив, что с ним сделали.

– Вы испытываете какие-либо затруднения с запоминанием всех последующих событий?

– По крайней мере, я о них не подозреваю. Это имеет отношение к делу?

– Это крайне увлекательно. – Доктор Эрланд уклонился от ответа. Он вынул портскрин и что-то записал. – Одиннадцать лет, – пробормотал он снова. – Вы должны были перенести множество операций, чтобы дорасти до этих протезов.

Зола собрала губы в трубочку. Да, должна была, вот только Адри отказывалась платить за запасные части для приемной дочери-уродца.

Вместо ответа Зола перевела взгляд на дверь, потом на пузырьки с кровью.

– Так… я могу идти?

Глаза доктора сверкнули, как будто вопрос Золы резал их, как слишком яркий свет.

– Идти? Мисс Линь, вы, вероятно, осознаете, насколько возросла ваша ценность в связи с этим открытием.

Зола почувствовала, как напрягаются ее мышцы; пальцы сжали в кармане гаечный ключ.

– Значит, я по-прежнему пленник? Только теперь ценный.

Лицо доктора смягчилось, и он убрал портскрин с глаз долой.

– Это значит больше, чем вы можете себе представить. Вы понятия не имеете о собственной важности… собственной ценности.

– И что теперь? Заразите меня чем-нибудь еще более смертельным и будете смотреть, справится мой организм или нет?

– Звезды небесные, нет. Вы слишком драгоценны, чтобы убивать.

– Час назад вы совершенно точно говорили совсем другое.

– За этот час все переменилось.

Взгляд доктора Эрланда снова метнулся к голограмме; он сдвинул брови, словно пытаясь осознать ее слова.

– Все совершенно переменилось, мисс Линь. С вашей помощью мы могли бы спасти сотни тысяч жизней. Если вы то, что я думаю, вы, мы могли бы… ну, хорошо, мы могли бы для начала прекратить набор киборгов. – Он поднес руку ко рту. – Плюс, конечно, мы будем вам платить.

Подцепив большими пальцами петли ремня, Зола облокотилась о стол, на котором стояли все эти приборы, раньше казавшиеся такими страшными.

У нее был иммунитет.

Она была важна.

И деньги – это, конечно, звучало заманчиво. Если бы она могла доказать, что способна сама себя обеспечить, она могла бы аннулировать опекунство Адри. Могла бы выкупить свою свободу. Но даже эта мысль потускнела, когда она подумала о Пионе.

– Вы действительно думаете, что я могу помочь?

– Да. Действительно. На самом деле, я думаю, что каждый человек на Земле скоро будет вам неизмеримо благодарен.

Она сглотнула и уселась на стол для осмотра, поджав под себя ноги.

– Ладно, тогда – просто чтобы внести ясность – с этого момента я здесь действительно добровольно, и это значит, что я могу уйти в любое время. Без вопросов. Без споров.