Мятежник - Корнуэлл Бернард - Страница 52

- Мама часто испытывает боль, - Адам пытался найти для своей матери оправдание. - Она страдает от заболевания под названием невралгия.

- Анна говорила мне.

Адам некоторое время шел молча, опустив глаза, и наконец покачал головой:

- Почему с женщинами всегда так сложно? - он задал этот вопрос с такой грустью, что Старбак не смог удержаться от смеха.

Мрачное расположение духа Адама долго не продлилось, поскольку он воссоединился со старыми друзьями из всей округи, и вскоре повел группу молодежи навстречу развлечениям, коих было в избытке в парке Вашингтона Фалконера.

Там были мишени для стрельбы в виде соломенных чучел, одетых в полосатые костюмы и цилиндры и, очевидно, изображающих янки, и любой подписавший контракт рекрут мог выстрелить из винтовки модели 1841 года в одну из кукол-янки.

Если этот рекрут послал бы пулю точно в мишень, прикрепленную к груди соломенного чучела, он получил бы серебряный доллар. Еще там были наполненные водой лохани, куда детям приходилось нырять с головой, чтобы достать яблоко, скачки с препятствиями для офицеров и других смельчаков, соревнование по перетягиванию каната между десятью ротами пехоты и растягивание гуся.

- Растягивание гуся? - удивился Старбак.

- В Бостоне не растягивают гусей? - спросил Адам.

- Нет, у нас цивилизация. Нечто под названием библиотеки и церкви, школы и колледжи.

Адам стукнул своего друга, а потом отскочил на безопасное расстояние.

- Тебе понравится растягивание гуся. Подвешиваешь гуся, намазываешь ему шею маслом, а потом первый, кто сумеет оторвать ему голову, получает тушку гуся на ужин.

- Живого гуся? - ужаснулся Старбак.

- Если бы он был мертв, было бы слишком просто, - ответил Адам. - Конечно, живого!

Но до того, как испробовать какое-либо из этих развлечений, друзьям пришлось отправиться в летний домик, где пара фотографов установила свои кресла, штативы, рамы и вагончики для обработки. Эти двое приехали из Ричмонда за счет Вашингтона Фалконера, чтобы сделать фотографии любого желающего из Легиона.

Эти фотографии в нарядных рамках стали бы памятным подарком для оставшихся в городе семей, а также сувениром и для самих солдат на протяжении всех долгих лет их жизни.

Офицеры могли отпечатать свои портреты на визитных карточках, эта тщеславная мода очень привлекала Вашингтона Фалконера, который первым уселся в кресло. За ним последовал Адам.

Процесс был долгим и сложным. Адам сидел на кресле с высокой спинкой и металлической рамой на ней, к которой нужно было прислонить голову.

Рама, скрытая волосами и головным убором, позволяла держать голову абсолютно неподвижно. Он вытащил саблю и положил ее в правую руку, а пистолет в левую.

- Я действительно должен выглядеть так воинственно? - спросил он отца.

- Так модно, Адам. И кроме того, когда-нибудь ты будешь гордиться этой фотографией.

За спиной у Адама поставили два флага Легиона, а он застыл, неловко уставившись на фотографический аппарат, пока потный помощник фотографа устремился из вагончика в летний домик с мокрой стеклянной пластиной. Пластину вставили в камеру, Адаму велели сделать глубокий вдох и задержать дыхание, а потом крышка с аппарата была снята.

Все присутствующие затаили дыхание. У лица Адама жужжала муха, но второй помощник помахал полотенцем, чтобы ее отогнать.

- Если не можете сдержаться, то дышите, только очень медленно, - объяснил фотограф Адаму. - И ни в коем случае не шевелите правой рукой.

Казалось, что прошла вечность, но наконец Адам смог расслабиться, а стеклянную пластину снова вставили в деревянный короб и унесли в вагончик для обработки. Теперь около рамы устроился Старбак, ее металлические челюсти довольно болезненно сжали череп, он тоже выставил напоказ саблю и пистолет и был проинструктирован задержать дыхание, пока мокрое стекло проявлялось внутри большой деревянной камеры.

Адам немедленно начал корчить рожи из-за плеча фотографа. Он гримасничал, закатывал глаза, надувал щеки и изображал ладонями уши, пока, к его радости, Старбак не засмеялся.

- Нет, нет, нет! - расстроенный фотограф захлопнул пластину крышкой.

- Возможно, экспозиция получилась слишком короткой, - пожаловался он, - вы будете выглядеть как привидение.

Но Старбаку даже понравилась эта мысль - выглядеть призраком, а визитная карточка ему была не нужна, не говоря уже о подарке на память, поэтому он пробрался сквозь толпу, жуя ломоть хлеба со свининой, пока Адам отправился готовить лошадь к скачкам. Итан Ридли был настроен их выиграть, приз составлял щедрые пятьдесят долларов.

Сержант Томас Траслоу играл в блеф с группой своих приятелей, но отвлекся, чтобы посмотреть, как лошади проходят первый круг скачек с препятствиями.

- Я поставил на парня, - признался он Старбаку.

- На Билли Эркрайта на вороном, - он показал на тощего мальчишку на маленькой вороной лошади. Тот выглядел едва ли старше двенадцати и гнался за офицерами и фермерами, чьи лошади, казалось, парят над высокими изгородями, пока они не вернулись к зрителями, чтобы пойти на второй круг.

Ридли с легкостью шел впереди, его гнедая лошадь прыгала уверенно и после первого круга даже не сбила дыхания, а лошадь Билли Эркрайта, похоже, была слишком хрупкой, чтобы поспевать за остальными, не говоря уже о том, чтобы выдержать второй круг.

- Похоже, что вы потеряете свои деньги, - радостно произнес Старбак.

- Всё, что ты знаешь о лошадях, парень, я смог бы изобразить на земле с помощью одной слабой струйки из своего мочевого пузыря, - развеселился Траслоу. - А ты бы на кого поставил?

- На Ридли?

- Он хороший наездник, но Билли его победит, - Траслоу наблюдал, как всадники скрылись из вида, а потом окинул Старбака подозрительным взглядом. - Я слышал, ты спрашивал Ридли про Салли.

- Кто вам об этом рассказал?

- Да весь чертов Легион в курсе, потому что Ридли всем растрепал. Думаешь, он знает, где она?

- Он утверждает, что нет.

- Тогда сделай одолжение, не тронь говно, пока не завоняло, - мрачно заявил Траслоу. - Девчонка сбежала, вот и всё. Я от нее избавился. Я дал ей шанс. Дал землю, крышу над головой, животных, работника, но ничто из того, что принадлежало мне, не было достаточно хорошо для Салли. Теперь она в Ричмонде, сама зарабатывает на жизнь, и смею сказать, это будет неплохая жизнь, пока она не приползет обратно с сифилисом.

- Мне жаль, - произнес Старбак, потому что не мог придумать, что еще сказать. Он просто был рад, что Траслоу не спросил, почему он набросился на Ридли.

- Не было причинено никакого ущерба, - объяснил Траслоу, - разве что чертова девчонка прихватила кольцо моей Эмили. Я должен был его сохранить. Если когда я умру этого кольца не будет в моем кармане, Старбак, я не найду свою Эмили.

- Уверен, это не так.

- А я уверен, что именно так, - Траслоу упорно придерживался своих суеверий. Потом он мотнул головой влево. - Ну, что я тебе говорил?

Билли Эркрайт шел на три корпуса впереди Итана Ридли, чья кобыла теперь была вся в пене.

Ридли хлестал кнутом по натруженным бокам лошади, но вороной Эркрайта с тонкой костью легко держался впереди, всё увеличивая дистанцию. Траслоу засмеялся.

- Ридли может хоть до смерти запинать эту лошадь, но быстрее она не пойдет. Она больше и шагу не сделает. Давай, Билли! Давай, парень! - Траслоу уже получил свой выигрыш и отвернулся от скачки еще до ее окончания.

Эркрайт выиграл пять корпусов и уже отъехал в сторону, когда за ним ворвался поток покрытых грязью всадников. Билли Эркрайт получил свой кошелек с пятьюдесятью долларами, хотя чего он действительно хотел, так это вступить в Легион.

- Я умею ездить верхом и стрелять. Чего вам еще надо, полковник?

- Тебе придется подождать до следующей войны, Билли, мне жаль.

После скачек растянули четырех гусей. Птиц подвесили на высоком шесте с намазанными жиром шеями, и один за одним юноши подбегали к ним и подпрыгивали.