Родина Кэрри - Каплан Эндрю - Страница 37

— О чем ты?

— Я о фотографии, которую ты прислала. О той, что тебе передал контакт, Мариэль.

— Фото мужчины, Мохаммеда Сиддики. Что с ним?

Саул подался вперед и похлопал ее по руке.

— Твой бывший шеф Алан Ерушенко и его команда, с вероятностью в семьдесят процентов, уверяют, что фото, на котором изображен Мохаммед Сиддики — мнимый катарец и, если верить сведениям из Дохи, просто фантом, — единственный снимок Абу Убайды, правой руки Абу Назира, лидера «Аль-Каиды» в Ираке. Того самого Абу Назира, который, судя по всему, стоит за акцией устрашения в Нью-Йорке.

Пораженная, Кэрри отпрянула. Просто невероятно! Только что ее отправляли в Польшу, и вот теперь оказывается, что она сорвала джек-пот.

— Что будет с Филдингом? — спросила Кэрри.

— Как только он сойдет с трапа самолета, наши ребята о нем позаботятся. — Саул нахмурился. — Ничего приятного его, конечно, не ждет. Ума не приложу, чем он вообще думал? И как глубоко увяз в этом болоте? Кто его завербовал?

— А как же я? Из черного списка меня вычеркнули?

Саул усмехнулся.

— Шутишь! Сам директор назвал тебя королевой бала, чудо-женщиной и Джеймсом Бондом в юбке — и все это в одном флаконе. Ерушенко признался, мол, не будь у него жены и внуков, он бы на тебе женился. Наконец-то у нас есть фото, можем объявить охоту на этого *censored*на сына.

— А Дэвид? — не глядя на Саула, спросила Кэрри.

— Эстес тоже в восторге.

— Тогда зачем ты хочешь выслать меня из Бейрута? Здесь еще полно дел.

Саул покачал головой.

— Ты отправляешься в Багдад. Самолет — через четыре часа. Тебя ждет новое задание, и ты сама себе командир.

— То есть?

— Миссию санкционировал сам Билли Уолден. Принеси нам головы Абу Убайды и Абу Назира. «Аль-Каида» вот-вот подомнет под себя провинцию Анбар. В стране может вспыхнуть гражданская война, и наши войска окажутся в самом пекле. Прольются реки крови. Ребята из военной разведки подсчитали число возможных жертв: цифры такие, что глаза на лоб лезут. И единственный способ предотвратить войну — остановить эту парочку.

— Почему я?

— Понимаю, дело важное и невероятно ответственное, но ведь это ты вышла на Назира. У тебя на него прямо-таки нюх, чертовски острый. На арабском ты разговариваешь, как на родном. Лучше тебя никого нет. Ты рождена для этой миссии, Кэрри.

— Да, может, еще и за Диму отомстить удастся. И за Рану, — пробормотала Кэрри.

— Кэрри, Кэрри, — вздохнул Саул. — Не ищи справедливости в этом мире. Меньше будет разочарований.

— А цели — как тебе их подать? Живыми или мертвыми?

— Можно и мелко порубленными. Главное, достань этих гадов, — процедил сквозь зубы Саул.

Кэрри с Верджилом сели в такси и поехали в сторону аэропорта. Несмотря на поздний час, на дороге было шумно и оживленно. С балконов старых и ветхих домов вдоль прибрежной линии свисало стираное белье и черные плакаты с белыми лозунгами типа: «Смерть израильтянам».

Кэрри заехала к Верджилу, чтобы собрать вещи. Когда она стала упаковывать вечернее платье, Верджил покачал головой.

— Вряд ли оно в Багдаде пригодится.

— Может, и не пригодится, — ответила Кэрри, укладывая платье в чемодан. Не выкидывать же!

Собравшись, она для начала отправилась на кладбище близ бульвара Байхума — и там оставила в тайнике сообщение для Джулии-Фатимы: мол, надо срочно уехать. Кэрри просила Фатиму беречь себя. Пояснять ничего не стала — обе и так видели, что назревает война.

Еще в убежище Кэрри спросила у Саула:

— Помнишь, Джулия предупреждала насчет «Хезболлы» и Израиля? В прошлый раз информация подтвердилась и здорово помогла. Грядущая война — это вопрос недель, максимум месяцев.

— Мы передали информацию выше по инстанциям. Она дошла до самого президента, Эстес постарался.

— Израиль предупреждать будем?

Саул воздел руки в неопределенном жесте, как бы выражая всю скорбь евреев, скопившуюся за две тысячи лет истории их рода.

— Все зависит от правительства. Предупреждать другие страны — дело не разведчиков, а политиков.

— Даже если на кону жизни союзников?

— Особенно если на кону жизни союзников.

— Выходит, Ливану достанется крепче остальных, — сказала Кэрри, разливая по бокалам остатки водки: для себя и Саула с Верджилом.

— Как обычно, — согласился Саул, поднимая бокал. — L’chaim[25].

— Ну тебя, — ответил Верджил и выпил.

В свете автомобильных фар Кэрри видела силуэты пальм на фоне мерзких трущоб.

— Буду скучать по Бейруту, — призналась она Верджилу, ощутив какое-то странное чувство. Было что-то невероятное в образе жизни местных людей, этакое галантное безумие. Как там говорила Мариэль? «Здесь все живут над пропастью».

— Это, конечно, не Виргиния, — кивнул Верджил.

Впереди показался дорожный знак: аэропорт был уже близко.

Зазвонил сотовый. Саул.

— Кэрри?

— Мы уже почти в аэропорту, — ответила она.

— Филдинг мертв.

У Кэрри в животе будто образовалась бездонная пропасть, вакуум. Да, она ненавидела Филдинга, но… Невольно Кэрри подумала об отце. Вспомнила, как нашла его дома, накануне Дня благодарения, и ее затошнило при мысли о том, как она носилась с ним, ехала в «скорой» в больницу и мысленно просила прощения, одновременно, к стыду своему, жалея, что вернулась так некстати.

— Что случилось? — спросила она у Саула.

— Выстрел в голову. Похоже на суицид.

Верджил мельком глянул на Кэрри, не понимая, в чем дело. Сощурился от света фар идущих навстречу машин.

— Возвращаемся, — сказала Кэрри. — Надо докопаться до сути.

— Кэрри, он был не дурак. Понимал, что готовится.

— Саул, послушай: Филдинг был вруном, каких поискать, козлом и ничтожеством, но на такое не пошел бы. Суицид? Это на него не похоже.

— А что на него похоже?

— Считать себя умнее других. Неприкасаемым. Тем, кто всегда оставит всех позади. — Кэрри похлопала Верджила по плечу. — Саул, погоди немного, дождись нас. Мы возвращаемся.

— Не смей, это приказ! Дела в Ираке важнее. Там все ответы. Все.

Глава 26

Ирландский маршрут, Багдад, Ирак

Стоя под металлическими арками в зоне ожидания международного аэропорта «Багдад», Демон инструктировал приезжих. Коренастый, типичный бывший солдат, с щербинкой, как у Альфреда Ньюмана, в передних зубах, он был одет в военную форму с черепом и костями на груди бронежилета и в шлем с надписью «Демон». Броник он надел на голое тело; накачанные шею и руки покрывали татуировки: кобры и морды страшилищ. Как и остальные члены отряда «Блэкуотер», Демон обзавелся поясом с запасными магазинами; на груди у него, подобно смертоносным лимонам, висели две ручные гранаты, а на сгибе локтя покоился карабин «М-4».

Было всего девять утра, но Кэрри уже взмокла. Жара в этот апрельский денек стояла за тридцать градусов, и было ясно: солнце еще не разгулялось в полную силу. Как и остальные, Кэрри надела бронежилет и кевларовый шлем, в руках она неловко сжимала карабин из арсенала «Блэкуотер». Верджил, который, судя по всему, чувствовал себя столь же неуютно, утирал рукавом пот со лба.

Кэрри уже давно не была в Ираке — несколько месяцев, — но стоило сойти с трапа самолета, как жара, присутствие наемников и ощущение постоянной войны воскресили забытые чувства. Кэрри словно не уезжала отсюда. С трудом она верила, что всего два месяца назад носилась по ливанской столице, убегая от людей Соловья.

Девятое апреля; в Штатах весна в самом разгаре, прошел День дураков, все подают налоговые декларации, закончился студенческий баскетбольный чемпионат. Кэрри будто бежала марафон, время в котором и сжато, и бесконечно растянуто. Вот она снова в Ираке. Правда, на сей раз никому не подчиняется.

Во время остановки в Аммане Кэрри уединилась в кабинке туалета при аэропорте, и там сотрудник амманской конторы — привлекательная американка арабского происхождения — просунула ей под перегородкой зашифрованный сотовый. Кэрри позвонила Саулу.

25

За жизнь (ивр.).