Тайная встреча (СИ) - Агекян Марина Смбатовна - Страница 35

Алекс покраснела от неожиданного комплимента, впервые в жизни испытывая удовольствие от мужского внимания. Его внимания.

- Спасибо, - проговорила она, опустив голову и глядя на письмо сестры. - Его прислала мне Кейт.

- Кейт твоя сестра? - спросил Тони, получив уникальную возможность узнать о ней от неё же самой.

- Да, старшая. Теперь она графиня Бьюмонт.

Тони всё смотрел на неё, прикидывая, как хорошо она видит его, чтобы понять, как сильно действует на него взглядом своих синих глаз. Боже, без очков её глаза казались настоящими сапфирами и могли заглянуть ему в самую душу! Тони вздрогнул, скрестив ноги, и положил руку на спинку дивана.

- А сколько… - Он откашлялся, прочистив горло. - А сколько у тебя сестёр?

- Две. Кейт самая старшая, затем идёт Тори, графиня Соулгрей, и я. Я самая младшая.

Безграничная любовь, которая звучала в её голосе, когда она стала говорить о своих сёстрах, не часто встречалась в высшем обществе. Её связь с семьей удивляла. Тони долго смотрел на неё, прежде чем снова заговорить.

- Самая младшая и самая таинственная, - пробормотал он задумчиво.

Алекс нахмурилась.

- Что?

Как странно, думал он, ещё вчера она вызвала в нём такое всепоглощающее желание, что он мог взорваться в любую секунду, а сейчас одним своим присутствием умудрялась вселить в него блаженный покой, которого он не ощущал почти целую вечность. Сидеть и разговаривать с ней было так естественно, так правильно. И так приятно.

- Что заставило тебя улыбаться, когда я вошёл? - выпрямившись на месте, спросил Тони, ощущая странное тепло, которое медленно окутывало его.

К его радости она не утаила от него правду.

- Я вспоминала своего брата. Он в этом году закончил Итон.

Тони вспомнил, что владения Клифтон-холла принадлежали молодому виконту Клифтону, который и приходился ей братом.

- Вероятно старший брат? - предположил Тони.

- Вообще-то он самый младший из нас. Я старше его на четыре года.

Если её брат в этом году закончил Итон, следовательно, ему было не больше восемнадцати. А это значило, что самой Алекс двадцать два? Тони был потрясён. Он бы ей и восемнадцати не дал. Она казалось ему невероятно юной, невинной, обезоруживающе искренней. И беспредельно страстной.

- У тебя большая семья, - наконец сказал он.

Тони почему-то казалось, что ей просто необходимо иметь большую, любящую семью. Потому что Алекс нужно было лелеять даже больше, чем её любимые цветы, и заботиться о ней постоянно.

- А у вас… - начала было она, но Тони мягко прервал ее.

- А чем теперь хочет заниматься твой брат? Пойдёт в политику?

- Он хочет изучать как можно больше иностранных языков, поэтому этой осенью собирается поступить в Кембридж. Пока он был в Итоне, ему с легкостью удалось изучить латинский, греческий, гэльский и арабский.

- Язык потомков ирландцев? И древнего востока? Какое противоречие.

- Габби говорит, что в языках сокрыто всё сокровище человечества.

- Габби?

- Мой брат, Габриел.

- Светлый ангел Господа?

- Вы читали Библию? - изумилась Алекс.

- Неужели я похож на язычника? - мягко осведомился Тони, внимательно наблюдая за ней, и неожиданно улыбнулся ей так нежно, что у Алекс подскочило сердце.

Золотистые волосы легким беспорядком падали ему на лоб, глаза таинственно блестели, а эти красивые губы притягивали её взгляд так сильно, что Алекс снова испытала почти безумное желание снова прижаться к ним.

- Иногда, - пробормотала она, опустив голову. И чтобы хоть как-то побороть неловкость, решила спросить хоть что-то о нём. Даже несмотря на то, что он отмахнулся от её предыдущего явного вопроса про свою семью. - А чем любите заниматься вы? Что вы любите?

- Музыку, - не задумываясь ответил Тони, внезапно нахмурившись и почувствовав ноющую боль в груди. Которую не ощущал уже много лет. - В ней столько огня, таинства, страсти и… - Он замолчал и покачал головой, удивляясь тому, с чего это вдруг заговорил про музыку. Про то, что не желал обсуждать много лет. Прошлое могло настигнуть его в самый неподходящий момент. Заметив на столе горшок с каким-то растением, он медленно кивнул на него. - Это и есть тот самый чахлый фикус, из-за которого ты ругала меня?

Алекс перевела взгляд на фикус, а потом снова посмотрела на него. И улыбнулась. Улыбнулась ему! Тони показалось, что его ударили в солнечное сплетение. Без очков, с обворожительной и тёплой улыбкой она казалась ему волшебным видением. Боже, она была прекрасна! Прекрасна до боли.

- Да, и теперь это не чахлый куст, а вполне здоровый и способный на рост фикус.

В ее голосе прозвучало столько нежности и ласки, будто она говорила о человеческом существе. И снова ее любовь к цветам и растениям удивила Тони. Она словно пряталась за этой привязанностью, не позволяя видеть настоящую Алекс.

- Вечнозелёное растение семейства тутовых… Неужели у него есть надежда?

Алекс была поражена тем, что он запомнил ее слова о фикусе. Он действительно хотел знать об этом и спросил вовсе не из вежливого любопытства. Никто никогда не хотел понимать её любви к растениям и цветам. Никто не допускал и мысли о том, что это важно для нее. Но Тони сейчас смотрел на нее так, словно понимал нечто большее. Нечто сокровенное. Видел в ней то, что не удавалось увидеть другим. Это почему-то напугало её. Ей стало казаться, что он может с лёгкостью заглянуть ей в душу. И увидеть там то, что ему не следовало видеть.

- Надежда есть всегда, - тихо прошептала она.

“А для меня есть надежда?” - хотел спросить Тони, но не смог. Какой-то непонятный ком, подступивший к горлу, помешал ему задать этот вопрос.

- А… - Он прочистил горло и снова заговорил. - А сколько лет этому бедолаге?

- О, - глаза Алекс загорелись, когда она снова посмотрела на своего подопечного. - Ему чуть больше двух лет. Фикусы очень стойкие к болезням и бедам, поэтому этот и не погиб. Но они очень чувствительны к солнечным лучам, от которых могут получить ожоги. Габби питал особую любовь к фикусам, вернее, антипатию. И когда я занималась ними, он любил повторять: “Алекс, в них нет жизни. Они не помогут тебя в трудные минуты. Заведи лучше весёлых друзей”.

- Мне кажется, он был прав, - осторожно заметил Тони, чувствуя странное беспокойство от этого разговора. Потому что, чем больше он узнавал о ней, тем больше вопросов у него возникало. - Люди могут быть лучшей компанией, нежели растения и цветы.

- Нет, Габби не прав, - со спокойной убеждённостью возразила Алекс, покачав головой. Улыбка сбежала с милого личика, и она совсем тихо добавила: - Растения не обидят и не предадут. И никогда не причинят боли.

Тони вдруг замер, глядя ей в глаза. Он не мог дышать, потому что в синих очах увидел такую затаённую боль, что у него сдавило в груди. Боже, кто причинил ей такую безмерную боль? Её кто-то ранил, очень глубоко. “Предал и обидел”. Тони почувствовал, как у него сжимается сердце. От ответной боли. И гнева на тех, кто это сделал. Ему было невыносимо думать о том, что какой-то негодяй мог обмануть её. Он хотел встать и подойти к ней. Он хотел наклониться и крепко обнять её. Заверить, что её больше никто никогда не посмеет обидеть…

Но в этот момент в дом вошёл Марк, сжимая в руке плетёную корзину. Не замечая молодых людей, сидящих в гостиной, он заговорил, поставив корзину на пол и снимая сюртук:

- Алекс, я еле сумел достать сушёные листья тысячелистника. Я даже не представлял, что они такая большая редкость, потому что аптекарь продал мне последний мешочек. - Наконец он обернулся и увидел Тони и Алекс, сидящих в гостиной. На приличном расстоянии, отметил Марк про себя. И как-то странно смотрящих друг на друга. Он нахмурился, чувствуя неладное, и притворно весело добавил: - Вот вы где. Алекс, вы мне покажете, как нужно варить тот чудодейственный отвар из сушёных листьев тысячелистника?

Вздохнув, Алекс взяла свои очки со стола и медленно надела их, закрываясь от всего мира. Пряча себя. А потом встала и посмотрела на Марка.