Преодолевая барьеры (СИ) - Радкевич Алекс - Страница 39

Ник запрокинул голову на спинку кресла, закрывая глаза. Ну вот, Глеб озвучил его опасения. И что дальше? Что ему со всем этим делать? Он ведь прекрасно понимал, что рано или поздно правда о них может вырваться наружу. Уже вырвалась, в общем-то. Таша, конечно, никогда и никому не расскажет. Но никто не может знать, что, кому и откуда может стать известно завтра. Уже то, что Ник приехал в санаторий, встречался здесь с Глебом, может представлять опасность для них. Никите, по большому счёту, было нечего терять. А вот Глебу… Устранить панические атаки любимого было просто, достаточно убрать из его жизни Никиту, совсем. Они оба это понимали и оба не хотели прекращать отношений. Да уж, дилемма так дилемма.

- Знаешь, Глеб, а давай я тебе массаж сделаю?! - выдал парень, решительно поднимаясь.

- Что? - Глеб был ошарашен, он ожидал чего угодно, но не этого. - Массаж?

Ник забрал у мужчины пустой бокал и отодвинул столик подальше от дивана.

- Да. И не спорь, пожалуйста, с врачом.

Ник потянул Глеба за руку заставляя встать. Ему нужно было разложить диван. И занять чем-нибудь руки, чтобы собрать в кучу мысли, а массаж для этого подходил как нельзя лучше. Да и Глеб расслабится, а то стоит натянутый как струна, боясь пошевелиться.

- Снимай свитер, рубашку и что там ещё у тебя, и ложись.

- Никита, я не уверен, что это хорошая идея.

- Глеб Васильевич, я не собираюсь вас насиловать. Ложитесь на диван! - он хотел было помочь мужчине раздеться, но остановил себя. – Ложись. Пожалуйста.

Не желая смотреть, как Глеб раздевается, Ник поднялся на второй этаж в поисках крема для рук. Вернувшись, увидел Глеба, лежащего на диване, оложившего руки под щеку. Полюбовавшись, Ник оседлал его бёдра и приступил к массажу. Ник старался придерживаться классической техники, сильными и размеренными движениями разогревая спину мужчины. Кожа под руками была мягкой, упругой, горячей… Ник отогнал ненужные сейчас мысли.

- Глеб, расскажи что-нибудь.

- Что рассказать?

- А всё, что в голову придёт. О чём думаешь? Или просто о себе расскажи?

- О себе? – мужчина, повернув голову, посмотрел на сидящего на нём парня. – Ладно.

Сначала рассказ Глеба получался сумбурным. Он сыпал датами и знаковыми событиями, как будто надиктовывал материал для статьи. Но потом, расслабившись, заговорил о том, что не знал о нём никто, разве что жена или Вяземские.

- Понимаешь, Ник, я вырос в неблагополучной семье. Жили в бедности, мама постоянно болела. Отец работал на заводе, слесарем. Но, в общем-то, до того, как умерла мама, мы были вполне счастливы. Но потом… Мне исполнилось двенадцать лет, салага совсем. Отец начал пить, домой приходил разве что ночевать, даже в выходные, а потом не всегда и ночевал. Стали появляться разные женщины, некоторые даже пытались обо мне заботиться. Но отец в очередной раз уходил в запой, они ругались, а иногда и до драк доходило. Женщины не выдерживали и исчезали. И мне снова приходилось самому думать о том, что я буду есть. Самому стирать свою школьную форму. Самому находить деньги. В общем, весело было, всего и не расскажешь. Потом отец ушёл вслед за мамой. Однажды просто замёрз, уснув в сугробе. Меня забрал к себе родной брат отца, которому, по большому счёту, не было до меня никакого дела. Но я был сыт и одет. Что меня ждало? ПТУ и завод, где раньше работал отец. Занял бы, так сказать, его место. Потом была армия. Попал в хорошую часть, встретился с хорошими людьми. Старшина научил меня играть на гитаре. А потом я запел. Как-то так неожиданно. Какой-то праздник был, и каждый взвод должен был приготовить какой-нибудь номер для концерта. Ну не важно, запел, в общем, и понял, что мне это нравится. Нравится петь. Нравится стоять на сцене. Понравилось, как аплодировали мне мои сослуживцы. На следующий день, на разводе, ко мне подошёл майор и сказал слова, которые я запомнил на всю жизнь: «Парень, у тебя талант. Отличные вокальные данные. Не будь дураком, иди учиться. Стать механиком или токарем ты всегда сможешь. А не попробуешь пробиться, «взлететь», будешь всю жизнь жалеть, ползая по грешной земле».

И я послушался. После армии, прямо как был, в гимнастёрке, явился перед приёмной комиссией Гнесинки. И поступил. Сразу, с первой попытки. Потом были годы учёбы. Не менее голодные и холодные, чем детство и юность. Отъедался, когда выезжали «на картошку». Была раньше такая трудовая повинность. А на третьем курсе познакомился с Ромкой Вяземским. Он хоть и младше меня, но в армии не служил, и поэтому уже оканчивал свою школу-студию. Знаешь, он был таким прикольным. Мальчик из интеллигентной, Бог знает, в каком поколении, семьи, желавший оспорить или высмеять «пережитки интеллигентности». Ромка мне очень помог, буквально взял меня под опеку. Пристроил на работу в театр, в котором сам служил. Не большие деньги, но для меня тогда это было целое состояние. Чуть ли не каждый день водил к себе домой, где Лилия Марковна кормила меня вкусными обедами. В общем, с этого наша дружба с Ромкой и началась. Понимаешь, Ник, я всего в своей жизни добился сам! С огромным трудом добился…

Никита слез с Глеба, примостившись на краешек дивана. Слов не нашлось, зато на глазах выступили слезы. Было безумно жалко этого такого сильного, и в тоже время такого ранимого мужчину.

- Глебушка, любимый. Я никому не позволю тебе навредить! Буду тебя защищать! Заботиться! Всё будет хорошо! Обещаю!

Глеб перевернулся на спину, и Ник прижался к его груди, ложась рядом. Глеб легко коснулся губами лба юноши, откинул влажную чёрную прядь, ласково поглаживая кончиками пальцев гибкое, натренированное тело.

Никита ощущал, как его захватывают в мучительно-сладкий, вожделенный плен, от которого уже не было спасения, и им овладело одно лишь желание - отдаться сей же час, целиком и без остатка, отдаться на волю этих рук и взять самому все, что теперь стало неотъемлемой частью и смыслом его жизни, его любовью. Это желание было настолько острым, что он просто прижался к Глебу всем телом и принялся, как безумный, целовать его в губы, в глаза, в шею, в плечи, он терся об него лицом, сосками, возбуждённой плотью, все глубже проникая языком в его жадный, податливый рот.

Дыхание Глеба стало прерывистым и горячим. Он рывком скинул любовника, подминая под себя и беря инициативу в свои руки. Спустился ниже, ведя кончиком языка по животу и соскам парня, ощущая, как напрягается от его ласк, выгибаясь дугой, тело. Глеб застонал, впился губами в ямочку на шее Ника.

Прижав согнутые в коленях ноги парня к своей груди, Глеб, уверенно сминая сопротивление плоти, толкнулся вперёд. Ник едва не задохнулся от резкой боли и инстинктивно сжался, естественной смазки явно не хватало.

- Глеб, любимый, не спеши… Ты же меня порвешь, - простонал парень.

Мужчина замер. С его чёлки на грудь Ника упала тяжёлая капля пота.

- Всё замечательно, родной. Просто помедленнее. Представь, что я девочка, что у меня в первый раз, - Ник ободряюще улыбнулся.

Его собственное возбуждение совсем было спало, но стоило взглянуть Глебу в глаза, где яркими зелёными волнами плескались звериная жажда обладания и блаженство, как желание вернулось с новой силой.