Кожа для барабана, или Севильское причастие - Перес-Реверте Артуро - Страница 45

— Я не была в Риме со своего свадебного путешествия, — рассказывала тем временем Макарена, по-видимому нимало не смущенная подобным вниманием, — Папа дал нам специальную аудиенцию. Я была вся в черном, в мантилье и с гребнем. Как и подобает настоящей испанке… Почему вы на меня так смотрите?

Куарт медленно дожевал последний кусочек гусиной печени и положил нож и вилку на тарелку — слегка наискосок, слева направо. Поверх пламени свечи глаза Макарены следили за каждым его движением.

— Вы не похожи на замужнюю женщину.

Она рассмеялась, и огонек свечи заиграл в ее глазах медовыми переливами.

— Вы полагаете, что мой образ жизни не приличествует замужней даме?

Куарт положил локоть на стол.

— Не мне судить о подобных вещах, — ответил он уклончиво.

— Но вы явились со стоячим воротничком, хотя обещали прийти в галстуке.

Они прямо, спокойно, не отводя взгляда, посмотрели друг на друга. Золотистый ореол, стоявший вокруг свечи, мешал Куарту видеть нижнюю часть лица женщины, но по искринкам в глазах он понял, что она улыбается.

— Что касается моей жизни, — заговорила Макарена Брунер, — то я не делаю из нее никакой тайны. Я покинула дом своего мужа. У меня есть друг — тореадор. А до него был другой… — Пауза, последовавшая за этими словами, была идеально рассчитана, и волей-неволей Куарт вынужден был отдать должное выдержке и самообладанию своей собеседницы. — Вас это не шокирует?

Куарт, положив указательный палец на рукоятку покоящегося на тарелке ножа, мягко повторил, что его работа состоит не в том, чтобы приходить в состояние шока от таких вещей, и что о них следовало бы говорить скорее с отцом Ферро, который является исповедником Макарены Брунер. Ведь и среди служителей Церкви существует специализация.

— А чем занимаетесь лично вы?.. Охотой за скальпами, как говорит архиепископ?

Протянув руку, она отодвинула в сторону подсвечник, стоявший в самом центре стола. Теперь Куарт мог видеть ее рот — крупный, изящного рисунка: верхняя губа сердечком, белые зубы поблескивают так же, как бусы из слоновой кости на смуглой шее. На Макарене был черный жакет, под ним — легкая шелковая блузка с большим вырезом. Юбка очень короткая, отделанная по низу кружевом, черные чулки, черные же туфли на низком каблуке. Точеные ноги, слишком длинные и слишком красивые, чтобы не поколебать душевный покой любого священника — даже Куарта, хотя он в этом плане обладал лучшей закалкой, чем большинство его коллег, которых он знал лично. Впрочем, это обстоятельство тоже ничего не гарантировало.

— Мы говорили о вас, — напомнил он, мысленно не без улыбки отмечая, что некий любопытный инстинкт заставляет его уходить от этой темы; так прежде, стреляясь, дуэлянты становились боком к противнику, чтобы уклониться от пули.

Теперь глаза Макарены Брунер блеснули иронической усмешкой.

— Обо мне? А что еще может показаться вам интересным?.. Мой рост — метр семьдесят четыре, возраст — тридцать пять лет, хотя я на них не выгляжу; окончила университет, принадлежу к общине Пресвятой Девы дель Росис, во время Севильской ярмарки не одеваюсь, как танцовщица фламенко, а предпочитаю костюм с короткой юбкой и кордовскую шляпу… — Она помолчала, словно припоминая, и взглянула на золотой браслет на левом запястье, на котором не было часов. — Когда я выходила замуж, моя мать уступила мне титул герцогини де Асаара, которым я не пользуюсь, а после ее смерти я унаследую еще три с лишним десятка титулов, двенадцать из которых являются титулами грандов Испании, дворец «Каса дель Постиго» с мебелью и картинами и некоторые средства — ровно столько, чтобы иметь возможность жить, соблюдая необходимый декор. Мне приходится заниматься сохранением того, что еще осталось, и приводить в порядок семейные архивы. В настоящее время я работаю над книгой о герцогах дель Нуэво Экстреме в эпоху Австрийского дома…[52] Об остальном рассказывать, думаю, нет смысла. — Она взяла свой бокал и поднесла его к губам. — Вы можете сами полистать любой журнал.

— Похоже, для вас это не имеет особого значения.

Она отпила маленький глоток и, не отнимая бокала от губ, долгим взглядом посмотрела на Куарта:

— Верно. Не имеет. Хотите, я пооткровенничаю с вами?

Куарт покачал седой головой.

— Не знаю, — искренне ответил он, ощущая какое-то выжидательное спокойствие и странную, даже забавную ясность мысли — возможно, от вина, к которому, впрочем, он едва прикоснулся, — На самом деле я не знаю, почему вы пригласили меня на этот ужин.

Макарена Брунер отпила еще глоток — медленно, в раздумье.

— Мне приходит в голову несколько причин, — заговорила она наконец, ставя бокал на стол. — Например, вы крайне учтивы — не то что некоторые священники с их сальными манерами… Ваша учтивость — это своеобразный способ держать людей на расстоянии. — Она быстрым оценивающим взглядом окинула нижнюю часть его лица — может быть, рот, подумал Куарт, — затем перевела глаза на его руки, лежавшие теперь на столе, по бокам тарелки, которую подошедший официант как раз собирался убрать. — Кроме того, вы немногословны: вы не ошарашиваете людей болтовней, как ярмарочный зазывала. В этом вы похожи на дона Приамо… — Официант с тарелками уже отошел, и она улыбнулась Куарту. — Потом, волосы у вас с ранней проседью и подстрижены коротко, как у солдата. Как у одного из моих любимых персонажей — сэра Мархолта, отважного и невозмутимого рыцаря из «Деяний короля Артура и его благородных рыцарей» Джона Стейнбека. Я еще девчонкой прочла эту книгу и просто влюбилась в Мархолта… Хватит или вам нужны еще другие причины?.. Ну, еще вот что: как говорит Грис, вы священник, который умеет со вкусом носить одежду. Самый интересный из всех священников, которых мне доводилось видеть, если хотите знать… — Еще один долгий взгляд — на пять секунд дольше, чем ему следовало быть, чтобы не вызвать ощущения неловкости. — Вы хотите это знать?

— Учитывая, кто я такой, — вряд ли.

Макарена Брунер медленно кивнула, по достоинству оценив этот спокойный ответ.

— А еще, — продолжала она, — вы напоминаете мне капеллана, который был у нас в монастырской школе. Всякий раз, как он должен был служить мессу, это ощущалось уже за несколько дней, потому что все матушки и сестры теряли покой и сон. В конце концов он сбежал с одной из них — толстушкой, которая преподавала нам химию. Разве вы не знаете, что монашки иногда влюбляются в священников?.. Так случилось и с Грис. Она была директрисой университетского колледжа в Санта-Барбаре — это в Калифорнии. И в один прекрасный день с ужасом обнаружила, что влюблена в епископа своей епархии. Он должен был посетить ее колледж, и она бросилась к зеркалу, чтобы выщипать себе брови, и чуть было не начала подкрашивать глаза… Как вам эта история?

Она в упор смотрела на Куарта, ожидая его реакции, однако тот оставался невозмутимым. Макарена Брунер удивилась бы, узнав, сколько историй о любви и ненависти священников и монахинь на карандаше у Института внешних дел. Он ограничился тем, что слегка пожал плечами, словно ожидая продолжения. Если она собиралась своим рассказом шокировать его, то ее удар не попал в цель. Прицел был слишком неточен.

— И как же она решила проблему?

Макарена сделала жест сжатой кистью руки, отчего золотой браслет, соскальзывая ближе к локтю, ярко сверкнул в пламени свечей. Из-за соседних столиков добрая дюжина глаз не отрывала от нее взгляда.

— Она разбила зеркало — вот так, кулаком, и при этом порезала себе вену. Потом пошла к своей настоятельнице и попросила на некоторое время освободить ее от обета, чтобы иметь возможность поразмышлять. Это было несколько лет назад.

К ней приблизился метрдотель, невозмутимый, как будто не слышал ни единого слова. Он выразил надежду, что у уважаемых гостей все в порядке, и поинтересовался, не желает ли сеньора чего-нибудь еще. Она заказывала только салат; Куарт также не захотел ни других блюд, ни десерта, которым фирма, повергнутая в отчаяние отсутствием аппетита у сеньоры герцогини и преподобного отца, вознамерилась бесплатно угостить их. В ожидании кофе они решили допить свое вино.

52

Австрийский дом — династия Габсбургов, правившая в Испании в 1514–1700 гг.