Все рассказы (Сборник) - Пелевин Виктор Олегович - Страница 89

Волна приближалась в устрашающей тишине – в мире стихли все звуки, птицы на бульваре перестали петь, и даже шум машин больше не был слышен. Митя понял, что волна состоит не из воды. Это был какой-то поток серой мглы. Сумерки, которые стеной приближались с запада.

– Что это? – спросил он, поворачиваясь к Диме.

Дима выглядел встревоженным. Это было так необычно, что Митя испугался.

– Только без паники, – сказал Дима.

Этих слов было бы достаточно, чтобы погрузить Митю в панику. Но на нее не осталось времени. Волна сумерек ворвалась в комнату, и Митя зажмурился.

Непонятная сила сорвала его со стены и несколько секунд крутила в пустоте. Потом он почувствовал, что летит в потоке воздуха, равномерно махая крыльями, и опасность, кажется, осталась позади.

– Можно открыть глаза, – сказал Дима где-то рядом.

Митя открыл глаза. Мир успел неузнаваемо измениться. Комнаты теперь не было видно. Не было видно окна и сидевшей за столом девочки – как будто порыв ветра перенес их с Димой в другую вселенную, не имевшую ничего общего с тем местом, где они только что находились.

Ясно было одно – у этой новой вселенной существовал центр, вокруг которого они летели. Это была черная скала округлой формы. Слишком правильной, чтобы быть просто скалой. Сначала Митя решил, что это купол древнего здания – скала немного походила на индийские храмы. Но это был не купол.

Вмятинки и выступы в нижней части скалы сложились в осмысленное сочетание, и Митя увидел человеческую голову в похожей на кеглю короне или тиаре. Лицо под короной было хмуро-спокойным и сосредоточенным, с плотно сжатыми губами и закрытыми глазами. В нем были печаль и решимость. Казалось, что над ночной пустыней высится верхушка неимоверно древней статуи, большая часть которой ушла в землю века назад.

– Похоже на надгробие, – сказал Митя неожиданно для себя.

– Это и есть надгробие. Здесь могила Бога.

– Могила Бога?

– Да.

– Ты хочешь сказать, что мы умерли?

– Я не говорю, что это наша могила. Это могила Бога.

Митя посмотрел на каменную голову.

– Это лицо Бога?

– Нет. У Бога нет лица.

– А почему тогда у него такое надгробие?

– Наверно, потому, – сказал Дима, – что ему так захотелось.

– Значит, Ницше был прав? Бог умер?

– Это Ницше умер. А с Богом все в порядке.

– Почему тогда у него есть могила?

– Сказать, что у Бога нет могилы, означало бы утверждать, что он лишен чего-то и в чем-то ограничен. Поэтому могила у него есть, но…

Дима не договорил. Поток холодного воздуха сдул Митю далеко вниз, и каменная голова стала видна под другим углом. Ее нижняя челюсть показалась неправдоподобно широкой, глаза – маленькими и посаженными близко друг к другу, а кеглеобразная корона стала похожа на каску, надетую на крохотный неандертальский череп. Мите отчего-то вспомнилось выражение «Церковь Воинствующая». Дима превратился в еле видную точку вверху. Митя стал торопливо набирать высоту, пока голова не вернулась в прежний ракурс и Дима не оказался рядом.

– Где мы?

– Мы только что говорили про бирки с именами, – меланхолично ответил Дима, – помнишь? Которые навозники вешают на все вокруг.

– Давай потом про бирки. Ты можешь сказать, где мы сейчас находимся?

– Я как раз и говорю о том, где мы сейчас находимся, – сказал Дима. – Так вот, с этими бирками случаются интересные истории. Бывает, что люди дают имя тому, чего они никогда не встречали. То есть сначала делают бирку, а потом начинают искать, на что ее можно повесить. Ты, наверно, слышал такое словосочетание – «черная дыра»?

Митя кивнул.

– Это бирка, которую можно повесить только на другие бирки. Так называют звезду, которая от собственной тяжести провалилась сама в себя и схлопнулась в точку. У этой точки бесконечная плотность, и свет не может улететь от нее в пространство – гравитация затягивает его назад. В общем, это место, откуда ничего не возвращается. В книгах по физике написано, что никто не знает, что именно происходит в этой точке. Но это ошибка – о том, что творится в черной дыре, знают довольно многие. Например, мы с тобой.

– И что в ней творится?

– А вот это, – сказал Дима. – Все, что ты видишь.

– Ты хочешь сказать, что мы внутри черной дыры?

– Да, – сказал Дима. – Как ни печально.

– Что-то не очень похоже.

– Черные дыры выглядят черными только снаружи. Строго говоря, они вообще не выглядят никак – оттуда просто не приходит свет. Именно поэтому никто не знает, какие они внутри. Кроме тех, кто там находится.

– Но ведь в черной дыре никто не может находиться, – сказал Митя. – Он сразу же упадет к ее центру, и его сплющит в точку.

– Для того, кто будет падать, это «сразу» растянется в бесконечность. Он никогда не достигнет центра черной дыры. И никто не узнает, что с ним будет происходить. Кроме тех, кто будет падать рядом.

– Ты хочешь сказать, что мы только что упали в черную дыру?

– Мы падали в нее с самого рождения. Падали и одновременно летели прочь. Есть такое понятие – «свет горизонта». Это свет, который не может ни улететь, ни упасть. Остановившийся свет, про который не знает никто, кроме него самого.

Голова теперь была видна с затылка. Митя подумал, что не очень ясно – то ли они медленно летят вокруг нее по кругу, то ли она просто вращается перед ними в сумраке, скрывшем все вокруг. Он не делал никаких усилий для того, чтобы держаться в воздухе, – казалось, его несет какое-то неостановимое течение и крылья работают сами. Странно, но он чувствовал себя почти комфортабельно.

– Свет не может остановиться, – неуверенно сказал он. – Он всегда пролетает триста тысяч километров в секунду. Так говорят физики.

– Физики – это просто юристы, которые сначала пишут законы природы, а потом начинают искать в них лазейки. Свет не стоит на месте. Он летит вперед. Но бывает так, что место, сквозь которое он летит вперед, с такой же скоростью падает назад. Еще можно сказать, что та секунда, за которую он пролетает свои триста тысяч километров, становится бесконечной. Здесь все зависит от формулировки.

– Ты говоришь, что про свет горизонта не знает никто, кроме него самого. А почему про него тогда знаем мы?

– Потому что мы и есть свет горизонта.

– Мы?

– Да. На самом деле ночные мотыльки не летят к свету сквозь темноту. Они и есть этот пойманный свет.

– Это правда?

Дима кивнул.

– Подожди. Ты говоришь, что мы падаем в черную дыру с самого рождения. А когда все это началось?

– Трудно сказать. Говорят, что это случилось пятнадцать миллиардов лет назад в точке, которую физики называют «Big Bang». Только никакого взрыва там не было – правильнее было бы назвать ее «Big Oops». Можно сказать, что это было нечто прямо противоположное взрыву. Астрономы говорят, что вселенная бесконечна, но на самом деле все, что они видят в небе в свои телескопы, – это черная дыра изнутри. Она выглядит как бесконечное пространство просто потому, что ее границ нельзя достичь. Свет будет лететь туда вечно и никогда не долетит. Но вся эта бесконечность – на самом деле не больше чем точка. Физики называют ее сингулярностью. А в древних мистических книгах она известна как «ад наконечника булавки».

– А как же звезды, которые мы видим на небе?

– Это просто лучи, которые падают в черную дыру. Когда ты видишь звезды, ты видишь только свет.

– И Луна тоже?

Дима кивнул.

– Но ведь люди летали на Луну.

– И куда это делось?

– Что – это?

– То, что они летали на Луну.

– То есть что значит – куда делось? Осталось в прошлом.

– А куда делось прошлое?

– Не знаю, – сказал Митя.

– В этом и дело. Прошлое тоже когда-то было светом горизонта, а потом он упал в черную дыру. Все эти межпланетные полеты и астрономические открытия – просто конвульсии света на пути к последней точке. Что бы ни появлялось в нашем мире, все исчезает в черной дыре. Поэтому не особо важно, какую информацию приносит свет. В следующую секунду он исчезнет там же, где исчезло все остальное – все эти динозавры, мамонты, римские империи, боги и ангелы.