Дума о Севастополе (сборник) - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 12

12

Песня о мужестве

Памяти болгарской пионерки Вали Найденовой посвящаю

АвторВаля, Валентина,Что с тобой теперь?Белая палата,Крашеная дверь.Э. БагрицкийЯ эту поэму с детства читал,Волнуясь от каждой строки,Читал и от боли бессильно сжималМальчишечьи кулаки.Я шел по проулку вечерней Москвой,Зажженный пламенем темы,И, словно живая, была предо мнойДевочка из поэмы.Те строки бессмертны. Но время не ждет.И мог ли я думать, что нынеСудьба меня властной рукой приведетК другой, живой Валентине?!Нет прав на сомненье, – смогу не смогу? —Когда невозможно молчать!Я помню. Я в сердце ее берегу.Я должен о ней рассказать!Пусть жизнь эта будет примером для насСамой высокой мерки.Но хватит. Пора. Начинаю рассказО маленькой пионерке.

1. Новая пациентка

Машина. Рессоры тряские…Больница. Плафонов лучи…Русские и болгарскиеСклонились над ней врачи.Лечиться, значит, лечиться!Сердца неровный стук,Худенькие ключицы,Бледная кожа рук.Дышала с трудом, белеяВ подушках и простынях,Лишь галстук на тонкой шееКостром полыхал в снегах.Отглаженный, новенький, красный,Всем в мире врагам – гроза,Такой же горячий и ясный,Как девочкины глаза.Кто-то сказал: – Простите,Но он ей может мешать.Прошу вас, переведите:Что лучше пока бы снять.Но Валя сдержала взглядомИ с мягким акцентом: – Нет!Пожалуйста. Снять не надо.Он мне хорошо надет!Клянусь вам, он не мешает!Вот, кажется, все прошло.Он даже мне помогает,Когда совсем тяжело.Откинулась на подушки,Сердце стучит, стучит…Русская доктор слушает,Слушает и молчит…Сердце, оно тугое,Оно с кулачок всего,А это совсем иное:Измученное, больное,Ни сил, ни мышц – ничего!Порок. Тяжелый и сложный.Все замерли. Ждут тревожно.Может, побьем, победим?Но вывод как нож: безнадежно,Пробовать было бы можно,Когда бы не ревматизм.А вслух улыбнулась: будет,Полечимся, последим.Вот профессор прибудет,Тогда мы все и решим.Боли бывают разными:То острыми вроде зубной,То жгут обручами красными,То пилят тупой пилой.А ей они все достались.Вот они… снова тут!Как волки, во тьме подкрались,Вцепились разом и рвут.Закрыла глаза. Побелела.Сомкнутый рот горяч…А свора кромсает тело.Сдавайся, мучайся, плачь!Но что это? Непонятно!Звон в ушах или стон?Песня? Невероятно!Похоже, что просто сон.«Орленок, орленок, мой верный товарищ,Ты видишь, что я уцелел.Лети на станицу, родимой расскажешь,Как сына вели на расстрел».Доктор губу закусила:– У девочки, видно, бред. —Та смолкла. Глаза открыла.И ясно проговорила:– Доктор, поверьте. Нет!Врач на коллег взглянула.Одна шепнула: – Прошу! —Тихо на дверь кивнула:– Выйдем, я расскажу.

2. Рассказ о Валином дедушке

Дед был у Вали солдатом,Трубил мировую войну.Контужен был на Карпатах,Потом был в русском плену.Вот там и была развеянаЛожь короля, как дым.Развеяна правдой ЛенинаИ словом его живым.Когда ж довелось вернуться имК селам родных Балкан,Он стал бойцом революцииИ совестью партизан.Был дерзким, прямым, открытым,Смертником был – бежал.Сам Георгий ДимитровНе раз ему руку жал.А в час, когда на БалканыФюрер прислал «егерей»,Их встретили партизаныВспышками батарей.Однажды у Черных Кленов,В бою прикрывая брод,Упал партизан НайденовНа замерший пулемет.Вдруг стало безвольным тело,Повисла рука, как плеть.И с хохотом посмотрелаВ лицо партизану смерть…Один на один с врагами.Недолго осталось ждать.Сейчас его будут штыкамиМучительно добивать.И все-таки рано, раноНад ним панихиду петь!Раны – всего лишь раны.И это еще не смерть!Как он сумел и дожил?Никто теперь не поймет.Но только вдруг снова ожилЗамерший пулемет.Всю ночь свинцовой струею,Швыряя фашистов в снег,Стрелял одною рукоюИзраненный человек!Потом в партизанской землянкеФельдшер молчал, вздыхал,Трогал зачем-то склянкиИ, наконец, сказал:– Рука никуда не годится.И нужно срочно… того…Короче, с рукой проститься,А у меня – ни шприца,Ни скальпеля, ничего!Только вот спирт да ножовка,Бинт да квасцов кристалл,Да, может, моя сноровка,Ну вот и весь «арсенал»!Без капли новокаинаОт боли возможен шок…– Но я покуда мужчина!И вот еще что, сынок:Когда-то в красной РоссииМне дали характер без дрожи.Не надо анестезии!Водки не надо тоже.Теперь приступай к задачеИ брось, молодец, вздыхать.Мы боль победим иначе,Как все должны побеждать.Он встал под низким накатом,В холодный мрак погляделИ голосом хрипловатымВдруг тихо-тихо запел.От боли душа горелаИ свет был сажи черней.От боли горело тело…А песня росла, гремелаВсе яростней, чем больней!Летела прямо к порогу,Вторя ночной пальбе:«Смело, товарищи, в ногу,Духом окрепнем в борьбе!»Вот так, только щурясь глазом,Он боль, как врага, крушил.Не застонал ни разу.Выдержал, победил!..Кончив, болгарка смолкла.В комнате – тишина…Плыла кораблем сквозь стеклаМатовая луна.Тени на шторах дрожалиИ таяли, как туман…– Вот каким был у ВалиДед ее, партизан.До самой своей кончиныНи разу не отступал.Таким он вырастил сынаИ внучку так воспитал!Наверно, таких едва лиСломят беда или страх.Вот откуда у ВалиЭтот огонь в глазах.Все боли выносит стоически,А если совсем прижмет,Закроет глаза и поет,Русские песни поет —И самые героические!Русская врач невольно,Встав, отошла к окну.– Я все поняла. Довольно.И лишь одно не пойму:Там в бурях держались стойкоСолдаты: отец и дед.А тут ведь ребенок только,Девчушка в двенадцать лет!– Вы верно сейчас сказали.И разница лет не пустяк.Но если спросите Валю,Она вам ответит так:«Нельзя нам, не можем гнуться мы,Если не гнулись отцы.Потомки бойцов РеволюцииТоже всегда бойцы!»