Дума о Севастополе (сборник) - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 16

16

Высота

Под горкой в тенистой сырой лощине,От сонной речушки наискосок,Словно бы с шишкинской взят картины,Бормочет листвой небольшой лесок.Звенит бочажок под завесой мглистой,И, в струи его с высоты глядясь,Клены стоят, по-мужски плечисты,Победно красою своей гордясь.А жизнь им и вправду, видать, неплоха:Подружек веселых полна лощина…Лапу направо протянешь – ольха,Налево протянешь ладонь – осина.Любую только возьми за плечо,И ни обид, ни вопросов спорных.Нежно зашепчет, кивнет горячоИ тихо прильнет головой покорной.А наверху, над речным обрывом,Нацелясь в солнечный небосвод,Береза – словно летит вперед,Молодо, радостно и красиво…Пусть больше тут сухости и жары,Пусть щеки январская стужа лижет,Но здесь полыхают рассветов костры,Тут дали видней и слышней миры,Здесь мысли крылатей и счастье ближе.С достойным, кто станет навечно рядом,Разделит и жизнь она и мечту.А вниз не сманить ее хитрым взглядом,К ней только наверх подыматься надо,Туда, на светлую высоту!1971

Весенняя песня

Гроза фиолетовым языкомЛижет с шипеньем мокрые тучи.И кулаком стопудовым громСтруи, звенящие серебром,Вбивает в газоны, сады и кручи.И в шуме пенистой кутерьмыС крыш, словно с гор, тугие потокиСмывают в звонкие водостокиОстатки холода и зимы.Но ветер уж вбил упругие клиньяВ сплетения туч. И усталый громС ворчаньем прячется под мостом,А небо смеется умытой синью.В лужах здания колыхаются,Смешные, раскосые, как японцы.Падают капли. И каждая кажетсяКрохотным, с неба летящим солнцем.Рухлядь выносится с чердаков,Забор покрывается свежей краской,Вскрываются окна, летит замазка,Пыль выбивается из ковров.Весна даже с душ шелуху снимает:И горечь, и злость, что темны, как ночь,Мир будто кожу сейчас меняет.В нем все хорошее прорастает,А все, что не нужно, долой и прочь!И в этой солнечной каруселиВетер мне крикнул, замедлив бег:– Что же ты, что же ты в самом деле,В щебете птичьем, в звоне капелиО чем пригорюнился, человек?!О чем? И действительно, я ли это?Так ли я в прошлые зимы жил?С теми ли спорил порой до рассвета?С теми ли сердце свое делил?А радость-то – вот она – рядом носитсяСкворцом заливается на окне.Она одобряет, смеется, просится:– Брось ерунду и шагни ко мне!И я (наплевать, если будет странным)Почти по-мальчишески хохочу.Я верю! И жить в холодах туманных,Средь дел нелепых и слов обманных,Хоть режьте, не буду и не хочу!Ты слышишь, весна? С непогодой – точка;А вот будто кто-то разбил ледок, —Это в душе моей лопнула почка,И к солнцу выпрямился росток.Весна! Горделивые свечи сирени,Солнечный сноп посреди двора,Пора пробуждений и обновлений —Великолепнейшая пора!1970

Таежный родник

Мчится родник среди гула таежного,Бойкий, серебряный и тугой.Бежит возле лагеря молодежногоИ все, что услышит, несет с собой.А слышит он всякое, разное слышит:И мошек, и травы, и птиц, и людей,И кто что поет, чем живет и чем дышит, —И все это пишет, и все это пишетНа тонких бороздках струи своей.Эх, если б хоть час мне в моей судьбеВолшебный! Такой, чтоб родник этот звонкийСкатать бы в рулон, как магнитную пленку,И бандеролью послать тебе.Послать, ничего не сказав заранее.И вот, когда в доме твоем – никого,Будешь ты слушать мое послание,Еще не ведая ничего.И вдруг – будто разом спадет завеса:Послышится шишки упавшей звук,Трещанье кузнечика, говор лесаДа дятла-трудяги веселый стук.Вот шутки и громкие чьи-то споры,Вот грохот ведерка и треск костра,Вот звук поцелуя, вот песни хором,Вот посвист иволги до утра.Кружатся диски, бегут года.Но вот, где-то в самом конце рулона,Возникнут два голоса окрыленных,Где каждая фраза – то «нет», то «да».Ты встала, поправила нервно волосы,О дрогнувший стул оперлась рукой,Да, ты узнала два этих голоса,Два радостных голоса: твой и мой!Вот они рядом, звенят и льются,Они заполняют собой весь дом!И так они славно сейчас смеются,Как нам не смеяться уже потом…Но слушай, такого же не забудешь,Сейчас, после паузы, голос мойВдруг шепотом спросит: – Скажи, ты любишь?А твой засмеется: – Пусти, задушишь!Да я, хоть гони, навсегда с тобой!Где вы – хорошие те слова?И где таежная та дорожка?Я вижу сейчас, как твоя головаТихо прижалась к стеклу окошка.И стало в уютной твоей квартиреВдруг зябко и пусто, как никогда.А голоса, сквозь ветра и года,Звенят, как укор, все светлей и шире…Прости, если нынче в душе твоейВызвал я отзвук поры тревожной.Не плачь! Это только гремит ручейИз дальней-предальней глуши таежной.А юность, она и на полчаса —Зови не зови – не вернется снова.Лишь вечно звенят и звенят голосаВ немолчной воде родника лесного.1963