Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов - Хайне Э. В. - Страница 36

Если бы мы ничего не знали о норманнах, римлянах и греках, если бы нам ничего не досталось, кроме этой каменной плиты, то мы бы могли сами вынести точное заключение об их сущности – по способу, каким носят свое оружие эти незнакомцы. Оружие – только одно из многих посланий, которые представляет нам рельеф. Этот камень – лишь песчинка среди бесчисленных свидетельств былого, которыми мы окружены. Мир – открытая книга для всех, кто сможет ее прочитать.

Дети верят, взрослые думают, знающие познают. Посвященные – провидцы. Все познание покоится на восприятии. Мухаммед почитал глупость грехом.

Он говорил: «Кто учит, тот молится». Но как часто люди не понимают пророка! Они путают учение с зубрежкой. В исламе почитают святым всякого, кто может рассказать Коран наизусть. Такой получает почетный титул хафиса и слывет мудрецом. Как глупо! Мухаммед имел в виду не заучивание наизусть, а молитву. Беседу с богом, один на один, ведет тот, кто пытается познать его. Кто учит, подстраивает свои мысли под другого. Понимание – это большее, нежели простое прилежание. Понимание – это творческий акт. Для этого тебе нужно редкий дар видения.

? А видение действительно такой редкий дар? – спросил Орландо.

? Попроси любого описать дверную ручку, которой он каждый день касается рукой, или узор ковра, на котором он ежедневно сидит, – и он не справится. Люди ходят по жизни с закрытыми глазами. При этом наши глаза способны воспринимать больше, чем все книги этого мира. Десяти заповедям не хватает главного. Наиважнейший совет для всех, кто стремится к познанию, звучит так: «Гляди». Видеть важнее, чем думать. Ученый, который ломает голову над костями верблюда, ослепнет от одних размышлений. Если ему однажды встретится на пути живой верблюд, то он не узнает его, обладая только разрозненными знаниями.

Я показал тебе сегодня путь к третьей степени тайного учения. Это широкий путь от первой книги Ам?ма до аль?Кашаф аль?Акбар, книги Просветления, которая поверяется только немногим. Ахд машур, высшее посвящение. Запомни слова шестого имама шиитов: «Наша цель – это тайна тайны, которая остается сокрытой».

В тот же самый вечер Хасим разыскал Сайду. Он сказал:

? Ты лечила раны франконца после несчастного случая на охоте. Каим хочет, чтобы ты осмотрела его еще раз.

?Зачем?

?Ты должна подтвердить, что у него есть швы, которые зашивала ты.

? Возникло сомнение в его личности? – засмеялась Сайда. – Я тогда еще встречала его два?три раза, но каждый, у кого есть глаза, видит, что он наш человек. Как могут возникнуть сомнение?

? Я спрашиваю тебя как врача, – настаивал Хасим, – существуют ли родинки с рождения или их можно приобрести, уже будучи взрослым?

?Они образуются в утробе матери.

? Твой ответ подтверждает наши сомнения. Я приведу его к тебе на следующий день. Осмотри же его хорошенько!

* * *

Библиотека находилась в отвесной внешней стене Верхнего города в скальном помещении почти без окон. Стены толщиной в метр защищали письмена – мысли, погруженные в букву, – как черепная коробка.

Хозяином этого подземного мира был Усманаль?Мушрифан. Ему подчинялись многочисленные египетские писари и один сгорбленный переплетчик, он же резчик пергамента. Читальный зал находился под сводами, в которых хранились книги. Из узких бойниц пробивался скудный северный свет. В каждой нише окна стоял пульт для чтения. Над ним висе ламасляная глиняная лампа. Могильный холод царил во всех помещениях. Ни один живой звук не проникал сюда. Тем громче звучало каждое слово, тем сильнее слышалось шуршание пергамента.

? Добро пожаловать, брат Аднан. Да пребудет с тобой Аллах Всезнающий, – приветствовал Орландо Усманаль?Мушрифан. – Выпьешь чаю со мной?

На высоком помосте с двумя ножками, плотно покрытом коврами, на медной жаровне тлел огонь. Мужчины уселись рядом, и их окутало теплом. От жаровни поднимался приятный дым. Аромат свеже?заваренных чайных листов щекотал ноздри Орландо.

Усманподнес свою пиалу к губам и спросил:

? Что подвигло твою душу на такое долгое литературное воздержание? Дай мне угадать. Или лучше позволь мне что?либо тебе порекомендовать.

? Если твои книги столь же хороши, как твой чай.

? Как насчет Пелагия с его комментарием к тринадцати посланиям апостола Павла?

? Каким образом ты пришел к этой мысли? – спросил Орландо с искренним удивлением.

? Это единственная книга, которую ты неоднократно брал с собой, чтобы основательно изучить в своей комнате. Хотя, как ты знаешь, это нарушает все предписания. Запрещено выносить тексты из библиотеки. Так это Пелагий?

?Ты отгадал! – воскликнул Орландо. – Из?за него я здесь.

?Такая хорошая книга? – спросил Усман.

? Почему бы тебе не прочитать ее?

? Как я могу? Она же написана на твоем языке.

Он принес из соседнего помещения книгу в кожаном переплете, коснулся его губами и протянул Орландо.

? Книга – как сад, который носят в кармане. Ха?рун аль?Рашид обычно целовал свои книги, прежде чем прочитать их. Когда его женщины стали над ним смеяться за то, что он балует мертвые предметы своими губами, он ответил: «Целуют книгу из уважения к ее содержанию».

В ту ночь огонь допоздна горел в окне Орландо.

На следующее утро он оседлал своего коня и поскакал вниз в долину реки Аламут, чтобы побыть одному. Покруженный в свои мысли, он позволил коню выбирать дорогу самостоятельно. Конь привез всадника к римским руинам. Орландо рассматривал камень с вооруженными воинами. В утреннем тумане они казались таинственно чужими. Хасим говорил: «Мир – это открытая книга для всех, кто сможет ее прочитать… Открой глаза! Смотри! В каждой детали скрывается послание».

Но какое послание скрывается в этой книге?

В следующую ночь Орландо снова сидел над Пелагием, лихорадочно пытаясь постичь каждое слово – так же основательно, как изучал контуры плиты в долине Аламута. Рожденному в четвертом столетии, воспитанному в Йорке, этому Пелагию было едва за двадцать, когда он прибыл в Рим, столицу империи и Церкви, в эпицентр всей латинской культуры. Вместе с Августином он читал лекции. Блестящий юрист, обладающий темпераментным даром красноречия и прямым характером, который даже его враги не подвергали сомнению, хоть и пытались критиковать его учение. Тезисы еретика, «альпийской собаки, лаявшей за черта»:

? «Это неверно, что падение Адама наследуется всем человечеством как первородный грех. Однако Адам сам согрешил первым. Как может его личный грех распространяться на всех людей? Как может ребенок, который родился только сегодня, нести на себе тяжкий груз греха, который ему незнаком и никогда не был им совершен? Сотворенный Богом человек, когда он впервые видит свет мира, свободен от всех грехов. Грех – это не субстанция. Грех порождается свободой выбора. Каждый располагает свободой отличить зло от добра».

Орландо восхитился этой смелой мыслью.

Идеи Пелагия разрушали Церковь до основания. Без первородного греха смерть Христа, которая искупила вину человечества, оказывалась бессмысленной.

Таким образом, Церковь представлялась чем?то избыточным и ненужным, потому что и без предлагаемых ею средств искупления человеку открыты ворота в небо.

Британец был еретиком.

Почему же Адриан получал удовольствие от этой книги? Почему он был так привязан к этому Пелагию – настолько, что предпочитал эту книгу всем остальным? Что за личность был сам этот Пелагий? Адриан тоже явился с Севера, он был человеком моря. Судя по описанию, Пелагий был высоким человеком, блондином, с упрямым мужским характером, гордый, уверенный в своих силах.

Это подходило и Адриану. Таился ли здесь намек? Нет, тут нечто другое, Орландо чувствовал это. Эта книга…

Как спросил Усман: «Это хорошая книга?» Он ответил: «Почему тебе не прочитать ее?» Ответ Усмана гласил: «Как я могу? Она же написана на твоем языке». Да, это так. Среди всех арабских книг наверняка очень мало найдется сочинений на других языках. Кто из низари станет разглядывать том, исписанный римскими буквами на франконском языке? Может, книга содержит послание?