Последний козырь - Кондаков Алексей - Страница 31

Между окон, выходящих в сторону крутого ската высоты, стоял комод с резной отделкой, слева – диван с высокой спинкой, посередине – стол, обставленный венскими стульями. Справа при входе – голландская печь, обитая черной жестью, дальше – дверь в комнату, которая служила Павлу Алексеевичу спальней.

– Располагайтесь, отдыхайте, словом, будьте как дома… Ко мне обычно никто не приходит.

Наумов открыл дверь и крикнул ординарца. Через мгновение Саша стоял, вытянувшись по стойке «смирно».

– Обед готов?

– И ужин тоже, ваше высокоблагородие. Надобно только разогреть.

– Пока дай нам по чарочке и что?нибудь закусить.

На столе появились две бутылки коньяка и несколько бутылок сухого вина. Затем они стали постепенно обрастать закусками. По тому, как посматривал Дариев на стол, Павел Алексеевич понял: тот голоден, как февральский волк.

– За приятную встречу при неприятных обстоятельствах, – сказал Наумов, поднимая стакан.

Дариев залпом выпил и с жадностью набросился на закуску. А когда Саша принес кастрюлю с борщом, он повел носом, глубоко втянул воздух и откровенно ослабил ремень.

Павел обратил внимание на то, что есаул даже за столом не расстается с полевой сумкой.

– Если у вас с собой документы – советую сдать до утра в нашу секретную часть.

– За?ачем, ничего секретного нет. Личное письмо начальника штаба генералу Улагаю.

После обеда, который оказался и ужином, Наумов пожелал есаулу приятного отдыха и, сославшись на неотложные дела, ушел в управление.

Было уже за полночь, когда Саша услышал легкий скрип калитки. Человек шел, не скрываясь, по выложенной кирпичом дорожке.

– Павел Алексеевич, я здесь, – шепотом позвал Саша.

– Что интересного?

– Как только вы ушли, есаул проверил, есть ли перекрытие между ящиками комода, и замкнул полевую сумку во втором сверху ящике. Потом он долго сидел, пил, пел песни, а когда коньяк кончился, лег спать.

«А почему бы не ознакомиться с содержанием письма генерала Шатилова командующему Керченским укрепрайоном? – подумал Наумов. – Есаул сказал, что ничего секретного нет. Но разве значение документа определяется только степенью секретности? Все, что возможно знать, нужно знать».

– Саша, – тихо сказал Наумов, – пойди постой и послушай. Будет вставать – дашь знать.

Павел Алексеевич взял отвертку, снял сапоги и прошел в зал. Осторожно вынул верхний ящик, затем просунул отвертку между вторым ящиком и его перекрытием и приподнял это перекрытие так, чтобы стержень замка оказался ниже уровня гнезда. Ящик легко выдвинулся. Полевая сумка лежала сверху.

В летней кухне Наумов зажег лампу, вытащил из полевой сумки пакет и внимательно осмотрел его. Основания клапана были приклеены неплотно. Он взял карандаш, заостренным концом протолкнул в конверт и, медленно вращая, открыл его. В нем лежала оперативная карта. Наумов развернул ее – и ахнул. План десантной операции отряда особого назначения полковника Назарова на территорию Всевеликого войска Донского.

Группировка, боевой состав и предполагаемая высадка на Кривой косе западнее Таганрога, а также план боевых действий были разработаны с учетом возможного развертывания крупных сил.

Записать содержание плана было невозможно из?за его объема и сложности. «Надо снять копию», – решил Наумов.

Он наложил на карту чистый лист бумаги, пододвинул лампу, прибавил фитиль, но содержание карты не просматривалось. «Днем было бы проще, – подумал Наумов. – Приложил карту с бумагой к стеклу окна, и все видно». И вдруг у него мелькнула догадка. Он позвал ординарца, стоящего у дверей.

– Найди?ка мне, Сашок, постное масло.

Саша недоуменно пожал плечами.

– Постное масло? – переспросил он, но, не получив ответа, подошел к полке и взял обрезанную консервную банку, в которой хозяйка хранила постное масло и гусиное перо для смазки сковороды.

– Отлично, – обрадовался Наумов. – Снимай оконную раму.

Недоумение Саши возросло, но он быстро выполнил и это указание.

– А теперь сбегай в дом, возьми на письменном столе листы чистой бумаги, а в левом ящике – коробку цветных карандашей. Будь осторожен.

Пока Саша ходил, Павел Алексеевич отодвинул от окна стол и положил раму одним концом на подоконник, а другим на край стола. Принесенную бумагу смазал постным маслом. Она стала прозрачной. Затем он поставил лампу на пол так, чтобы свет падал на стекло снизу, положил карту на стекло, а на карту листы бумаги, предварительно вытерев их сухой тряпкой. Каждый элемент местности и боевых порядков четко просматривался.

Павел быстро, но твердо перенес цветными карандашами на бумагу район высадки, боевые порядки в период захвата плацдарма, направление наступления и группировку. В заключение нанес на кальку в двух местах перекрестие линий координатной сетки и два крупных населенных пункта.

– Вот и все, – облегченно сказал Павел. – Наши товарищи получат схему, наложат ее таким же образом на карту и увидят, где высаживается отряд полковника Назарова и что он намерен делать.

Саша восхищенно смотрел на Наумова:

– Ой, как это просто, а я бы не додумался.

– Повесь раму и поставь на место стол.

Уложив карту в конверт, Павел достал текст документов. В этот момент раздался характерный звук, по которому нетрудно было понять, что кто?то вышел по нужде на улицу, но не удосужился дойти до оборудованного для этого места.

«Сейчас увидит свет и может прийти сюда», – подумал Наумов. Быстро заклеив конверт, он положил его в сумку, дал ее Саше.

– Пошли. Я приведу его сюда, а ты обойди по?над забором и положи сумку обратно в комод. Потом принеси бутылку вина. Возьми отвертку.

Он вышел. Темень окружила его.

– Алим Ашахович, это вы? – крикнул Наумов.

– Э?гэ, – ответил Дариев.

– Прошу вас зайти ко мне в летницу.

– Иду?у… – протянул пьяным голосом Дариев.

Наумов поставил на стол стаканы, тарелки и, подождав, когда майор зайдет в кухню, сказал:

– Давайте?ка, Алим Ашахович, взбодримся с вами вином.

– Бр?раво, – приветствовал Дариев.

Напрягая зрение, он внимательно осмотрел стол, плиту и, не обнаружив вина, молча повернулся и пошел в дом.

– Алим Ашахович, – крикнул вслед Наумов, – ординарец сейчас принесет!

– Он пер?рнесет, я пер?рнесет… тр?ри будет.

Павел Алексеевич проверил пистолет и направился вслед за ним.

Из зала раздался свирепый крик Дариева:

– Что ты здесь делаешь?

Саша возился возле комода. Рядом стоял стул, а на нем стопка белья. Второй ящик был закрыт. Полевой сумки не видно. «Наверно, услышал шаги и куда?нибудь сунул», – решил Наумов.

Оттолкнув ординарца, Дариев снял с шеи цепочку с ключом. Торопливо отомкнул ящик, широко раскрыл его, вытащил свою сумку. И уже спокойнее спросил:

– Так что ты здесь делал?

– Ты свободен, Саша, – вмешался Наумов. – Когда нужно, я тебя позову. Я приказал ему взять чистую скатерть для стола. А в чем дело?

Дариев открыл сумку и, увидев что все на месте, успокоился:

– Ничего, все в порядке.

…На рассвете автомобиль был заправлен, и довольные друг другом полковник Наумов и есаул Дариев тепло простились.

После долгих раздумий Павел Алексеевич пришел к выводу, что на генерала Улагая, как командующего Керченским укрепленным районом, возложена важная задача. Он, видимо, должен обеспечить окончательную отмобилизованность отряда, подготовить десантные средства и осуществить их организованную отправку, накануне которой объявить полковнику Назарову боевой приказ.

Несколько позже мимо цирка Труцци прошел молодой солдат. Он спешил.

Перегоняя его, извозчик сбавил ход коня:

– Садись, служивый. Коли по пути – за так подвезу.

Саша вскочил в пролетку:

– В этом свертке, дядя Кирилыч, важные документы. Павел Алексеевич велел срочно передать. Так и сказал: срочно и осторожно.

– Хорошо. Эт я зараз доставлю. Только ты сам будь осторожен.

– Обо мне не беспокойтесь, дядя Кирилыч, я свое дело знаю.