Иероглиф «Любовь» - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 61

– И что?! – озадачился владыка Хошиди.

– Увидите, – бросила принцесса. – Точнее, не увидите. Баосюй!

– Наконец-то ты обо мне вспомнила, – сердито прошипел дракон. – Вы, люди, неимоверно глупы, предпочитаете проливать кровь и идти на смерть, чем пойти на хитрость.

– Я изменила свое решение. Баосюй, сможешь подняться над ратью Небесных Детей?

– Чего проще!

– И поднять меня?

– Это несомненно. Разве от тебя отвяжешься, о принцесса!

– Что?!

– Да ничего-ничего, садись мне на загривок-то. Ты не поделишься со мной своей задумкой?

– Взлетай, будь так добр. О, погоди! Самое главное упустила из виду. – Фэйянь вынула из-за пояса свою кисть-неразлучницу и попросила дракона: – Баосюй, наклони голову!

– И что?

– Вот любопытный!

– Пфу! Щекотно! Ты что-то написала у меня на чешуе?!

– Да. О, получилось. Теперь я...

– Ты сделала меня невидимым?

– Молодец, догадался. А меня ты видишь?

– Нет. Хотя, если присмотреться...

– Небесные Дети не будут присматриваться, они глядят вперед, но не вверх. Вперед, Баосюй! Вперед, пока чернила не просохли!

Невидимый дракон и невидимая Фэйянь взмыли в небо. Баосюй нарочито небрежно осведомился:

– А что будет, когда чернила просохнут, принцесса?

– Иероглиф станет всего лишь иероглифом, Баосюй. А мы окажемся видимыми.

– Значит, надо сделать все очень быстро.

– Именно, Баосюй! О Небесная Канцелярия!

– Что такое, принцесса?

– Ты это видишь?!

– Что «это»?

– Как они расположены! Как стоят Небесные Дети! Они не двигаются, они только отражают атаки наших воинов!

– Ну да, верно... И что с того?

– Вглядись, Баосюй. Небесные Дети стоят, образуя двойной иероглиф «Вечная Непобедимость»!

– Слушай, принцесса, ты не тронулась ли умом от всей этой неразберихи? Тебе твои иероглифы уже повсюду мерещатся, это не к добру...

– Нет же, Баосюй! Вот почему их на самом деле нельзя одолеть! Кому, как не посланникам небес, знать о чудесной силе и власти иероглифов! Они воспользовались этой силой. Но мы... Мы их перехитрим. Да, думаю, это может получиться...

– Что такое?

Принцесса рассерженно оборвала дракона: – Да погоди ты!

– Угм. – Дракон обиженно рыкнул. Он не привык, чтобы его, потомка бессмертных, прерывали столь бесцеремонным образом.

А принцесса бормотала:

– Если добавить две верхние горизонтальные черты в первом иероглифе и третью среднюю точку во втором, то получится не «Вечная Непобедимость», а... Да, «снеговая осыпь»! Баосюй!

– Что угодно госпоже?

– Поднимайся выше! Нет, не так! Еще, еще! К самым облакам!

– Что уж мелочиться! Давай сразу к вратам Верховного Небесного Владыки... Сейчас чернила твоего иероглифа просохнут, мы станем видимыми, и нас расстреляют молниями эти серебристые ублюдки...

– Замолчи и поднимайся! Вверх, Баосюй!

– Ну, ладно, сама напросилась...

– Эй, Баосюй, всё, хватит! Замри!

Принцесса Фэйянь глянула вниз. С такой высоты устье реки Цанхэ казалось куском зеленого шелка, сама река – ниткой жемчужных бус, войско владыки Хошиди россыпью маковых зерен, а рать Небесных Детей... Да, они действительно стояли в порядке иероглифа «Вечная Непобедимость». И так высоко поднялся дракон, что Фэйянь могла играючи накрыть этот серебряный иероглиф ладонью. Но вместо этого принцесса взмахнула кистью...

От ее отчаянного вопля дракон вздрогнул.

– Что?! – рыкнул он.

– У меня нет туши! – кричала принцесса. – Кисть высохла, нет времени растирать новую тушь!

– Хм, а еще мастер каллиграфии. Но кровь-то у тебя еще осталась?

– Да.

– Так напиши иероглиф своей кровью!

– Верно!

Принцесса с размаху ударила левой рукой по острому как бритва выступу на голове дракона. Обмакнула кисть в выступившую кровь.

– Крылатая Цэнфэн, помоги мне, во имя матери моей и отца моего! – воскликнула принцесса и взмахнула кистью.

Кровавые борозды и узоры возникли в утреннем небе. Это выглядело столь ужасно, что войска владыки Хошиди охватила паника.

– Новая напасть! – вскричали люди.

Но в следующее мгновение владыка Хошиди увидел, что с Небесными Детьми творится нечто необыкновенное. Только что они стояли, сверкая серебром лат и исторгая смертоносные лучи, а теперь странная белизна покрывала их тела... Небесные Дети зашатались, принялись бессмысленно двигаться, ронять свои смертоубийственные зеркала...

– Что это?! – воскликнула военачальница Тэнкай.

– На них словно выступил иней, – пробормотал владыка Хошиди.

А еще через минуту все было кончено. Небесные Дети превратились в огромные сугробы, медленно тающие под начинающим все сильнее припекать солнцем.

– Владыка Хошиди-и-и-и! – раздался крик с неба. – Мы управились быстрее, чем думали!

– Ничего не понимаю, – сказал полководец. ... Но, вероятно, чернила, нанесенные на голову Баосюя, все-таки высохли. Потому что все увидели, как из-за облаков выныривает чудесный дракон с крепко прильнувшей к его хребту принцессой Фэйянь.

– Как вам это удалось, принцесса? – спросил Хошиди, когда Фэйянь слезла с дракона и подошла к нему.

– Каллиграфия, – усмехнулась Фэйянь. – Дайте отдых войскам, владыка. Возможно, впереди нас ждут еще более ужасные сражения. Впереди Тэнкин.

– Да, принцесса. Что у вас с рукой?

– Не хватило чернил, – бросила Фэйянь. – Простите, владыка... Баосюй! Баосюй!

– Чего тебе? – недовольно оглянулся дракон, уже потопавший было к своим бочкам с редечным соком.

– Я... хотела лишь поблагодарить тебя. – Принцесса подошла к дракону и нежно провела ладонями по его золотой голове. – Ты самый лучший друг, которого можно пожелать, Баосюй!

– Спасибо на добром слове, – буркнул дракон. – Ты не против, я займусь своими сколопендрами? За меня ведь их никто из ушей не вычистит...

– Ворчун! – засмеялась принцесса и, потянувшись на цыпочках, ласково поцеловала дракона в переносье.

И чуть не упала наземь от его отчаянного вопля:

– Что ты наделала, принцесса?!

С этим обиженным возгласом дракон взмыл вверх, а потом с разгона ухнул в бурливые и глубокие воды реки Цанхэ, так, что со дна поднялся желтый песок...

– А что я такого сделала? – удивилась Фэйянь. – Баосюй! Куда ты?!

Вода в реке заклокотала, словно ее вскипятили, потом изнутри осветилась ало-золотым сиянием.

– Что с вашим драконом, принцесса? – подбежала к берегу военачальница Тэнкай.

Фэйянь пожала плечами:

– Я всего-то поцеловала его. Не предполагала, что мой поцелуй – это нечто невыразимо ужасное.

– Никогда не могла понять двух вещей на свете, – в ответ усмехнулась военачальница Тэнкай. – Пути мужчины к сердцу женщины и привязанности человека к дракону... Смотрите, он поднимается на поверхность!

Дракон и впрямь вынырнул из вод Цанхэ, низко пролетел над берегом и опустился среди камышовых зарослей.

– Я пойду к нему, – сказала принцесса. – И дайте мне с собой кувшин с редечным соком. На всякий случай.

... Если бы Фэйянь и не знала, что в камыше укрылся дракон, она бы легко обнаружила его – по тем горестным стонам, что он испускал, обдавая камыш раскаленным паром.

– Баосюй! – позвала принцесса. – Я пришла просить у тебя извинения. Кажется, мой поцелуй оскорбил тебя...

Дракон высунул золотую и мрачную морду из камышей. К жемчужинам на его усах прилипли два пресноводных краба.

– Что это у тебя в руках? – невежливо осведомился дракон и тряхнул усами, сбрасывая прилипчивых крабов.

– Кувшин.

– Вижу, не дурак. Что в кувшине?

– Редечный сок. Для промывания твоих ушей.

– Можешь вылить, – сказал дракон безнадежным голосом и часто заморгал. Из его глаз выкатились мутноватые слезы. – Что пользы моим ушам, если я сам умру в начале следующей луны!

– Что?! Баосюй, как это может быть?!

– Все принцессы – это, это...

– Баосюй! Объясни мне, вместо того чтобы сыпать оскорблениями! Ты мой друг, ты мне дорог, и я не пожалею для тебя жизни!