Афганские сказки и легенды - Автор неизвестен - Страница 38

38

– Этот петух пропел не вовремя,- сказал Адам-хан.- Утро еще далеко. Но ты всю ночь провела в жалобах…

– Что хочу, то и буду говорить,- рассердилась Дурхо. И она пропела:

Кем ты был? Я сделала тебя человеком! Сделала я тебя равным всем! Ты торговал черными кудрями, Теперь же узнал ты цену черных кудрей.

Адам-хан ответил:

Меня бог наказал, Дурханый, Сделал безумным от любви к тебе. Ты все бранишься, Дурханый! Что сделать, чтобы ты смеялась?

А Дурханый уже пожалела о своих словах и сердце ее смягчилось:

Мутахейл Адам-хан! К тебе обращаюсь, хан юсуфзаев! Без тебя я как тело без души. Адам-хан, ты жизнь моя!

Тут Дурхо увидела, что в комнату проник утренний свет, заплакала она и сказала об этом Адам-хану. Она пропела:

Хан! Мое сердце болит! Мой любимый уходит от меня! Как же мне не плакать, господин?! Когда светает, утро наступает!

Адам-хан вздохнул и пропел:

Стрелой любви пронзен я, Очарован твоими очами. Нет, это не утро, это свет твоего лица. Весь мир еще в темноте!

Ну, что тебе сказать? Настало время расставания двух влюбленных. Уже пропели вторые петухи, Дурхо вся загорелась и запела:

Говорила я с тобой, разговаривала, От слез глаза покраснели. Как же мне не плакать, господин?! Утренние петухи уж пропели.

Адам-хан ей в ответ:

Что творится в сердце моем, Никто не видит, все скрыто! Один петух получил по заслугам, Других ожидает такая же участь!

Так они и твердили: один, что уже утро, а другой – что еще ночь. А все оттого, что боялись разлуки. Настало время выгонять овец Тауз-хана, овцы заблеяли. Дурханый услышала блеяние овец и пропела::

Пусть лопнут ваши головы! Вам говорю, отцовские овцы! Утра не было, вы его сделали, Вы прогнали Адама из моих объятий!

Миро тем временем подумал, что стало совсем светло, настало утро. Они ведь влюбленные, долго не насытятся свиданием! И он сказал Адам-хану, что пора уходить. Дурхо очень встревожилась, когда услышала голос Миро, и стала спрашивать, кто это.

– Не бойся! Это мой смелый друг. Он жизнь свою отдаст за меня и за тебя,- говорит Адам-хан.

Тогда она сказала Миро:

– Адам-хан сейчас сильно огорчен. Я тебе скажу четыре завета, а ты их запомни хорошенько! Первое, Адам-хану надо лечь спать, а ты смотри, не говори никому, что с ним! Второе, Адам-хан дома должен жить в верхней комнате, чтобы ветер с моей стороны обдувал его. Третье, следи, чтобы никто с ним не здоровался, пока мой запах не выветрится из его одежды. И четвертое, когда мы с Адам-ханом умрем, ты должен уехать в Индию, скрыться от всех навсегда.

Сделала она такое завещание Миро, позвала Нармый и велела ей какой-нибудь хитростью увести сторожей от дома. Нармый увела сторожей, а потом тайком довела до села Адам-хана и Миро. Дурханый пропела им вслед:

Адам-хан! Зачем вызвал ты солнце?! Боюсь я, ты меня забудешь! Утро настало, солнце взошло, Адам-хана я вывела под шалью.

Вернулась Дурханый домой, а там ее мать. Она посмотрела на Дурханый и увидела, что на той лица нет. Мать спрашивает: – Дочка, не приходил ли к тебе Адам-хан? Дурханый ответила:

Все теперь забыто! Имя Адам-хана слышала я, Его я не видала. Матушка, мирская жизнь забыта мной.

На другой день Дурханый зашла в сад, где останавливались прохожие. А в саду рос тутовник. Она съела несколько ягод черного тутовника и испачкала рот. Как раз в это время Адам-хан выехал на охоту. Он также подошел к этому саду и увидел Дурханый. Он пропел:

Видно, воля божья, раз пришла Дурханый! Посмотрел я, а рот ее испачкан тутовником.

От таких слов Дурханый готова была умереть! Она стала выговаривать Нармый.

– Несчастная! Ты бы мне сказала, чтобы я вытерла рот! Спряталась Дурханый за камень, рот вытирает. А Адам-хан

ей поет:

Двое влюбленных свиделись, Сегодня бог на их стороне. Только камень-соперник между нами – Пусть расколется этот камень!

Говорят, камень тут же раскололся пополам и он увидел Дурхо. Адам-хан был голоден, опален солнцем. Он обратился к Дурханый:

Дурхо, сегодня мы твои гости. Мы ведь пуштуны, а не моголы. Принеси воды в своем бокале, Дурханый, мы умираем от жажды!

Дурханый налила шербета в свой фарфоровый бокал и дала его Адам-хану.

Миро подумал, что Адам-хан теперь нескоро уйдет от Дурханый. И хотя был белый день и ничего плохого случиться не должно было, он сказал Адам-хану:

– Ты хотел повидать Дурханый. Теперь ты увидел ее, нам лучше уйти отсюда.

Адам-хан согласился. Они распростились, Дурханый отправилась домой, а Адам-хан пошел в село мастера-лучника.

Когда Шамшаль-хан приехал домой, Хасан-хан спросил его об Адам-хане. Тот ответил, что Адам остался в доме мастера. Хасан-хан приказал ему среди ночи отправляться назад и привести Адам-хана – ведь у него много врагов! Отругал он Шамшаль-хана, что тот посмел оставить Адам-хана одного!

Шамшаль-хан мигом собрался и приехал к Миян-хану.

– Где Адам-хан и его друзья? – спросил он.

– Вечером еще уехали. Больше я их не видел,- ответил мастер.

Шамшаль-хан выехал из села и тут повстречал Адам-хана и его друзей. Посмотрел он на Адам-хана и спросил:

– Скажите, ради бога, что случилось? Миро ответил:

– Все в руках Аллаха, все хорошо.

Он рассказал Шамшаль-хану о четырех заветах Дурханый и послал его вперед, чтобы тот сообщил об этом отцу Адам-хана. Пусть устраивает наверху жилье для Адам-хана и никого к нему не допускает.

Шамшаль-хан тут же отправился, явился к Хасан-хану. Тот спрашивает, где Адам-хан? Шамшаль-хан отвечает, что они едут следом. Все ему рассказал, отец и вся родня вышли навстречу Адаму. У Адам-хана было две сестры – Ниаз-Мана и Назо. Пазо была замужем за Кутуб-ханом.

Ниаз-Мана первая увидела Адам-хана, как он едет медленно, ноги из стремян вытащил. Она сказала:

Родные все плачут. Братец еле сидит на коне: Братец не живой, не мертвый. Дурханый, чтоб ты умерла!