Смысл жизни моей (СИ) - Аверкина Наталья - Страница 47

— Нет! — сказала я и экстренно ретировалась.

— Стой! Маша, подожди! Мы должны все обсудить, — кричал Шесмир, но я скорость не сбавила. — Ты все равно не сможешь долго прятать свою беременность и… — неслось мне во след, пока входная дверь докторского дома не заглушила его слова.

Щелчок пальцев перед носом вернул меня из воспоминаний в реальность. Это Шелди, не дождавшийся от меня никакой реакции на свой в высшей мере животрепещущий вопрос о моих проблемах с памятью, решил привлечь внимание таким вот незамысловатым способом.

— Перестань! — оттолкнула я его руку от лица.

— О! Ожила! А то я уж волноваться начал, — хлопотал вокруг меня еще минуту назад метавший громы и молнии эльф, — Сидит — глаза стеклянные, на оклики не реагирует. Ты меня так больше не пугай, ладно?

— Хорошо. Не буду, — грустно улыбнулась я. Соседу я про разговор с врачом ничего не рассказала. Да он и сам наверняка все понимает. Вон как сочувственно смотрит, когда думает, что я не вижу. Жалеет…

— Маша, — взял он мою ладошку в свои, — Я же чувствую, что у тебя не все в порядке. Ты сама на себя не похожа. Почему ты ни с кем не поделишься? Пусть не мне, но Лоре-то можно рассказать, какая неприятность с тобой случилась.

— Неприятность?.. — горько усмехнулась я, — Вся моя жизнь на Парсифее одна сплошная неприятность. Ничего не получается, любые дела идут со скрипом. Я устала бороться, Шелди. Я так устала, — из глаз против воли покатились слезы. Вот что у меня получалось лучше всего в последнее время. Иногда кажется, что если подсчитать то количество воды, которое я выплакала, то можно наполнить небольшой бассейн. И ладно бы по делу, а то вот как сейчас. Стоило кому-то проявить сочувствие, как проснулась бесполезная жалость к себе и жестоко атаковала остатки оптимизма, — Я ведь слабая и к трудностям не привыкшая. Что у меня там было? Неудачная контрольная, авральный отчет, зарплата задержанная на пару дней… Ничего критичного, как ты видишь. Моя жизнь дома была благополучной. Дом… Если бы ты только знал, как я скучаю по родным!

— Я знаю, — глухо произнес крылатый, — Мне ведь тоже пришлось уехать подальше от знакомых мест. Я своих детей уже лет сто не видел.

— Сто лет?! Ты серьезно?! Почему?! — я настолько удивилась этой цифре, что даже слезопад прекратился. Прилей, заметив перемены в моем настроении, выпустил согретые пальчики из своей руки и ответил:

— Сначала ждал, когда все забудут. Думал ну десять, двадцать лет посудачат и успокоятся. К сожалению, и через пятьдесят не успокоились. Но я все же рискнул вернуться назад. Право слово, лучше бы я этого не делал! — он отрицательно помотал опущенной головой. — Мой народ живет довольно обособленно от остальных обитателей этого мира…

Я согласно кивнула. Шелди был первым и последним представителем своей расы, увиденным мною на улицах Мианэи. Ах да! Еще та процессия в телепортационном центре! Но такого больше никогда не повторялась. Крылатики манлийцев не баловали частыми визитами. Затаив дыхание, я слушала печальную историю соседа и боялась вспугнуть его неосторожным словом или жестом. Он так редко рассказывал что-либо о себе.

— … Сама понимаешь, когда ничего нового, сравнимого по масштабам с тем фурором, который произвела моя диссертация, не происходит десятилетиями, сплетники еще долго мусолят понравившуюся тему. В общем, жить я стране зеленых холмов уже не смог. И вроде улыбаются все в лицо, а стоит отойти на пару шагов, как только и слышно шепотки о моих былых «заслугах». Я снова уехал. Дети к тому моменту уже выросли и не требовали моей заботы, с женой мы расстались сразу же после грянувшего скандала… Ни семьи, ни работы. С тех пор я больше ни разу не появлялся дома. Как там у вас говорится? Свой среди чужих, чужой среди своих.

— Шелди, я… Прости меня за мои глупые выходки! Я почему-то решила, что мне хуже всех живется, а раз так, то надо и остальным существование подпортить. Прощаешь?

— Я подумаю над этим, — манерно, как заслуженный артист всея Руси, отозвался парсифеец, но по веселым искоркам, танцующим в его невероятных глазах (до сих пор привыкнуть к ним не могу), я поняла, что амнистирована. Что он, кстати, тут же и подтвердил следующей фразой:

— Кстати, у меня для тебя есть хорошая новость.

— Правда? Какая?

— Я, кажется, нашел нам подходящую покупательницу.

— Ураааа! — взвизгнула я и повисла у него на шее. — Когда сделка?

— Не гони пегасов, деточка! — хохотнул мой соучастник. — Сначала нужно все как следует обсудить, обезопасить себя. Такие дела с наскока не делаются.

— Ладно. Сколько еще ждать?

— Тебе так не терпится стать последней страхолюдиной? Я думал, ты наоборот переживать по этому поводу будешь.

— Ну уж нет! Мне делом заниматься надо, а не в зеркало любоваться. К тому же симпатичная внешность на переговорах мне только мешала — все смотрели не в бизнес-план, а на мою грудь. Или попу. А всерьез никто не воспринимал, — самоуверенно произнесла я.

— Посмотрим, — изрек сей доморощенный философ с глубокомысленным видом. Эта его театральная наигранность иногда порядком меня раздражала. Пользуясь его неожиданной разговорчивостью, я решила побольше расспросить его о самой процедуре продажи.

— Слушай, а вот после ритуала покупательница станет на меня похожа, да?

— Нет. Никто ни на кого похож не будет. Какой в этом смысл, если контракт на полгода? Просто из твоей ауры изымут на время контур, отвечающий за красоту, и ты станешь блеклой и серой, как небеленое полотно. Все краски, вся грация и внешняя привлекательность перейдут акцептору. Но не в виде конкретных черт. Помнишь, ты рассказывала о том, как похорошела к празднику Екатерина? — я согласно кивнула. — Вот тут тот же случай!

— Постой! Так мы в прошлый раз выходит…

— Нет, — перебил Шелди, — Ради вас никого красоты не лишали. Есть маги, чьей специализацией является способность менять внешность. Их довольно много. Они находят что-нибудь симпатичное, но ни в коем случае не живое, и выкачивают оттуда красоту. Камень, дерево, лужайку…

— Зверушку, — подсказала я.

— Зверушку нет, — помахал он отрицательно указательным пальцем, а потом вздохнув добавил, — По крайней мере, официально нет. Но долго чужая энергия в других не задерживается и девушкам приходится раз за разом обращаться к магам за помощью, чтобы обновить заклинание. Поняла?

— Ага. Прямо зависимость какая-то. А зачем же тогда нужны такие, как я? Раз все и так обойтись могут?

— Эффект сильнее. Вспомни, даже в ваших сказках злые колдуньи отбирали у девушек красоту и молодость и жили дольше положенного. У нас тоже так было, пока за это не ввели суровое наказание.

— Хм. А скажи-ка, друг, откуда ты так хорошо знаком с нашими сказками? И выражения земные у тебя иногда проскальзывают.

— Много будешь знать — скоро состаришься! — ухмыльнулся в ответ прилей и вплотную принялся за разогревшийся, пока мы болтали, ужин. Я поняла, что сеанс откровений на сегодня закончен, и тоже присоединилась к трапезе. Со всеми этими переживаниями во мне проснулся просто дикий голод.

На вкусный запах из гостиной подтянулся Тишка, обозрел укоризненным взором пустую миску и принялся облизываться, глядя прямо нам в рот. Пришлось вспомнить о своих хозяйских обязанностях и срочно кормить котенка. Стыдно сказать, после разговора с доком я совсем забыла про него, отчего немилосердно мучила совесть. В свое оправдание могу сказать, что и сама частенько пропускала обед или ужин или и то и другое сразу. Сейчас же организм требовал свое, так что на кухне на какое-то время стало совсем не до разговоров. Когда же оголодавшие домочадцы насытились, все перешли в гостиную. Спокойная теплая атмосфера того вечера окончательно прогнала прочь хандру. Я снова с оптимизмом смотрела в будущее.

Глава 20

Ждать пришлось еще целых два дня. Кто-то скажет: «Всего два дня!», но для меня они тянулись вечность. Шелди же проверял по своим каналам, не является ли так вовремя подвернувшаяся покупательница подсадной уткой. Но вроде бы все обошлось и мы стали вплотную готовиться к ритуалу. Хоть он и был по словам прилея технически прост в исполнении, но кое-какие нюансы требовали внимания. Так, первым делом мы сняли на одну ночь домик на окраине. Я-то по наивности думала, что можно и у нас все провести, за что меня обругали и обозвали последней дурочкой. Видите ли, следы какие-то остаются. Правда недолго, но лучше подстраховаться. «Страхуйтесь» — подумала обиженная резким ответом я и умыла руки.