Популярная психологическая энциклопедия - Степанов Сергей Сергеевич - Страница 98

Интересное исследование, касающееся соотношения креативности и интеллекта, провела наша соотечественница Е.Л.Григоренко (ныне работающая под руководством Р.Стернберга в Йельском университете). Ей удалось выявить, что количество гипотез, порождаемых индивидом при решении комплексной мыслительной задачи, коррелирует с креативностью по методике Торренса, а правильность решения положительно коррелирует с уровнем общего интеллекта по Векслеру.

Опираясь на эти данные, В.Н.Дружинин делает вывод: креативность и интеллект являются ортогональными факторами, то есть независимы друг от друга. Между тем операционально они противоположны: ситуации, благоприятствующие проявлению интеллекта, противоположны по своим характеристикам ситуациям, в которых проявляется креативность. Иными словами, креативность и общий интеллект являются способностями, каждая из которых определяет процесс решения мыслительной задачи, однако они играют разную роль на различных этапах этого процесса.

Впрочем, хотя исследования креативности активно ведутся вот уже несколько десятилетий, накопленные данные не столько проясняют, сколько запутывают понимание этого явления. Достаточно сказать, что еще сорок лет назад было описано более 60 определений креативности, а к настоящему моменту их уже невозможно сосчитать. При этом некоторые исследователи иронично отмечают: «Процесс понимания того, что такое креативность, сам требует креативного действия».

Несколько лет назад Ф.Баррон и Д.Харрингтон, подводя итоги исследований в этой области, сделали следующие обобщения того, что известно о креативности.

Креативность – это способность реагировать на необходимость в новых подходах и новых продуктах. Данная способность позволяет также осознавать новое в бытие, хотя сам процесс может носить как сознательный, так и бессознательный характер.

Создание нового творческого продукта во многом зависит от личности творца и силы его внутренней мотивации.

Специфическими свойствами креативного процесса, продукта и личности являются их оригинальность, состоятельность, валидность, адекватность задаче и еще одно свойство, которое может быть названо пригодностью – эстетической, экологической, оптимальной формой, правильной и оригинальной на данный момент.

Креативные продукты могут быть очень различны по природе: новое решение проблемы в математике, открытие химического процесса, создание музыки, картины или поэмы, новой философской или религиозной системы, инновация в юриспруденции, свежее решение социальных проблем и др.

К сожалению, до настоящего времени ученые не достигли согласия даже по поводу того, существует ли вообще креативность, или она является научным конструктом? Впрочем, те же сомнения высказываются и в адрес традиционного понятия «интеллект». Не приходится удивляться, что соотношение этих понятий вызывает еще больше споров. По мнению некоторых американских психологов, большинство полученных данных о соотношении креативности и интеллекта дают возможность для выделения креативности «как понятия того же уровня абстракции, что и интеллект, но более смутно и неопределенно измеряемого».

На этом основании нельзя исключить и то, что креативность, подобно традиционно измеряемому интеллекту, характеризуется определенной совокупностью прижизненно усвоенных умственных действий, навыков и стратегий. Свидетельства в пользу этого получены в исследованиях, посвященных формированию креативности. Так, Гуднау, Уорд, Хэддон и Литтон продемонстрировали прямую зависимость креативности от условий социализации, вплоть до уровня учебных заведений, в которых разные люди получают образование. Иными словами, есть школы консервативные, формирующие исполнителей, – творческие личности в них не уживаются, отторгаются ими; и есть школы творческие, которые в буквальном смысле слова учат мыслить креативно. Правда, и из первых порой выходят творцы (вспомним того же Томаса Эдисона, не справлявшегося с рутинной программой), а вторые отнюдь не гарантируют стопроцентную творческую отдачу своих выпускников. Вероятно, кое-что заложено в самом человеке, причем не только в познавательной сфере, но и в личностной. Что же заложено, в какой мере, как это стимулировать и поощрять? Эти вопросы еще ждут своих исследователей.

КРИЗИС СЕРЕДИНЫ ЖИЗНИ

«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины…» Никто из нас не обладает поэтическим даром Данте, однако многим в известную пору жизни приходит в голову мысль, с которой великий флорентиец начал свою «Божественную комедию». Понятия «кризис среднего возраста» или «кризис середины жизни» в лексиконе интеллектуалов приобрели не меньшую популярность, чем «эдипов комплекс» или «кризис идентичности», хотя мало кто толком представляет, что же это такое на самом деле. Согласно распространенному мнению, кризис среднего возраста – это всплеск душевных терзаний, который каждому из нас на сорокалетнем рубеже надлежит испытать. И многие действительно испытывают. Иные, уверовав в неотвратимость этого испытания, мнительно прислушиваются к малейшим симптомам кризиса и, как всегда бывает в подобных случаях, обязательно их в конце концов находят. На этом фоне начинаешь чувствовать себя белой вороной, если твой сороковой день рождения не отмечен никакой душевной смутой. Многие просто испытывают неловкость от того, что, перешагнув сорокалетний рубеж, так и не смогли отыскать в своем мироощущении ни намека на кризис. Однако их пример убеждает: пресловутый кризис – это явление не универсальное, возникает оно далеко не у каждого и не может быть строго увязано с определенным возрастом. Возникновение данного кризиса и характер его протекания обусловлены, во-первых, индивидуальными чертами человека, во-вторых – неповторимыми особенностями его жизненного пути.

Психологи давно заметили, что кризисы – это закономерные этапы развития личности. Слово «кризис» пришло к нам из греческого языка, и означает оно вовсе не «трагедию» или «катастрофу», как многие почему-то считают, а «перелом», «поворотный пункт». Само появление человека на свет представляет собою кризис – переход из одного состояния, внутриутробного, к другому, в котором предстоит провести всю последующую жизнь. Все детство и юность – непрерывная череда кризисов, когда взрослеющий ребенок находит себя все в новых и новых качествах – учится ходить, говорить, осознает себя самостоятельной, неповторимой личностью. Самый яркий кризис приходится на подростковый возраст, когда человек уже «вырос» из детства, но еще не дорос до уровня взрослого и не признан старшими за равного. Многие переживают этот кризис обостренно, болезненно, из-за чего подростковый возраст часто называют трудным. Впрочем, опытные педагоги знают – трудным этот возраст бывает далеко не у всех. Если родители не подавляют растущую самостоятельность сына или дочери, а разумно позволяют подростку принимать на себя ответственность за собственное поведение, то и подростковый кризис не принимает нежелательных форм. В конце концов взрослыми становятся все. Но одни ради этого проходят сквозь слезы, скандалы, бестолковое бунтарство, другие взрослеют спокойно, несуетливо, даже радостно, обретая силу с каждым своим успехом и учась на неизбежных ошибках (задача старших – не уберечь дитя от ошибок, ибо это невозможно, а позаботиться, чтобы эти ошибки не приводили к тяжелым травмам, телесным и душевным).

Нечто подобное, по большому счету, еще не раз происходит с человеком, но наиболее ярко – на середине жизненного пути. Подобно подростку, который расстался с детством и стоит на пороге взрослой жизни, человек в возрасте около сорока расстается с молодостью и вступает в новую пору – пору подлинной зрелости. Разница в том, что подросток спешит поскорее перестать быть ребенком и с надеждой смотрит в будущее, а взрослый неохотно перестает быть молодым и невольно подводит итог прожитым годам. Первому кажется, что все самое хорошее впереди, и он сердится, если старшие не спешат его допускать к своим привилегиям. Второй, наоборот, опасается, что все самое хорошее – позади. А если к тому же этого хорошего было не так уж много, то итог получается грустный. Надежды на будущее тают на глазах. В этом и состоит пресловутый кризис среднего возраста. Одних он вгоняет в тоску, даже в депрессию, нередко – в запой, а иногда и толкает свести счеты с жизнью (по числу попыток самоубийства сорокалетние уступают только подросткам). Другие пытаются заново найти себя. Разочаровавшись в привычной работе, семье, даже в родине, судорожно ищут себе новую, другую, чтобы таким образом заново пережить молодость. Удается это единицам, большинство ломаются.