Интриги королевского двора - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 43

Поэтому, изодрав в клочья пару платков и отвесив несколько оплеух служанке, она послала ту шпионить за комнатой Джерисона и дать знать, когда граф останется один.

Ждать пришлось долго.

Сначала Джес и Рик обсуждали сложившуюся ситуацию. Потом выпивали.

Ивернейское вино обладало своеобразным действием — затуманивало разум, но тело двигалось. Вот вино из Ханганата било в ноги, оставляя ясную голову. А тут — наоборот.

Потом опять разговаривали и опять пили. Так что к себе в покои Рик отправился около полуночи. А Аделаида пошла «на дело».

Разделась до рубашки, протерлась салфеткой, пропитанной духами, и спустя пять минут поскреблась в покои Джеса.

Потом толкнула дверь.

Не заперто. Отлично.

Джерисон сидел за столом. В состоянии тяжелого алкогольного опьянения, на что указывали штук восемь винных бутылок. И поднял на Аделаиду затуманенные алкоголем глаза.

— Чего… н-надо…

— Джес, пожалуйста, не гони меня. — Аделаида нашла верный тон. И прежде, чем Джес успел опомниться, упала ему в ноги. — Джес, я люблю тебя! Я жить без тебя не смогу! Лучше сразу убей, только не гони!

Все бы подействовало. Днем раньше, еще бы чуть-чуть… Увы. Только не сегодня.

Джес был пьян и зол как черт.

Поэтому вместо поцелуя Адель получила оплеуху. И сильную.

А потом еще пару ударов ногами, когда упала на колени. Правда, удары больше были обозначены, поскольку Джес был в состоянии нестояния. В том числе и на ногах. Так, едва задело…

Вусмерть пьяный Джес выбрался из-за стола, пнул женщину на прощанье, выдал нечто вроде «И шоб я т-тебя б-льше н-видел…» и отправился к Рику.

То ли спать, то ли на жизнь жаловаться.

Аделаида полежала минут десять. Потом со стоном поднялась на ноги. Щека болела и на глазах опухала.

М-да. Недооценила она свое влияние. Но что же делать теперь, что делать?

Для начала ей пришлось несколько дней провести в постели — пока не сойдут синяки.

А потом… надо искать нового покровителя. И одновременно попробовать еще раз с Джесом?

Надежда у Аделаиды была. Всем в посольстве было объявлено, что она упала ночью с лестницы, вот и расшиблась, бедняжка.

Джерисон приходил, принес ей цветы, про украшения не заговаривал, был отстраненно-холоден и вежлив… может быть, еще есть шансы?

Почему бы не попытаться?

Глава 5

О, СКОЛЬКО НАМ ОТКРЫТИЙ СНЕЖНЫХ ГОТОВИТ ЗИМУШКА-ЗИМА…

Рик предлагал устроить Аделаиде несчастный случай. Не просто попинать, а вообще уничтожить. Физически.

Но Джес уперся рогами. Аделаида — женщина. А женщин легко обмануть, запугать, заставить действовать в своих интересах… Да и пусть лучше будет под присмотром. А то кто ее знает…

Единственное, что смог выторговать Рик, это обещание почаще писать и жене и дяде. А если вина Адель будет доказана — никаких противодействий.

Джерисон согласился без споров.

Рик подумал, что плохо настолько не разбираться в женщинах. Но не удивился. Его отец приучал с детства, что за всяким интересом кроется подвох. Джесу ничего подобного не внушали. Вот и выросло…

Альтрес Лорт, узнав о сложившейся ситуации, задумался. И приказал своим людям собрать все сведения об Аделаиде Вельс. И ее участии в покушении.

Пока ее не убрали — пригодится. Если его высочество не клюнул по-хорошему — будем ловить как получится. И точка.

Ну и… Шута заинтересовала Лилиан Иртон.

Он тоже был не слишком высокого мнения о женщинах. Но признавал, что среди них есть незаурядные личности. А такими можно воспользоваться к своей выгоде.

Жаль, что отчет от Ройса придет не скоро. Но Альт умеет ждать. И действовать тоже.

Так что ждем и планируем. Интрига — как поединок. Должен быть всего один удар, но смертельный. А гоняться друг за другом и тыкать мечами — фи.

Это недостойно профессионала.

А жизнь шла своим чередом.

И Лиля смотрела на снег из окон замка, а Миранда вместе с другими детьми лепила снеговиков, снежные домики и снежные фонарики.

Иртонская зима оказалась достаточно снежной, но промозглой. Сыростью тянуло то ли с моря, то ли с болот — Лиля точно не знала. Ей просто было зябко. Хотя замок хорошо отапливался.

Мерзли все. Но голодать не приходилось. Была рыба, был кое-какой скот, а в централизованном распределении ресурсов были и свои плюсы. И все чаще пастор за столом говорил, что в деревнях молятся за добрую графиню. И все чаще Лиля слышала шепотки по углам, что странности странностями, а ведь все благодаря ей…

И была довольна.

Да, Иртон ей не принадлежит. На разве это повод жить в свинарнике? Голодать? Уморить голодом крестьян? Нет уж!

Хотя насчет дома Лиля изрядно кривила душой.

Она привязалась и к старому замку, который облагораживала по мере сил. И к людям, которые в нем жили. А что уж говорить про Миранду! Девочка стала ей дочерью.

Когда-то давно, еще в другой жизни, психолог, учивший Алю Скороленок, утверждал, что усыновленных детей никогда не полюбят так, как своих.

Тогда Аля не стала с ним спорить. Была занята. Учила анатомию. А сейчас… Она бы просто показала умнику Миранду и сказала короткое: «Убью, если кто обидит!»

Хотя воспитывать девочку ей это не мешало.

Однажды Лиля тихонько зашла в классную комнату. По случаю сквозняков все двери дополнительно занавешивались чем-то вроде тяжелых штор. И за ней Лиля могла, оставаясь незамеченной, наблюдать за детьми.

— Кто был основателем Ативерны?

— Элор Могучий!

— Вовсе даже и нет! Дерек Первый!

— Нет, Элор! Я лучше знаю!

— Дерек! Я уверен!

— Проверим?

Молчание на пару минут, шуршание страниц — и торжествующее:

— Я же говорил, Дерек! А Элор — уже его сын!

И возмущенный голос Миранды:

— Зато я графиня! Прикажу — и тебя на конюшне выпорют!

Вот как? Лиля вскинула брови и вышла из-за шторы.

— Что здесь происходит?

У Миранды была еще возможность отыграть ситуацию. Она могла сказать, что шутила, что они просто поспорили. Но вместо этого…

— А чего он! Я — графиня! А он…

— Смеет знать больше тебя? Миранда Кэтрин Иртон, прошу вас пойти со мной. Этот урок вы пропустите.

Она кипела от возмущения. Нет, ну что за наглость?

Мири бежала следом, пытаясь уцепиться за руку мачехи, но Лиля была холодна, как Снежная королева.

В кабинете она уселась за стол — и указала Миранде на кресло.

— Итак, госпожа, что вы хотите мне сказать?

Мири шмыгнула носом:

— Лиля, я не понимаю…

После того случая на поляне у Миранды иногда прорывалось «мама», но редко. И Лиля не давила на девочку. Ни к чему. Все придет в свое время.

— Чего?

— Почему ты сердишься?

Лиля смотрела в синие глаза. И злость стихала.

Мири действительно не понимает. Она не со зла. Она просто так воспитана. Она — аристократка. А место остальных — за плинтусом. Прикажет — и выпорют.

— Подумай, малышка… — Лиля заговорила мягко и серьезно. — За что ты грозилась выпороть мальчика на конюшне?

— А чего он задается?

— Задается, да. Ты считаешь, он не имеет на это права? А как звали первого короля? Посмотрим в летописях?

Мири потупилась. А Лиля развила успех:

— Он знает лучше. И за это ты грозишься его наказать? Так?

Девочка хлюпнула носом:

— А если он дразнится?

— Но ты ведь правда не знаешь. Вот и получается, что ты хоть и графиня, но глупая. А он вирманин, да умный.

— Это же нечестно!

— А кто тебе мешает выучить? Он бы тебе: знаешь, кто королем был? А ты ему — да, знаю. Такой-то и разэтакий. А ты вот это знаешь? Не знаешь. И получаешься ты балбес, а я умная. Потому что графиня.

Миранда опустила голову. Потом все-таки подняла лицо.

— Лиля, а почему он смеет быть умнее меня? Я же графиня?

— А ты много знаешь о вирманах?

— Ну-у-у…

— Опять не знаешь. Невежество, милая моя, не оправдание. Это плохо. Очень плохо. А то бы знала, что Бьерн, — имя мальчика выплыло неожиданно, — сын корабела.