Заговор князей - Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич - Страница 7

Через час Данилка вернулся в сопровождении Алеши и Василия. Медведев слегка осунулся и зарос легким юношеским пушком бороды и усов.

Друзья крепко обнялись, и Медведев сказал:

– Ну, ты, молодец, Филипп, – леший меня раздери, – я бы не придумал лучше! Но как тебе удалось убедить этого Власа?

– Да ну, пустяки, – смутился Филипп, – ты же знаешь, какие мои аргументы, – и он показал свои огромные кулачищи.

Медведев еще раз обнял его и сказал:

– Слушай, я сейчас должен срочно заняться одним незавершенным делом и твоя помощь мне весьма бы пригодилась.

– Я с удовольствием, но сейчас не могу – велели никуда не отлучаться. Меня сам великий князь хочет принять!

– О?о?о! Ну, тогда, конечно! Жди, а как только освободишься, найдешь меня в доме купца Манина.

– Сразу же буду там!

Медведев махнул на прощанье рукой и вскочил в седло коня, предусмотрительно приведенного Алешей.

Алеша с самого утра ожидал под башней освобождения Медведева и посмеивался, наблюдая издали за стражником, – отцом трех дочерей, который время от времени поглядывал в сторону юноши с лошадьми и морщил лоб, силясь припомнить, где он мог видеть его раньше.

Теперь они с Медведевым направились к дому купца Манина.

Ивашко чувствовал себя гораздо лучше, но еще лежал, и Любаша заботливо за ним ухаживала.

Увидев Медведева, она смутилась, а Ивашко просиял.

Онуфрий Карпович сердечно поблагодарил Василия за спасение и подарил ему новенький богато расшитый и, главное, очень теплый кожух, что было весьма кстати, потому что морозы в Новгороде стояли лютые.

Затем состоялся торжественный обед, и Медведев, наконец, отъелся за все дни своего заключения.

После обеда они с Алешей уединились в бывшей комнате Аркадия.

– Ну, теперь рассказывай обо всем, что тебе удалось узнать, – сказал Медведев.

– Первым делом я осмотрел то, что осталось в этой комнате, – начал Алеша. – И не нашел ни одной зацепки. Он был очень осторожен и, по?видимому, давно приготовился к бегству – не осталось ни одного письма, ни одного клочка бумажки. Только латинская библия (всю перелистал – ни одной пометки, – ничего), да одежда, и та чистенькая, после стирки. Но от Онуфрия Карповича и от Любаши мне удалось узнать, что Аркадий иногда куда?то уезжал на день или два. Кроме того, Любаша рассказала, что, стирая ему, она заметила, что одежда его всегда слегка пахла рыбой после этих поездок, а слуги купца сказали, что его сапоги, когда он приезжал, часто бывали мокрыми и порой выпачканными характерной красной глиной, которой больше всего на восточных берегах Ильмень?Озера. У меня был только один день, когда я мог туда поехать, все остальные я занимался вашим освобождением. И там мне повезло. Я довольно скоро нашел в маленькой рыбацкой деревушке, Ладейке, в двадцати верстах от Новгорода на самом берегу озера людей, которые видели иногда человека, похожего по описанию на Аркадия ну, разумеется, никакой рясы – он всегда был одет, как небогатый купец. Аркадий останавливался в Ладейке, брал лодку и ездил кататься на озеро, но любопытные жители деревни заприметили, что он часто не возвращался ночевать. Они заподозрили, что он плавает вовсе не ради прогулок, а навещает дальний хутор в десяти верстах к югу от деревни, где живет вдвоем с дочерью некий рыбак?вдовец, о котором в селе знают мало. Летом до этого хутора можно добраться только на лодке по озеру, а зимой, когда непроходимые болота вокруг замерзают можно и по берегу. Я добрался туда и осмотрел издали дом, но приближаться и заходить один не рискнул, – решил подождать ваших приказаний, а чтобы их получить, надо было вас вызволить, и я стал этим заниматься.

– Молодец, Алеша, отлично! (А что, если Аркадий там и спрятал сокровища митрополита? ) Сколько туда езды верхом?

– Часа четыре.

Медведев взглянул в окно на низко стоящее солнце.

– Ладно, сегодня уже поздно… Переночуем тут и выедем завтра с утра.

Если бы Медведев знал, что, выехавший из Новгорода только сегодня в полдень купец Елизар Бык, задержанный всевозможными досмотрами, проверками, подозрительностью и прочими препонами, которыми всегда славилась московская администрация, как раз в эту минуту, самолично, на своих плечах бережно переносит в свои сани тот самый бочонок с сокровищами архиепископа, он, не медля ни секунды, вскочил бы в седло и помчался на Ильмень.

Но, не дано человеку…

Тем временем, Елизар Бык точно так же, как и Медведев, взглянул на низко стоящее солнце и сказал Андрею:

– Ладно, сегодня уже поздно… Переночуем тут и выедем завтра с утра.

Под вечер Ларя сообщил Филиппу, что завтра утром государь примет его в доме новгородского посадника Медведева, куда он перебрался из военного стана под стенами города. Филипп улыбнулся, вспомнив, как Василий рассказывал ему о своем однофамильце, новгородском посаднике, и о том, как тщательно Патрикеев проверял, не родственники ли они, перед тем, как забрать его в Москву из войска.

Рано утром Филипп прибыл к дому посадника и через час был пригашен в горницу, где его ждали Патрикеев и государь Иван Васильевич.

– Ну, что ж, Бартенев, – покровительственно сказал великий князь, – я доволен твоей службой. Особенно тем, что тебе удалось схватить князя Оболенского?Лыко, который будет наказан за свою измену. Впрочем, он хороший командир и воевода, возможно, вскоре я помилую его!

Легкое недоумение отразилось на простодушном лице Филиппа.

Ради чего же я так старался? А люди, которые, погибли на Угре с его письмом? А бедный Матвейка, оставшийся без руки? Какой смысл был во всем этом?

Великий князь заметил выражение лица Филиппа.

– Тебя, видно, удивили мои слова, – улыбнулся он и вздохнул. – Что ж, – государь не имеет права быть злопамятным. Вот, например, не далее, как вчера я подписал указ об освобождении из?под стражи твоего друга Медведева, хотя вначале очень рассердился за его своеволие. Дело государя – карать и жаловать. Вот и тебя я решил пожаловать за добрую службу. Давай?ка сюда грамоту, Иван Юрьевич!

Патрикеев приблизился с подносом, на котором лежала грамота, со свисающей сургучной печатью великого князя.

У Филиппа замерло сердце.

Неужели земли даст? Вот обрадуется Настенька – будет что нашим деткам после смерти оставить!

Иван Васильевич величественно взял с подноса грамоту и протянул Филиппу, который растроганно встал на колени.

– Этой верительной грамотой я назначаю тебя вторым помощником при воеводе князе Андрее Никитиче Оболенском. Вот, как получается, – по моему приказу ты схватил одного Оболенского, а теперь по моему же приказу будешь служить при другом Оболенском – рассмеялся Иван Васильевич.

Филипп с вытянутым лицом принял грамоту и, встав с колен, поклонился.

Великий князь неверно истолковал его чувства.

– Не бойся, – этот Оболенский не будет тебе мстить за того – они даже не знают друг друга – род их весьма велик.

– Государь, – холодно поклонился Филипп, – не в моих правилах кого?либо бояться, – я не побоялся того Оболенского, не побоюсь и этого!

– Отлично сказано! – Одобрил великий князь. – Твоя храбрость будет весьма уместной, ибо всего через каких?то два часа ты вместе с войском под командованием воеводы Оболенского выступаешь на войну.

– На какую войну? – удивился Филипп.

– С ливонцами. Они вероломно напали на наши земли в районе Пскова, и я хочу, чтоб вы с князем?воеводой показали им, где у нас тут раки зимуют. Я просил Оболенского научить тебя командному делу и давать самые опасные поручения. Служи мне, как дотоле послужил – верой и правдой, и твои заслуги будут замечены!

Филипп понял, что аудиенция окончена.

Он низко поклонился и вышел, сжимая в руках грамоту.

Ларя, ожидающий за дверью, объяснил ему, как найти Оболенского и предупредил, чтобы он поторопился, потому что войско скоро выходит из города.

Филипп помчался в военный лагерь к шатру патрикеевских слуг, велел Данилке срочно собираться в долгий поход и побежал к дому купца Манина, чтобы попрощаться с Медведевым.