Золотая роза с красным рубином - Городников Сергей - Страница 13

Удача из своего укрытия разглядывал пустой зал и мысленно прикидывал, как воспользоваться тем, что видел и услышал. Его отвлекло появление из?за ковра широкоскулого телохранителя и двух степняков. Они снова подхватили сундучок с золотом и направлялись прямо к нему, явно намереваясь унести задаток купцов тем же путём, каким принесли. Удача отступил, затем, очертя голову, побежал в темень прохода, надеясь успеть скрыться в нём прежде, чем степняки выйдут из зала. Оглянувшись на бегу, он увидел, как первый ступает в осветлённый проём, и метнулся к стене, чтобы быстро пробираться вдоль неё, пока не окажется за горбом уклона подъёма.

Он вернулся к широкой галерее, по памяти и ощупью спрятался в тот самый проход, который вёл к колодцу со скелетом, и стал поджидать их, уверенный, что они идут в сокровищницу Карахана, а когда минуют его, он получит возможность опять пробраться в зал и проникнуть в выход за ковром. В последнее мгновение он наитием ощутил за спиной что?то неладное, и тут же угадал слабый запах факела, который прикрыли либо затушили, и какое?то движение и выпрыгнул в галерею от свиста рассёкающей воздух сабли. В свете вспышки разгорающегося на земле факела острый клинок мелькнул, где он стоял перед этим, и звонко, с всполохом искр рубанул по стене, отбив крошки щебня. Развернувшись, он страшно ударил ребром ладони едва различимый овал круглого лица того, кто с саблей в руке выскочил за ним. За хрустом проломленной до мозга кости переносицы дикий вопль огласил подземелье. Возгласы тревоги, шум бегущих на этот вопль послышались в разных местах подземных ходов, будто в них вдруг ожили привидения. Удача оттолкнул прочь с прохода захлёбывающегося собственной кровью разбойника и предпочёл броситься к колодцу, чем быть пленённым или растерзанным людьми Карахана.

Без промедления он живо пролез за глыбу, змеёй вполз в колодец и стал на ощупь забираться по стене. Лезть вверх было проще, чем спускаться, и он уже достиг края дыры, когда внизу шумно отодвинули глыбу, а камни и скелет на дне колодца осветились неверной пляской огня протолкнутого и брошенного к ним факела. Игра света и теней словно оживила скелет, и череп с зубным оскалом, казалось, зашевелился перед носом степняка, который с длинным ножом в зубах огромной крысой пробирался через нору. Крошащаяся щебёнка зашуршала под животом Удачи, он влез в дыру воздуховода и опять посмотрел вниз, куда она посыпалась. Камешки с лёту забарабанили по голове черноволосого разбойника, столкнули череп с позвоночных костей, и череп покатился, упёрся зубами в нос ему в то самое мгновение, когда пламя сбилось его же рукой и погасло.

– А?а! – впотьмах испуганно завизжал черноволосый разбойник, выронив, как клацанье зубов, царапнувший камень нож. – Тащите! Тащите назад!

Проклятия и ругань приглушёнными отголосками сопровождали Удачу, который заспешил вон от них. Как ни узка была сквозная дыра, как ни трудно было на ходу не удариться о выступы и не спотыкаться, но она была знакома, и преодолел он её быстрее, чем тогда, когда пробирался к подземному колодцу для приговорённых к мучительной смерти. В пещерном проходе не было ни души. Ногами вперед он червем выбрался из горловины дыры и спрыгнул на утоптанную землю. Никто его не поджидал, и он решил, что напавший на него с саблей был одним из тех головорезов, которые сами того не зная, загнали его в подпотолочную дыру, а затем сообразили?таки проверить, не попался ли кто?нибудь в каменный мешок подземелья. Он быстро направился прочь от котловины, к выходу в теснину и впереди увидал спины возвращающихся к лошадям калмыков. Кочевники не могли знать, что он не разбойник, надо было только опередить их.

Он вихрем выбежал к сторожам лошадей, у одного выбил из рук лук со стрелой на тетиве, другого сшиб с ног, живо отвязал своего жеребца, и на глазах растерянных и ничего не понимающих Сенчи и его молодых калмыков вскочил в седло. Он стремглав промчался тесниной, и гнал жеребца, пока не убедился, что опередил любую погоню.

Покинув теснину, он успокоился лишь у скатов подножий горного хребта, когда очутился на границе с просторной и пустынной равниной. В степь выезжать не стал, а свернул направо, проехал вдоль горного хребта, пока не обнаружил малоприметный распадок. Укрывшись в нём, он верхом стал терпеливо поджидать Сенчу и его людей. Надо было разобраться с одним вопросом, который засел у него в голове. В подземном зале Чёрный хан потребовал от Сенчи пленённых калмыками русских. И Удача решил проследить за Сенчей, посмотреть, кто такие его пленные и как себя ведут, а если от них будет польза для него и князя, помочь им освободиться.

Ждать пришлось недолго. Калмыки нестройной ордой миновали его укрытие, не заметив, что он пронаблюдал, куда они направляются. То один, то другой оглядывались, но ни к распадку, а к теснине, что?то говорили остальным, и он вынужден был стоять на месте, пока они не удалятся к пределу видимости. Когда же решил выехать к их следам, неожиданно заметил двоих степняков, чьё поведение выдавало в них людей Карахана. У них были уверенные повадки опытных и вынюхивающих след добычи шакалов. Они не оборачивались, вели себя, как хозяева этих мест, и очевидно было, либо хан послал их выведать, где стоянка Сенчи, либо это сделала его дочь. Удача пропустил и их, после чего покинул укрытие. Он уже не видел сенчиных калмыков, но был уверен, что разбойные степняки не упускают тех из виду, как он не упускал из виду степняков. Так, будто нераздельные звенья цепочки, они проехали между хребтом и степью не меньше часа. Наконец ведущие себя лазутчиками разбойники стали заворачивать и один за другим шмыгнули за скалистую кручу. Он пришпорил жеребца, и скоро поскакал к той самой круче.

Приближаясь к открывающемуся за нею ущелью, он замедлил бег коня и вдруг расслышал странные крики, в которых звучали и ненависть, и злоба, и отчаяние. Крики эти оборвались так же внезапно, как начались. Завернув к низкому сухому дереву, он спешился в тени его корявых ветвей, завязал поводья жеребца за сук, затем быстро залез по склону на его верх. По кошачьи бесшумно передвигаясь у скалистого обрыва сужающегося ущелья, он сверху края обрыва, как на ладони, увидел Сенчу на притихшем аргамаке и рядом пятерых лошадей без наездников. Двух других осёдланных лошадей он узнал сразу, потому что продолжительное время следовал за ними и их хозяевами. Они испуганно встряхивали головами, пятились и дико косились на утыканных короткими стрелами лазутчиков Карахана. Те валялись на земле, скорчившись после падения, неподвижные и немые. Сенча хмуро наблюдал, как его люди повыдёргивали из убитых стрелы, а мёртвые тела спихнули в наскоро отрытые в скатах щебня и песка углубления и заваливали руками и ногами. Завершив это занятие, они спокойно поднялись в сёдла, двое подхватили с грив поводья ставших добычей лошадей, и, как будто не произошло ничего особенного, направились дальше, углубляясь в расщелину.

Итак, с лазутчиками хана было покончено, а значит и со всеми договорённостями, которые хан навязал Сенче в подземелье. Вождь молодых калмыков оказался не таким простым, каким представлялся Карахану. Удача стал настороженнее высматривать подозрительные выступы, удобные для караулов. Но обнаружил выставленных сторожей только у стоянки, которую калмыки устроили в месте, где расстояние между склонами расширилось.

На стоянке вместе с теми, кто вернулся с Сенчей, их было человек тридцать. Сторожа присоединились к остальным, и тоже ожидали, что скажет их вождь. Ему они доверились, и он привёл их в эти края. Хмурый вид Сенчи не предвещал молодым калмыкам ничего хорошего. Они были среди враждебных кочевых племён, которые покорились воле Карахана, и только хан мог сдержать их закоренелую ненависть к представителям северных кочевников. А как раз о хане Сенча избегал говорить что?то определённое.

Занятые ожидаем ясного решения вождя, они потеряли бдительность. Удача без труда прокрался к вырытой яме, в которой были пленники. Исхудалые и измученные степными переходами, те плотно сидели на её дне, равнодушные к прибытию Сенчи с частью сообщников. Чертами лиц, волосами, рваной одеждой они заметно отличались от калмыков, и они напоминали его приёмного отца. Это были его соплеменники. Странное волнение зашевелилось в глубине души Удачи, когда он всматривался в этих людей.