Продавец укропа или приключения Вуди Фитча - Санилевич Михаил - Страница 6

…Он нашел Поля сразу. Поль так же стоял на широком карнизе, держась руками за крюк. Внизу лежала столица в разноцветных огнях. А здесь, наверху, были холод и тьма. И с каждой минутой усиливался ветер.

– Привет, Поль, – сказал Джонни, высунувшись в окно. – Однако, прохладно здесь у тебя.

Джонни говорил весело и дружелюбно. Но Поль даже не повернул головы.

– Долго откладывал. И вот надумал тебя спросить, – решил продолжить беседу Джонни. – Ты же умный парень. И вкус у тебя есть. Как ты можешь любить такую чушь? Ни музыки, ни текста. Я про «Веселую конюшню», если ты не догадался.

Джонни перекинул ногу через подоконник, готовясь ступить на карниз.

– Остановись, – сказал Поль. – Вернись в комнату. Или я спрыгну.

4

– Остановись, – сказал Маркус.

Они сидели в крохотном кабинете директора ресторана. «Они» – это Маркус, Лео и Вуди.

– Остановись, Лео. Сейчас я кратко повторю все, что ты мне сейчас рассказал. А ты поправишь, если я ошибусь.

Лео согласно кивнул.

– Ты сказал, что на этой самой площади соберутся соплеменники Нгога – беженцы с Аквиланских островов. Их будет несколько тысяч. Так?

Лео кивнул.

– Они перекроют всю площадь и вход в башню. Они будут кричать и бить витрины. И у них будет всего одно требование. Какое?

– Просить милостыню.

– Нет, Лео. Ты сказал: « продолжать просить милостыню». Так ты сказал? Верно?

– Так. Верно.

– Все верно, кроме одной детали. Это событие, о котором мы говорим, не произойдет. Оно не может произойти. И по очень простой причине. Сказать, какой?

И, не дожидаясь ответа, он объявил:

– Оно уже произошло.

– Я этого не знал, – прошептал Лео.

– Полтора года тому назад, – сказал Маркус.

– А знать ты об этом не мог. Когда разгоняют людей водой и дубинками, об этом неохотно пишут в газетах. Это же не прогноз погоды. А знаешь, почему у них такое странное требование? – спросил Маркус и сам же ответил:

– Потому что просить милостыню – это их семейный бизнес. Их острова лежат на пересечении торговых путей. И вот уже много веков все их население кормится тем, что изображает из себя нищих. Это их искусство. Их мастерство. Они совершенствовали его из рода в род. И вот теперь, когда по воле судьбы, а точнее войны, они оказались здесь, наше правительство запретило их исконную деятельность, предложив взамен пенсию.

– Ты что-то хочешь добавить, Вуди? – спросил Маркус, заметив, что Вуди сидит, по-школьному подняв руку.

Но Вуди не успел ответить, потому что дверь комнатки распахнулась.

– Джонни Гомес стоит на карнизе! – прокричал мистер Дандер прямо в лицо Маркусу. – Он беседует с моим сыном!

Маркус метнулся в зал, где за стойкою бара горел экран.

– Этот Джонни Гомес – я всегда знал, что он трудный мальчик, можно сказать, просто невыносимый, настоящее мучение для своих родителей. Но сердце… сердце у него из чистого золота! – мистер Дандер говорил, не останавливаясь, и было ясно, что он скорее даст себя убить, чем замолчит хоть на минуту. – Поверьте, я всегда это знал.

Камера крупно снимала Джонни. Он состроил страшную рожу прямо в объектив. Потом повернулся к Полю и что-то сказал, смеясь.

– …Он пошутил! Вы видели? – воскликнул мистер Дандер. – Они друзья с моим сыном. Они всегда не очень-то ладили, но они настоящие приятели.

Вуди чувствовал, что еще немного – и он упустит что-то важное, то, чего не видят другие. Чтобы этого не случилось, требовалось только одно – сосредоточиться. Но Вуди не мог, пока мистер Дандер раздувал свой словесный пожар.

– Смотрите! Он показывает рукой на карниз. Он что-то говорит про «Алмаз Столетия». Он знает, что Поль обожает эту постройку. Ах, какой молодец этот Джонни!..

Мистер Дандер угадал. Но только наполовину.

– Хорошо, что в этой башне широкий карниз, – сказал Джонни и приблизился к Полю еще на один осторожный шажок, – хотя в остальном архитектура ужасная. Кто это прилепил на здание такое количество финтифлюшек? Не твой ли папаша?

И он продвинулся еще немного.

– Я прыгну, Джонни, – проговорил Поль, в голосе его слышались слезы, – если ты сделаешь еще один шаг, я прыгну.

Джонни сделал еще один шаг. Поль не прыгнул.

Вертолет, висевший над крышей «Алмаза Столетия», включил прожектора.

– Да, забыл сообщить, ты теперь звезда, – хохотнул Джонни, уклоняясь от света. – Твоя испуганная мордашка сейчас маячит на всех каналах. Разрешите получить автограф, сэр?

С этими словами Джонни продвинулся по карнизу еще немного.

– Я прыгну, Джонни, – шептал Поль. – Я сейчас прыгну.

Он стоял, цепляясь за крюк, и лицо его было белым, как гипс…

– Я знаю, что он задумал, Маркус! Я догадался! – лицо банкира Дандера попало в свет, и стало заметно, как они схожи с сыном. – За спиной у Джонни окно. Он ведь крупнее Поля, так? И он ужасно сильный! Он сделает еще один шажок – ну, максимум, два – потом схватит Поля своими сильными ручищами…

– Папочка, Нгог голодный, – проканючил за его спиной Нгог. – Попроси, чтобы ему принесли немного супа.

Мистер Дандер даже не повернул головы:

– …Поль мне рассказывал, как однажды Джонни привел его в спортивный зал…

«Поль – его настоящий сын» – мельком подумал Вуди.

Он неотрывно смотрел на экран. Но видел не двух подростков, которые в наступающей тьме стоят на карнизе 96-го этажа задания, выше и уродливее которого нет в стране.

Он видел………………………………………………

– В-у-д-и… – голос Маркуса долетел до его слуха не целиком, а как бы по частям.

Вуди обернулся. На него смотрели десятки глаз. И среди них самые внимательные – Маркуса. Голубые глаза на сером от напряжения лице.

– Ты хотел мне что-то рассказать, Вуди, – произнес Маркус подчеркнуто тихо, как говорят с больными. – Ты видишь его желание?

– Да.

– Можешь сказать?

– Да.

– Ты скажешь здесь?

Молчание.

– Или лучше вернемся в комнату?

– Лучше вернемся в комнату.

Они зашли в комнату, захлопнули дверь.

– Он хочет просить милостыню, – сказал Вуди.

Они снова были втроем в кабинете директора – Маркус, Лео и Вуди.

– Он – это Нгог? – не понял Маркус.

– Он – это тот, который стоит там, наверху. Я не помню его имя. Ему очень стыдно.

– За что? – снова не понял Маркус.

– Его желание – просить милостыню, – повторил Вуди. – И ему очень стыдно перед своей семьей. Это все, что я знаю.

Маркус встал. Поправил рубашку. Вид у него был убитый.

– Вы здесь ни при чем. Все это – моя вина, затмение мозга. Моего мозга, – уточнил он. – Детям никогда не осилить проблем взрослых.

Он направился к двери. Взялся за ручку.

– Но все же одну маленькую истину вы должны понять. Богатые не просят милостыню. Потому что могут взять все, что хотят. А Поль Дандер не просто богат, он – миллиардер.

– Он хочет этого так сильно, – промолвил Вуди, не поднимая глаз, – что готов прыгнуть вниз.

Он слышал сейчас, как высоко на карнизе башни плачет Поль и угрожает, что прыгнет вниз. И как в зале ресторана канючит и просит горячего супчика Нгог.

Маркус вернулся в комнату.

– Вуди, – он наклонился к Вуди близко-близко, как вчера в укропной лавке в переулке Косых Углов, – как давно это было! – Признайся. Ты услышал от Лео про забастовки попрошаек и решил, что Поль тоже…

Вуди помотал головой.

Маркус взял его за плечо.

– В таком случае придется признать, что желания – это… Даже не знаю, как выразить… Желания – это такая штука, которая не может просто так исчезнуть. Либо они исполняются, либо нет. И если нет, они могут перейти к другим людям – даже к таким, которым эти желания абсолютно не свойственны.

Маркус распрямился. В комнате стало так тихо, что раздавшийся вдруг голос Лео прозвучал, как гром.

– Мне кажется… Я бы не мог выразить это так умно… Но вы правы.