Продавец укропа или приключения Вуди Фитча - Санилевич Михаил - Страница 8

Они миновали новый мост, паривший над темной рекой. Столица осталась позади.

– А теперь представьте такую картину, – сказал Маркус. – Сын одного из богатейших людей страны хочет, страстно желает – не яхту, не новый небоскреб. Его заветная мечта – стоять с кружкой на перекрестке и собирать милостыню у прохожих. Отличный сюжет для скандала!

В зеркале Маркус видел свою группу. Они сидели на заднем сидении, все трое. Вуди – между Лео и Джонни. «Как быстро они успели сговориться!» – еще раз подумал про себя Маркус.

При этом он говорил:

– Понятно, что он не мог примириться с этой необычной и, как ему казалось, ужасно позорной страстью – просить подаяние. Не удивлюсь, узнав, что он даже попробовал пару раз. Может быть, его опознал кто-то из знакомых…

– …Что-то вы загрустили, – прервал самого себя Маркус и объявил, подражая голосу радиоведущего: «Слушайте программу “Музыка по вашим заявкам”»

Он нажал какую-то кнопку на горящей панели, и утро озарилось знакомым хитом из «Веселой конюшни».

На заднем сидении дружно взвыли.

Маркус захохотал:

– Выключаю, выключаю, уже выключил. Я просто хотел убедиться, что меня пока еще слушают.

Музыка стихла. Маркус продолжил:

– …Как бы то ни было, Поль решает, что прыжок с башни – это самое простое решение его проблем. В этот момент возле него возникает Джонни Гомес, его сосед и приятель с раннего детства. Я думаю, Джонни – это последний человек, которого в этот миг хотел видеть Поль. Неудивительно, что он прыгнул. И неудивительно, что недалеко. Что ни говори, а радоваться жизни ему пока еще хотелось больше, чем выпрашивать монетки…

Они мчались по скоростной трассе. И чем быстрее летел лимузин, тем громче становился голос Маркуса:

– …А в это время его приемный брат Нгог – представитель племени профессиональных нищих – клянчит суп. Никто из семьи уже не обращает на него внимания. Потому что знают: он не прикоснется к нему, но станет выпрашивать новый. Всем это кажется странной причудой. А я убежден… Мне этого никто не говорил, но я знаю точно – эти странности начались сразу же после принятия того самого пресловутого закона.

Маркуса явно увлекала новая истина, которая раскрывалась перед его глазами, как бесконечный веер.

– Да, странное, даже незаконное, по нашим меркам, но совершенно естественное желание целого народа нашло убежище в семье миллиардера мистера Дандера. Нгог клянчит совершенно не нужный ему суп, а сводный брат Поль собирает милостыню… Боже, я с ума сойду от этих теорий!

Маркус схватился за голову, бросив руль.

– И еще кое-что я добавлю, – выкрикнул он, пока неуправляемый лимузин летел сквозь рассветный туман. – Я позвонил Главному Министру и уговорил его пересмотреть этот треклятый закон о нищенстве. Это случилось в тот самый момент, когда Вуди и Джонни были на верху небоскреба! Тем самым желание островитян исполнилось, а значит, братья Дандер – свободны!

8

Лимузин приближался к повороту на Заячий Остров.

– Оказывается, в столице фруктовые магазинчики работают круглые сутки, – заметил Лео и извлек из-под сидения пакет абрикосов.

Джонни покраснел так, что это было видно даже во тьме.

– Лео, то, что я сейчас скажу, совершенно серьезно, – сказал он. – Из-за этого «абрикоса» я чувствую себя так мерзко, что хочу умереть. Но я не Поль и не полезу на крышу. Просто – или ты меня прощаешь раз и навсегда, либо я оставляю группу и… и…

Джонни неожиданно смолк.

Вуди оглянулся на него и увидел то, чего никак не ожидал, – Джонни рыдал, уткнувшись в рукав.

Лео ответил не сразу.

– Не понимаю, о чем ты. Абрикос и абрикос. Ничего не вижу плохого в этом фрукте.

ЛОВЦЫ САРАНЧИ

1

«Изучать историю абсолютно бесполезно. Эта наука еще никого не сделала осторожнее. Говорю вам как доктор истории» – заявил профессор Маркус. Затем улыбнулся и продолжил: «Тем не менее, следующим семестром будет семестр истории».

Так было принято в школе, которую учредили на Заячьем Острове. Каждой науке отводилось не больше полугода. Но весь этот срок в школе изучали только ее. Это было одно из семи Главных Правил, принятых на общем собрании учеников и преподавателей. Теперь этот документ, написанный беглым почерком на тетрадном листе, в простой раме и под стеклом, висел при входе в школу.*

Открывать семестр должен был сам Главный Министр. И не просто открывать, а выступить с речью. Более того, эту речь заранее объявили исторической. «Урок Истории на уроке истории», как писали газеты.

На Заячьем Острове готовились принять лавину гостей. Выпрямляли тропинки, подстригали кусты.

Именно тогда с Вуди случилось что-то куда более важное, чем все эти войны и споры царей, о которых ему предстояло узнать. Он впервые увидел девочек.

Нет, конечно, он их видел каждый день в классе, – но как-то не замечал. И уж точно, за предыдущие одиннадцать лет жизни ему никогда не случалось с ними разговаривать. Самое большое, что ему доводилось, – это отвечать на вопрос: «У тебя найдется точилка для карандаша?». Или: «Ты не мог бы жевать немного потише?». Но это трудно назвать настоящим разговором. А в этот раз…

Дело было так.

Он шел в столярную мастерскую, размышляя, как бы ему покрепче насадить лопату на черенок. Вдруг голос – тихий, но такой, который сразу услышишь, – окликнул его:

– Вуди!

Вуди оглянулся. Сестры близнецы Роуз стояли на клумбе, украшенной оранжевыми герберами – в цвет национального флага.

Одна из сестер держала в руке линейку. Вторая – садовый совок. Ветерок трепал их белокурые волосы.

– Ты не мог бы нам помочь немного? – сказала вторая из сестер.

– А то мы не успеваем к приезду министра, – добавила первая.

– Мы могли бы высаживать цветы, а ты подносил бы воду, – уточнила вторая.

– Лейка в кладовке, – показала первая.

– Спасибо, – кивнули обе. Две улыбки. Четыре ямочки на щеках.

Черенок в голове Вуди так никогда и не воссоединился с лопатой.

Он стоял и соображал в смятении, как сейчас он развернется, пойдет в направлении кладовки… А они будут стоять на клумбе, смотреть ему в спину и, может быть, даже скажут о нем…

– А он ничего. Даже симпатичный, – вдруг произнес смешливый звонкий голос.

И Вуди вдруг увидел, что рядом с сестрами Роуз стоит – и все это время стояла – третья девочка из их группы, Юта Томас.

Ее руки и одежда были выпачканы в земле. На голове красовалась прическа из тысячи косичек, таких же оранжевых, как герберы на клумбе.

– Так ты пойдешь за лейкой? Или нам даже не надеяться? – сказала Юта с улыбкой. Улыбка была от уха до уха.

Вуди даже не смог бы вспомнить, как лейка с водой оказалась в его руке.

«Что это за существа? – думал Вуди. – И почему их просьбы звучат как приказы?»

И еще он знал, что если бы ему сказали в этот миг: «Вуди Фитч, выбирай: стать профессором и совершить сто открытий или всю свою жизнь таскать для них лейку с водой» – он бы не колебался и еще сказал бы спасибо. Лишь бы эти голоса, от которых подгибаются ноги, говорили: «Поставь лейку сюда, Вуди. Полей вот этот росток».

Понятно, что два часа спустя, сидя в классе между Лео и Джонни, он не слушал речь Теккерея.

Не видел кинокамеры.

Не замечал, что с каждой минутой все тише становится в классе.

Голова его словно осталась там, на клумбе.

А между тем, Главного Министра стоило послушать.

– …эта Южная страна, наши соседи… Я вовсе не хочу сказать, что они чем-то хуже нас. Вовсе нет, – говорил он, и лицо его привычно становилось бордовым. – У них, как и у нас, великая история. Высокая наука. Богатая культура. Так почему бы им самим не позаботиться о собственных детях, так же, как мы заботимся о своих?

Защелкали вспышки. Министр сделал паузу.