Напиши мне про любовь - Питерс Элизабет - Страница 31

— Ему это опротивело, — тихо произнесла Сью. — Он хочет выйти из игры.

— Что ж не выходит?

— Он собирается. Но чтобы все уладить, нужно некоторое время. Не может же он просто взять и уйти.

— Почему же? Ладно... — Жаклин решила пощадить Сьюзен, которая смотрела на нее полными слез глазами. — Вряд ли он рассказал тебе о том, что...

Зазвонил телефон. Жаклин с отвращением уставилась на него:

— Какому идиоту вздумалось звонить в такое время?

— Сейчас восемь тридцать.

— Черт. — Аппарат снова зазвонил, и Жаклин схватила трубку: — Да?

Сью тактично удалилась в ванную, позволив Жаклин не сдерживать эмоции.

— Нет, Джеймс, ты меня не разбудил. Извини, что разочаровала. Но это не значит, что я в настроении с тобой разговаривать в такую рань.

— Что значит — в такую рань? Сейчас полдевятого.

— Когда я в отпуске, полдевятого — это безумная рань.

— Когда ты легла?

— Не твое дело.

— Да я вовсе не интересуюсь твоей светской жизнью, Жаклин, помилуй! Всего лишь пользуюсь своим правом коллеги-сыщика, чтобы спросить, какие сведения ты вытянула из О'Брайена.

— У меня нет никакого желания обсуждать это в такую...

— Может, встретимся за завтраком?

— Что за гнусное предложение!

— Тогда за обедом.

— Где?

— В «Алгонкине», в полдень.

— Ну...

— Так я и думал, что на это ты купишься, жадная снобка.

Жаклин едва успела повесить трубку, как телефон опять зазвонил.

— Ну что тебе еще? — злобно рявкнула она.

— Сью, — раздался робкий, удивленный голос. — Можно ее?..

— Вы же расстались всего полчаса назад.

— Ну и что? Разве я не имею права?..

— Почему вы не сказали ей правду?

Повисло молчание. Затем голос Виктора фон Дамма с аристократической надменностью произнес:

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Я тоже, — призналась Жаклин, потирая лоб. — Сью сейчас занята, перезвоните позже. — И положила трубку.

Она ожидала, что Джо воспротивится столь грубому отлупу, и не удивилась, когда телефон тотчас затрезвонил снова. Но не успела она выдать наспех подготовленную уничижительную речь, как услышала воркующий голосок:

— Доброе утро, миссис Кирби. Надеюсь, я вас не разбудила?

— Какого черта?..

— Оч-чень хорошо! Я подумала, вы уже наверняка встали и занимаетесь слежкой. Видели, как нас осветили в газетах?

— Видела, и на мой взгляд, это самое...

— Эти мальчики из нью-йоркских газет такие шустрые, правда? Я вот зачем вам звоню, миссис Кирби: хочу сказать, что на одиннадцать утра созвала пресс-конференцию. Думаю, так будет легче всего управиться с этими неприятными делами, ну, в том смысле, что репортеры способны свести с ума, если с ними не сотрудничать. В конце концов, они всего лишь выполняют свою работу. Номер четыреста пятнадцать в моем отеле — ровно в одиннадцать. Не опаздывайте.

— Нет.

— Что вы сказали? — неуверенно переспросила Хэтти.

— Я сказала — нет. В том смысле, что не приду.

— Но... но... вы должны прийти. Я уже пообещала человеку из «Таймс»...

— Тетушка Хэтти — можно вас так называть? — уясните себе одно. Не знаю, каким образом вы подчинили себе ваших запуганных до смерти авторов, но я не из вашей конюшни. Пускай они пляшут под вашу дудку сколько душе угодно. Я в эти игры не играю.

На том конце провода послышались звуки борьбы и невнятные возгласы. Затем уже другой голос запыхавшись произнес:

— Миссис Кирби...

— Мистер Холленстайн?

— Просто Макс. Я невольно услышал, что говорила Хэтти, и не виню вас за то, что отвергли ее... приглашение.

— Обычно вы более удачно подбираете слова, мистер... Макс.

Импресарио хмыкнул.

— Не принимайте это на свой счет — Хэтти со всеми так разговаривает. Но мне бы хотелось, чтобы вы к нам присоединились, ради вашего же блага, если не ради мисс Валентайн. Одному богу ведомо, что ляпнет Хэтти, когда у вас не будет возможности постоять за себя.

— Как вам не стыдно, Макс! — услышала Жаклин негодующий возглас Хэтти и следом ответ Макса:

— Помолчите, дорогая Хэтти. Миссис Кирби?

— У меня много дел.

— Думаю, вам следует прийти.

— Что-то произошло?

— Мне бы не хотелось обсуждать это по телефону.

— Ладно, приду. Будьте так любезны, передайте от меня Хэтти, чтоб убиралась к черту, хорошо? — И шлепнула трубку на рычаг.

Открылась дверь ванной, и появилась голова Сью.

— Что случилось?

— С чего ты взяла?

— Ты так кричала...

— Ага. — Жаклин с наслаждением потянулась. — Боже, здорово это бодрит! Кофе еще есть?

— Извини...

— Ничего. Давай там в темпе, ладно?

Голова Сью исчезла, Проглотив кофейную гущу, Жаклин с сожалением посмотрела на пустую чашку. Потом перевела взгляд на телефон, но тот молчал. Отбросив одеяло, она вылезла из постели и с опаской приоткрыла дверь.

Коридор был пуст. Поделом Хэтти, ишь, раскатала губищи на повышенное внимание прессы! В мире, расшатанном войнами, коррупцией, голодом и ядерной угрозой, смерть одной журналистки — мелкое событие. Возможно, о ней забыли бы уже через день, если бы Хэтти позволила, но она явно не собиралась этого допустить.

На сей раз Жаклин взяла трубку только после четвертого звонка.

— Что еще? — смиренно пробормотала она.

— Это ты, Джекки?

— А кто же еще? Я только и делаю, что отвечаю на телефонные звонки.

— Это я, Бетси.

— Знаю.

Ответ явно обескуражил Бетси — та замялась. Выждав несколько секунд, Жаклин подбодрила ее:

— Ну и?

— Ты видела газеты?

— Видела.

— Это правда?

— Что — правда? Слушай, Бетси, какого черта тебе надо?

— Я же там была... — неуверенно протянула Бетси.

— Знаю. Я тебя видела. Бога ради, давай ближе к делу.

— Это правда, что... Кто-то действительно пытался у...

— Насколько мне известно, официальная версия такова: никто ничего и ни с кем сделать не пытался. Дюбретта умерла от сердечного приступа.

— Но в газетах пишут...

— Вот вам еще пример несовершенства нашей образовательной системы.

— Что?

— Я-то думала, что ты настоящая бескомпромиссная революционерка, но чудится мне трусость...

В отличие от Сью, Бетси была отлично знакома со специфической манерой Жаклин вести беседу. Она тотчас возмущенно вскинулась:

— Господи, ну неужели ты не можешь разговаривать как нормальный человек? Я понимаю, что весь этот бред насчет покушения на жизнь Валентайн, скорее всего, очередной рекламный трюк. Но если нет?.. Я ведь была там, Джекки, красовалась в этом отвратном платье и мерзком парике, будто шпионка. Твоя же идея, сама знаешь! Какой-нибудь злобный коп запросто может расценить все, что я болтала о Королеве Халтуры, как угрозы.

— Ну это уж ты загнула, Бетси!

— Да ну? А ты читала колонку Дюбретты сегодня утром?

— Некогда было. Уже несколько часов сижу на телефоне.

— Она процитировала парочку моих перлов. Выдернув из контекста. Можешь называть меня трусихой, но я предпочитаю встретить беду во всеоружии. Джекки, я могу на тебя рассчитывать?

— С радостью выступлю в качестве свидетеля, — заверила ее Жаклин. — Скажу, что ты пустозвонка — предпочитаешь молоть языком, а не действовать. Словом, мокрая курица!

— Джекки!!!

— Ладно, успокойся. Просто ты делаешь из мухи слона, устраиваешь бурю в стакане воды, а также заранее создаешь себе трудности. Я буду держать ухо востро и дам тебе знать, если произойдет что-то интересное.

Бетси рассыпалась в благодарностях, и Жаклин повесила трубку, размышляя о необъяснимой склонности людей находить утешение в куче бессмысленных афоризмов.

Эх, Бетси! Врага бояться — в живых не остаться. (Кстати, тоже хорошая фраза!) Однако резон в ее словах есть, и какой-нибудь въедливый сыщик может счесть, что у Бетси имелся мотив. Жаклин достала тетрадку и внесла имя Бетси в список подозреваемых. Не то чтобы она всерьез полагала, будто Бетси отравила вино, но истинный детектив должен быть беспристрастен.