Погребенная во льдах - Питерс Эллис - Страница 33

— И тебе, и ему скоро представится такая возможность, — сказал брат Кадфаэль. — Рейнер Даттон нашел то, что искал, и я тоже. — При этих словах он выразительно посмотрел на своего друга.

Хью, устало прислонившийся к стене, резко выпрямился, и в его глазах снова появился блеск.

— Ты нашел логово этих волков? Говори же скорей!

И Кадфаэль подробно все рассказал. Чем яснее Хью и его люди будут представлять себе картину в целом, тем лучше справятся со своей задачей при наименьших потерях. Ведь им предстоит нелегкое дело.

— Насколько я понимаю, к ним ведет только одна эта дорога, — еще раз уточнил брат Кадфаэль. — Позади крепости склон идет вверх, до конца скалы, и я не видел, обнесен ли двор частоколом с тыла. При такой отвесной скале они могли счесть это ненужным. Я полагаю, что на эти скалы можно было бы забраться, но только в другое время года. Сейчас, когда они покрыты снегом и льдом, никто на это не отважится. А зная, что это за люди, я не сомневаюсь, что на такой случай у них заготовлен хороший запас камней и валунов.

— И это место действительно такое укрепленное? Странно, что им удалось все это построить в тайне.

— Это место столь отдаленное и к нему так трудно подобраться, что там никто не бывает. На нижних склонах есть несколько хозяйств, но что может привлечь туда, на самый верх, честного человека? Вряд ли его соблазнит даже хорошее пастбище. И у них там целая армия, Хью, и полно работников. А под ногами у них лес — Кли Форест, так что нет недостатка в древесине, и камней кругом сколько хочешь — это единственный урожай, который приносит вершина. Мы с тобой знаем, как молниеносно при острой необходимости можно построить крепость, если есть лес.

— Но беглые вилланы, ставшие разбойниками, и мелкие воришки из городов не строят с таким размахом, а просто делают себе шалаши в лесу, — возразил Хью. — Там правит какой-то крупный хищник. Хотелось бы мне знать, кто это, ох, как хотелось бы!

— Завтра, даст Бог, мы это сможем выяснить, — сказал Кадфаэль.

— Мы? — Хью улыбнулся, но взгляд у него был тревожный. — Я думал, что ты покончил с оружием, брат! Ты полагаешь, наши пропавшие монах и мальчик там?

— Судя по всему, да, так говорят следы. Нет полной уверенности, что те двое, кто спал в этой хижине ночью и побежал навстречу обозу и всадникам, именно Ив и брат Элиас, но это были мужчина и мальчик. А известна ли тебе другая такая пара, потерявшаяся прошлой ночью? Да, я думаю, они попали в руки этих негодяев. С оружием или безоружным, но я отправлюсь с тобой, Хью, чтобы помочь вызволить их.

Пристально взглянув на него, Хью начистоту выложил то, что было у него на уме.

— Разве стали бы они обременять себя братом Элиасом? Что касается мальчика, тут другое дело — по его платью сразу можно понять, что это богатая добыча. Но нищий монах, повредившийся в рассудке? Один раз они уже чуть не убили его. Ты думаешь, что-нибудь остановит их во второй раз?

— Если бы его убили, я бы нашел тело, — с уверенностью возразил Кадфаэль. — Но я его не нашел. Нет другого способа узнать истину, Хью, как только поехать туда и потребовать ответа у тех, кто ее знает.

— Так мы и поступим, — согласился Берингар. — Как только рассветет, я еду в город, чтобы собрать своих людей и всех, кого может выделить Жос де Динан по приказу короля. Он поклялся в верности королю и должен хранить клятву. Ему так же не нужна анархия в своих владениях, как Стефану — во всем королевстве.

— Жаль, что нельзя взять их на рассвете, — посетовал Кадфаэль, — но мы не можем потерять завтрашний день. И, кроме того, нам дневной свет нужен больше, чем им, поскольку они намного лучше знают местность.

Он уже прикидывал в уме, как удобнее штурмовать эту крепость, хотя сам давно не воевал и уже много лет не брал крепостей. Однако он сразу встрепенулся, как старый боевой конь при звуке трубы. Увидев смеющиеся глаза Хью, брат Кадфаэль тут же устыдился.

— Прости меня, я забылся, грешен, — сказал он со вздохом и снова вернулся к тому, что касалось его непосредственно, — к вопросу о спасении души. — У меня есть тут кое-что еще, что я хочу показать тебе, хотя это может быть не связано с разбойничьей крепостью.

Брат Кадфаэль принес взятый у приора Леонарда черный сверток. Развернув его на столе, он отложил в сторону смятый белый плат и клок светлой гривы.

— Мы случайно обнаружили это в сене, в той хижине, и, если бы Рейнер не разбросал сено, мы бы ничего не нашли. Это было специально спрятано. Вот, посмотри, что там лежало. А вот это было снаружи, зацепилось за угол хижины, рядом с кучей конского помета.

И брат Кадфаэль рассказал о своих наблюдениях со всеми деталями, так как ему нужно было, чтобы Хью тоже подумал над этим. Берингар слушал очень внимательно, сдвинув брови, усталость его как рукой сняло.

— Это вещи ее и его? — спросил он, когда Кадфаэль закончил. — Значит, они там были вместе.

— Я тоже так понял.

— Однако его нашли на некотором расстоянии от хижины. Голого, без рясы, но его плащ остался там, где они укрылись. И если ты прав, значит, Элиас устремился к тому самому месту. Но почему? Что его туда так притягивало?

— А вот этого я пока никак не могу понять, — признался Кадфаэль. — Но не сомневаюсь, что с Божьей помощью и это можно узнать.

— Значит, это было спрятано, хорошо спрятано, как ты сказал. Эти вещи могли так пролежать до весны, а когда их нашли бы, это была бы неразрешимая загадка. Кадфаэль, а разве эти дьяволы пытались скрыть хоть что-то из своих ужасных преступлений? Не думаю. То, что они вытворяют, всегда остается на виду.

— Да, эти дьяволы поступают именно так, поскольку у них совсем нет стыда, — согласился Кадфаэль.

— Но, возможно, есть страх? Однако в целом я не вижу в этом смысла. Я пока не понимаю, что это значит, и поэтому не слишком-то собой доволен, — горестно признался Хью.

— Я тоже. Но я могу подождать. В этом обязательно будет смысл, когда мы узнаем побольше, — сказал монах и твердо добавил: — И, возможно, все не так печально, как мы думаем. Я не верю, что добро и зло могут так безнадежно перепутаться, чтобы их было не распутать.

Ни один из них не слышал, чтобы дверь комнаты странноприимного дома, где они ужинали и беседовали, открывалась или закрывалась. Однако, когда Кадфаэль вышел со свертком под мышкой, она стояла там, в коридоре, — высокая девушка с бледным лицом и огромными гордыми и встревоженными глазами. Ее черные волосы были распущены по плечам. По напряженному выражению лица Эрмины он понял: она заглянула в комнату, услышав их голоса, и отпрянула в ужасе от того, что увидела. Девушка укрылась в тени, поджидая Кадфаэля. Он почувствовал, что она дрожит, когда твердо взял ее за руку и поспешно повел в зал к очагу, где еще теплился разожженный днем огонь. Если бы не его слабый отблеск, тут было бы совсем темно. Монах почувствовал, как девушка вздохнула и расслабилась — ей было легче оттого, что не видно ее лица. Монах нагнулся, чтобы помешать угли в очаге, увидел, как разлетелись искры, и ощутил благодатное тепло.

— Садитесь сюда и грейтесь, дитя мое. Вот так, садитесь и ничего не бойтесь. Сегодня утром Ив был жив и бодр, и завтра мы привезем его обратно, если это в человеческих силах.

Рука, которой она держалась за его рукав, медленно разжалась. Прислонившись к стене, Эрмина вытянула к огню ноги. На ней снова было крестьянское платье, в котором она вошла в ворота монастыря, а ноги были босые.

— Милая девушка, вам давно полагается спать. Разве вы не можете предоставить все нам, а главное — Богу?

— Бог позволил ей умереть, — сказала Эрмина дрожащим голосом. — Это ее вещи — я знаю, я видела! Это плат и ряса Хиларии. Что делал Бог, когда ее осквернили и убили?

— Господь все видел и готовил возле себя место для маленькой святой. Вы хотите, чтобы она оттуда вернулась?

Он сел возле девушки, сочувствуя ее горю и угрызениям совести. Кто мог обвинить себя в большей степени? И кто больше других нуждался в бережном обращении и руководстве, учитывая опасность такого саморазрушительного гнева?